Богданов, Пётр Алексеевич (председатель ВСНХ)

Пётр Алексеевич Богданов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый заместитель наркома местной промышленности РСФСР
1935 — 1937
Председатель Северо-Кавказского крайисполкома
1926 — 1929
Председатель Высшего совета народного хозяйства РСФСР
28 мая 1921 — 9 мая 1923
Предшественник:	Алексей Иванович Рыков
Преемник:	Алексей Иванович Рыков
Место погребения:	Расстрельный полигон «Коммунарка»
Отец:	Алексей Петрович Богданов
Супруга:	Александра Клементьевна Азарникова
Дети:	Георгий, Алексей, Ксения
Партия:	РСДРП(б) / РКП(б) / ВКП(б)
Образование:	Императорское Московское техническое училище
Профессия:	инженер-механик
Военная служба
Годы службы:	1914—1917
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	армия
Звание:	прапорщик
Сражения:	Первая мировая война

Пётр Алексеевич Богданов (20 мая [1 июня] 1882, Москва — 15 марта 1938, там же) — советский государственный деятель, инженер, председатель Высшего совета народного хозяйства РСФСР (1921—1925).

Семья

Родился в семье московского купца второй гильдии, владельца нескольких гастрономических магазинов и доходных домов Алексея Петровича Богданова.

Жена (с 1908) — Александра (Ася) Клементьевна, урождённая Азарникова. В 1938 была арестована, отбывала заключение в Карлаге, во второй половине 1950-х годов смогла вернуться в Москву, где скончалась в 1960.

Сыновья — Георгий и Алексей, инженеры-механики, авторы биографии своего отца «Долг памяти» (М., 1990). Дочь — Ксения.

Образование

Окончил Александровское коммерческое училище (1899; с золотой медалью), Императорское Московское техническое училище (1909), инженер-механик. Предложение оставить его при одной из кафедр училища совет химического факультета отклонил «из соображений политического характера». В совершенстве владел английским, немецким и французским языками,

Революционная деятельность

Принимал активное участие в студенческом движении. С 1901 — член исполнительного комитета студенческих землячеств, был казначеем студенческой кассы, хранил дома гектограф, на котором печатались революционные прокламации. В 1902 был арестован, приговорён к шести месяцам тюремного заключения. Вернувшись в училище, продолжил революционную деятельность. С 1905 — член Союзного совета московских высших учебных заведений. В июле 1905 вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП), примкнул к её большевистской части. В 1905 участвовал в нелегальном Всероссийском съезде студенческих организаций в Финляндии.

Осенью 1905 был призван на военную службу, которую проходил в чине кондуктора (унтер-офицера) в воронежской инженерной дистанции (воинском подразделении на железнодорожном транспорте). Одновременно продолжал революционную работу, был членом Воронежского комитета РСДРП, возглавлял его военную организацию.

В 1906—1908 работал в Московской военной организации, был членом Московского комитета партии, руководил социал-демократическими студенческими организациями Москвы.

Инженер

С 1909 работал в инженерном участке отдела благоустройства Москвы. Руководил работами по заключению в трубы притоков рек Яузы и Неглинной, участвовал в строительстве кирпичного арочного моста через Яузу в селе Богородском и др. Занимался вопросами испытания материалов (условиями применения различных гранитов для мощения улиц).

С 1910 — заведующий московской городской газовой сетью. Провёл её реорганизацию, ориентируясь на передовой технический опыт. Автор работы «Некоторые данные о повреждении труб Московской городской газовой сети и данные о применении стальных раструбных труб».

В этот период продолжал участвовать в деятельности РСДРП, в феврале-марте 1911 находился под арестом. По сведениям начальника Московского охранного отделения полковника Заварзина (от февраля 1911), Богданов «пользуется в партийной среде исключительным влиянием серьёзного и обладающего большими обширными связями интеллигентного работника».

С началом Первой мировой войны, в конце 1914 был призван в армию. Недолго служил переводчиком в московском военном госпитале для военнопленных. Подал рапорт о направлении на фронт, и с февраля 1915 служил во втором Сибирском железнодорожном батальоне под Перемышлем. В октябре 1915 был произведён в прапорщики. Занимался восстановлением мостов, в 1916 был командирован в Москву, где прочитал в Политехническом обществе доклад на тему: «Проблемы восстановления разрушенных мостов (из опыта работ 1915—1916 гг.)». С июня 1916 — помощник начальника материальной части Третьего коренного парка полевых конных железных дорог Западного фронта в Гомеле, в 1917 — помощник начальника мастерски этого парка.

