Богдан, Иван

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Иван Богдан (укр. Іван Богдан, польск. Jan Bogdan, англ. Ivan Bohdan, также известен как Лаврентий Богун укр. Лаврентій Богун, польск. Ławrientij Bohun, англ. Lavrentiy Bohun[1][2]) — первый известный выходец с Украины в Северной Америке.





Биография

В украинской диаспоре США считается первым украинцем ступившим на землю Северной Америки. В честь этого планировалось выпустить в 70-е годы в США почтовую марку, но этому помешало сопротивление польской диаспоры.

В польской же историографии считается поляком[3] из Гданьска[4][5], либо кашубом.

1 октября 1608 года прибыл в Джеймстаун (Северная Виргиния)[3] из Европы на английском корабле «Мария и Маргарита» (англ. Mary and Margaret). Этот факт зафиксирован в книге Джона Смита «Правдивые странствия, приключения и наблюдения капитана Джона Смита в Европе, Азии, Африке и Америке с 1593 по 1629 г. от Р. Х.» (англ. The True Travels, Adventures and Observations of Captain John Smith, in Europe, Asia, Africke, and America: beginning about the yeere 1593, and continued to this present 1629) (1630). Богдан встретил капитана Смита в то время, когда последний был взят в плен турками, и бежал из тюрьмы через Украину, Румынию, Венгрию и другие страны.[6]

Иван Богдан был врачом[1] или корабельным плотником, хорошо разбирался в производстве стекла и дегтя — очень ценной тогдашней мануфактуры. Возможно, поэтому первый за океаном стеклянный плавильный завод (гута) был основан именно в Джеймстауне.

В 1609 году вернулся в Европу и женился на своей невесте Анне, в 1610 году вновь вернулся с семьей в Джеймстаун.[4]

В июне 1619 года группа европейских работников, среди которых был Иван Богдан, организовала первую в Джеймстауне забастовку, требуя от местных властей, чтобы их зарегистрировали как полноправных граждан города и уравняли в гражданских правах с англичанами. Новообразованная Палата горожан (англ. House of Burgesses) Джеймстауна требования бастующих удовлетворила. В судебной книге Лондонской виргинской компании содержится запись от 21 июля 1619 года[7]:

По некоторым спорам с поляками, проживающими в штате Виргиния, было решено, что им нужно предоставить избирательные права, как и прочим свободным жителям. И потому что их умение в производстве смолы, дёгтя и мыла не должно принадлежать только им, решено, что часть юношей должна поступить к ним в обучение их знаниям и умениям на благо страны в будущем.

Дальнейшая судьба Ивана Богдана неизвестна.

Память

  • В 1976 году Украинский конгрессовый комитет в Чикаго инициировал выпуск почтовой марки с предполагаемым портретом Ивана Богдана.
  • В 2008 году в Коломые в честь 400-летия трудовой эмиграции украинцев в Америку открыли памятную доску Ивану Богдану, первому представителю Украины в Новом Свете[8].


Напишите отзыв о статье "Богдан, Иван"

Примечания

  1. 1 2 George A. Miziuk, [miziuk.daytona-beach.fl.us/faq1.html Ukrainians in the United States]
  2. [www.donoda.gov.ua/main/ru/publication/content/1674.htm Украинская диаспора в Северной Америке] / (Из материалов научно-практической конференции «Культурные связи с украинским зарубежьем», 17.12.2004) // Веб-сайт Донецької обласної державної адміністрації
  3. 1 2 John J. Grabowski, Judith Zielinski-Zak, Alice Boberg, Ralph Wroblewski, [site.ebrary.com/lib/clevelandstatedr/docDetail.action?docID=10402178 Polish Americans and Their Communities of Cleveland]. Cleveland: Cleveland State University, 1976. — P. 77. — 254 p.
  4. 1 2 [spuscizna.org/spuscizna/1608.html Jamestown, Virginia]
  5. First Poles in America, 1608—1958: in commemoration of the 350th anniversary of their landing at Jamestown, Virginia, October 1, 1608. — Chicago: Polish Falcons of America, 1957. — 24 p.
  6. The Ukrainians in America: 1608—1975. Compiled and Edited by Vladimir Wertsman. — New York: Oceana Publications, 1976
  7. Susan M. Kingsbury, ed., Records of the Virginia Company of London (Washington: 1906—1936), Court Book (July 21, 1619), Vol. I, 251-52.
  8. [ua-reporter.com/novosti/41550 В Коломые увековечили память о первом украинском эмигранте в Америке] / ua-reporter.com, 08.11.2008 (08:52)

Источники

Ссылки

  • Дарина Назарчук, [www.galychyna.if.ua/index.php?id=single&tx_ttnews%5Bcat%5D=5&tx_ttnews%5Bpointer%5D=50&tx_ttnews%5Btt_news%5D=3007&tx_ttnews%5BbackPid%5D=24&cHash=d91b4ae0c7 Колумб з Коломиї] // газета «Галичина», 1 листопада 2008 року  (укр.)

Отрывок, характеризующий Богдан, Иван



В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал: