Богданов, Пётр Алексеевич (кооператор)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Алексеевич Богданов
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Пётр Алексе́евич Богда́нов (1888 — не ранее 1941) — российский экономист, министр земледелия в Северо-Западном правительстве генерала Юденича, деятель кооперативного движения и русской общины в Эстонии.





Эсер и участник Белого движения

Окончил Псковское землемерное училище.

Участвовал в деятельности Партии социалистов-революционеров, в проведении её избирательной кампании в Учредительное собрание в 1917 в Псковской губернии.

В августе 1919 был назначен министром земледелия Северо-Западного правительства, сформированного в Ревеле (военным министром в этом правительстве был генерал Н. Н. Юденич). Богданов принадлежал к левому крылу членов правительства, взгляды которого расходились с точкой зрения военного командования белых и большинства офицерского корпуса. Считал, что земля в России должна принадлежать крестьянам, а в политической сфере выступал за широкую демократию.

Деятельность в Эстонии

После поражения Северо-Западной армии и роспуска правительства (в декабре 1919 года) возглавлял организационное бюро по созыву русского беженского съезда (создано в январе 1920 года), участвовал в деятельности ревельской группы социалистов-революционеров. В 1920 по обвинению в сотрудничестве с большевиками был заключен в тюрьму, но вскоре освобождён (видимо, поводом для ареста были его левые политические взгляды). Позднее входил в состав Русской трудовой крестьянской партии (РТКП; эмигрантская организация с центром в Праге), являлся одним из её учредителей, с 1927 года входил в состав совета РТКП, участвовал в выработке программы партии. Публиковался в выходивших в Праге сборниках «Крестьянская Россия». В 1929 года был одним из основателей Русской крестьянской партии Эстонии.

Играл ключевую роль в создании и развитии русского кооперативного движения в Эстонии. В 1920—1921 гг. — руководитель правления Русского кооперативного товарищества, в 1924—1940 гг. — член и председатель ревизионной комиссии потребительского общества Oma Abi в Копли. Одновременно четыре года работал землемером в Печорах. В 1928 году вернулся в Таллин, активно работал в Союзе русских потребительских и благотворительных обществ в Эстонии. Читал лекции по теории и истории кооперации на кооперативно-бухгалтерских курсах, публиковал многочисленные статьи ставшие основой для вышедшей в свет в 1940 году монографии «Очерки кооперативного движения».

Выступал за создание системы низших сельскохозяйственных школ и введение в начальной школе курса сельскохозяйственных и кустарных знаний с тем, чтобы повысить качество землепользования и привить крестьянам агрономические знания. Видел в этом возможность преодоления негативного эффекта от малоземелья русского крестьянства в Эстонии.

Принимал участие в культурной жизни русской общины в Эстонии. Был в числе организаторов Дних русского просвещения, входил в состав правления таллинского литературного кружка, сотрудничал в альманахах «Новь», переводил с эстонского языка.

Арест и гибель

Летом 1940, после занятия территории Эстонии советскими войсками, был арестован и этапирован в Ленинград. Проходил по «делу РТКП», был приговорён к лишению свободы сроком на 15 лет. Видимо, погиб в лагере.

Библиография

  • Русское национальное меньшинство в Эстонской республике (1918—1940) / Под редакцией профессора С. Г. Исакова. Тарту-СПб, 2001. С. 114—115.

Напишите отзыв о статье "Богданов, Пётр Алексеевич (кооператор)"

Ссылки

  • [russians.rin.ru/cgi-bin/rus/view.pl?id=2018&idr=514&a=fa Биографическая справка]

Отрывок, характеризующий Богданов, Пётр Алексеевич (кооператор)

Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..