Политическая деятельность в 1917—1918

После Февральской революции 1917 возобновил активную политическую деятельность. Был избран председателем военной секции Гомельского совета, членом президиума исполкома совета, председателем городской думы и председателем Комитета революционной охраны. Во время выступления генерала Л. Г. Корнилова в августе 1917 организовал перекрытие сообщения между Ставкой в Могилёве и Доном, в результате чего были арестованы сторонники Корнилова, направлявшиеся к атаману Войска Донского генералу А. М. Каледину. Поддержал приход к власти большевиков, в ноябре 1917 стал председателем гомельского ревкома. После роспуска городской думы и ревкома работал в гомельских профсоюзах. Весной 1918 был выслан немецкими оккупационными войсками на территорию РСФСР.

Руководитель экономики

С 1918 уполномоченный ВСНХ по национализации химической промышленности Урала и Севера, назначен на этот пост по предложению своего друга по техническому училищу, инженера Л. Я. Карпова, возглавлявшего Отдел химической промышленности ВСНХ. В 1918—1921 член коллегии Отдела химической промышленности ВСНХ. С 1919 — член правления национализированных цементных заводов.

В 1919—1925 возглавлял Совет (Главное управление) военной промышленности ВСНХ. В 1919 был председателем конкурсной комиссии, рассматривавшей проекты первого советского танка и двигателя для него. В условиях гражданской войны внедрял принцип плановой производственной кооперации между военными заводами, которая привела к выпуску в 1920 в Сормове первого танка советского производства. С 1920 — председатель коллегии Отдела металла ВСНХ.

Активный проводник НЭП

В 1921—1923 председатель ВСНХ РСФСР. Курировал первые крупные советские стройки — сооружение Каширской и Волховской электростанций. Был одним из активных проводников Новой экономической политики (НЭП). Поощрял создание трестов как пользующихся широкой хозяйственной автономией государственных объединений предприятий, свободно действующих на рынке и оптимально использующих все факторы производства. Защищал трестовскую форму организации производства от сторонников «главкизма», выступавших за усиление централизованного администрирования. Выступал против грубого административного вмешательства в экономические процессы. Считал, что

правильно и хорошо управлять мы можем только положив в основу следующий принцип: децентрализация самого управления промышленностью, приближение к фабрике и заводу органа управления и в то же время централизация руководства всей промышленностью в целом.

Входил в состав созданной Советом труда и обороны комиссии для пересмотра декретов, систематизации и развития законодательства в соответствии с курсом НЭПа в области промышленного строительства и торгового оборота. Руководил процессом частичной передаче частному капиталу средних и мелких предприятий. Под его руководством Президиум ВСНХ разработал и издал специальную инструкцию о порядке сдачи в аренду государственных предприятий, как правило, бездействующих либо слабодействующих. В одной из своих работ писал, что

необходимо дать возможность вертеться машинам тех тысяч и десятков тысяч фабрик и фабричек мелких и средних, которые могут обеспечить крестьянство, но которых мы пустить не можем, потому что на всю эту мелочь у нас не хватит сил и средств, потому что нам нужно думать о более крупном.

С 1921 в качестве председателя Концессионного комитета занимался вопросами заключения концессионных соглашений иностранными фирмами. Полагал, что

привлечение иностранного капитала совершенно неизбежно, так как оборудование целых отраслей нашей промышленности полностью зависит от заграницы, поскольку никогда в России они собственными средствами не создавались и не поддерживались.

16 февраля 1925 года подал в Политбюро заявление об освобождении от должности начальника ГУВП и председателя ВСНХ РСФСР

Опубликовал большое количество статей на экономические темы. В конце 1925 был направлен в трёхмесячную заграничную командировку для изучения промышленного дела на предприятиях Германии, Франции, Англии. После возвращения из-за границы в 1926 был переведён из Москвы на Северный Кавказ.

Защитник интересов инженеров

Значительное внимание уделял привлечению к работе представителей интеллигенции и улучшения условий их труда и быта. Весной 1921 предложил комплекс мер, направленных на защиту интересов инженерно-технического персонала:

1. Полное уравнение инженеров и техников с рабочими, как полноправных членов соответствующих профсоюзов (перешедшие к нам от «белых» должны выдержать известный стаж). 2. Предоставление каждому инженеру и технику права на отдельную комнату для работы. 3. Пересмотр тарифов и условий продовольственного и иных видов снабжения для создания условий, исключающих необходимость совместительства или перехода к несвойственным занятиям, как-то: огородничество, сельское хозяйство, ремесло и т. д. 4. Широкое поощрение научно-технических обществ и издание соответствующих журналов. 5. Издание специального декрета об отношении к специалистам и условиям их работы.

На основании предложений Богданова в августе 1921 было издано постановление «О мерах к поднятию уровня инженерно-технического знания в стране и к улучшению условий жизни инженерно-технических работников РСФСР», подписанное В. И. Лениным.

Неоднократно ходатайствовал об освобождении из-под ареста представителей интеллигенции, беря их под своё поручительство. Как правило, речь шла об инженерах (например, в июне 1921 просил об освобождении «ценного незаменимого работника» в области металлической промышленности М. А. Александрова, в декабре того же года обратился в ВЧК с просьбой передать ему на поруки инженера Гезенцвейга и др.). Но не только об инженерах. Так, в октябре 1921 Богданов поручился за бывшего директора феодосийской гимназии А. П. Кучинского, мотивировав это необходимостью его участия в организации библиотеки при ВСНХ.

Работа на Северном Кавказе и в США

В 1926—1929 — председатель Северо-Кавказского крайисполкома. Добился выделения в 1927 году ассигнований на начало работ по строительству канала Волга-Дон, которые после этого были немедленно начаты. Был одним из инициаторов строительства завода «Ростсельмаш». При его активном участии Совнарком РСФСР утвердил выделение кредита на реконструкцию пришедших в аварийное состояние водопровода и канализации Ростова-на-Дону.

Член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) (1927—1930).

В 1930—1934 возглавлял акционерное общество «Амторг» (советскую торговую организацию в США). Установил связи с деловыми кругами США, занимался лекционной деятельностью, изучал американский управленческий опыт. Деятельность Богданова способствовала установлению дипломатических отношений между СССР и США в 1933.

Последние годы жизни

После возвращения из США, по воспоминаниям сыновей, жил «с ощущением неумолимости приближения карающей дубины». И всё же он до самого конца старался быть деятельным и честным. В 1935—1937 — первый заместитель наркома местной промышленности РСФСР. Продолжал публиковать статьи по экономическим вопросам. В одной из статей в «Правде», анализируя американский опыт, писал:

Чтобы быстрее создать свою техническую культуру… необходимо постоянно изучать то, что происходит за границей… Не так важно знать последние секреты, как важно усвоить самое направление работы и методику, по которой идёт развитие. До сих пор мы в Америке обращали главное внимание на тяжёлую промышленность. Но сейчас перед нами стоит задача насытить рынок предметами широкого потребления, предметами ежедневного обихода.

В 1937 был обвинён в хранении склада оружия (под которым подразумевались три подарка оружейников — охотничье ружьё, карабин и автоматическая винтовка), снят с работы и исключён из партии. Недолго работал заместителем директора Института игрушек в Загорске.

Арест и гибель

22 ноября 1937 был арестован. По воспоминаниям его сокамерника Бориса Лесняка, Богданов («сухонький, подобранный, ещё достаточно бодрый человек в хорошо сшитом костюме из дорогого трико (на брюках ещё сохранялась складка)») в камере «держался замкнуто, отстранённо, сдержанно» и был сломлен в ходе допросов. 15 марта 1938 был приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни. В этот же день расстрелян. Похоронен на расстрельном полигоне «Коммунарка».

В марте 1956 года реабилитирован.

Некоторые труды

• Новая экономическая политика и промышленность // Народное хозяйство. 1921. № 11 −12.
• Некоторые итоги работы ВСНХ // Народное хозяйство. 1922. № 5.
• Администраторы и специалисты в советской промышленности. М., 1926.

Библиография

• Богданов А. П., Богданов Г. П. Долг памяти. — М., 1990.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20070930114222/www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/008/123/738.htm Биография]
• [www.knowbysight.info/BBB/01454.asp Биография]
• [gallery.economicus.ru/cgi-ise/gallery/frame_rightn.pl?type=ru&links=./ru/bogdanov2/biogr/bogdanov2_b1.txt&name=bogdanov2&img=bio.jpg Шетов В. Х., Пшеунов М. Х. Концепция П. Богданова]
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages.xtmpl?Key=18339&page=21&print=yes Лесняк Б. Н. Я к вам пришёл! — Магадан, 1998]

Отрывок, характеризующий Богданов, Пётр Алексеевич (председатель ВСНХ)

Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.