Богема (опера)

Опера

Богема
La Bohème
Эскиз костюма к опере
Композитор	Джакомо Пуччини
Автор(ы) либретто	Луиджи Иллика, Джузеппе Джакоза
Действий	4 действия
Первая постановка	1 февраля 1896
Место первой постановки	Teatro Regio, Турин

Богема, итал. La Bohème — опера в четырёх актах Джакомо Пуччини. Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза написали либретто по произведению Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы». Впервые опера была представлена публике 1 февраля 1896 года в туринском Teatro Regio, дирижировать пригласили Артуро Тосканини.

Главные роли и голоса

Персонажи	Голоса
Рудольф, поэт	тенор
Марсель, художник	баритон
Шонар, музыкант	баритон
Коллен, философ	бас
Бенуа, домохозяин	бас
Альциндор, государственный советник	бас
Мими	сопрано
Мюзетта	сопрано
Парпиньоль	тенор
Таможенный сержант	бас

Сюжет

1-е действие

Сочельник на маленькой мансарде в Латинском квартале Парижа. Бедный поэт Рудольф и такой же бедный художник Марсель сидят у остывшего камина, им нечем его растопить. Марсель хочет пустить на дрова последний стул, но Рудольф останавливает его, жертвуя для растопки одну из своих рукописей. После растопки камин остывает так же быстро. Приходит философ Коллен, вслед за ним — музыкант Шонар, которому удалось раздобыть еды, вина и дров. Появившийся хозяин комнаты требует квартирную плату, но друзья прибегают к хитрости, предложив вина и заведя разговор на тему женщин. Сделав возмущенный вид, они упрекают домохозяина в супружеской измене и с хохотом выпроваживают его из мансарды. После этого все, кроме Рудольфа, решают пойти в кабак «Момус» в Латинском квартале. Поэт остаётся дома, чтобы закончить работу над статьёй, но тут в дверь робко стучит соседка Мими, просящая огня для погасшей свечи. Когда она собирается уходить, Мими замечает, что обронила свой ключ, который оба начинают в темноте искать. Услышав рассказ Мими о своей жизни, Рудольф признается ей в любви, и она отвечает ему тем же. С улицы доносятся голоса друзей, и новоиспечённая пара решает пойти вместе в «Момус».

2-е действие
В Латинском квартале все шумно празднуют Рождество. Дела у уличного продавца игрушек Парпиньола идут в эти дни особенно в гору — от детворы нет отбоя. Рудольф покупает для Мими розовый чепчик, который она уже давно желала, как она потом признается. В Кафе «Момус» друзья встречают бывшую возлюбленную Марселя Мюзетту, рядом с которой находится её новый богатый поклонник Альциндор. Мюзетта всячески помыкает стариком, обзывает его Лулу — лишь только бы прежний возлюбленный обратил на неё внимание. Марсель ревнует, но Мюзетте удаётся отослать Альциндора с поручением, чтобы вернуться к Марселю. Друзья весело покидают «Момус», не расплатившись — Шонар обнаружил, что его деньги закончились, на что Мюзетта сказала слуге, что за них по возвращении расплатится пожилой господин (Альциндор). Возвратившись и увидев счёт, старый ухажёр теряет равновесие и в шоке падает на стул.

3-е действие
Февральское утро на окраине Парижа. У Марселя появился шанс заработать немного денег, выкрасив кабаре на окраине города. Здесь выступает Мюзетта, из кабаре слышится её смех. Мими разыскивает Марселя, чтобы поговорить с ним о необоснованной ревности Рудольфа, которая делает её жизнь невыносимой. При неожиданном появлении поэта Мими прячется и подслушивает разговор друзей. Так она узнаёт о настоящей причине поведения Рудольфа — Мими неизлечимо больна чахоткой, а он не хочет или боится, что не сможет её содержать. Выдав себя рыданиями, Мими пытается убедить Рудольфа остаться с ней, вместе они решают остаться парой до конца зимы, хотя каждый тайно надеется, что весна не начнется никогда. Марсель обвиняет Мюзетту в ветрености, они ссорятся и окончательно разрывают отношения.

4-е действие
В мансарде полгода спустя. Рудольф и Марсель чувствуют, что скучают по своим любимым, но не признаются в этом друг другу. Появляются Коллен и Шонар, они приносят немного еды, но друзья с юмором относятся к сложившейся ситуации. Чуть позже появляется Мюзетта, приведшая с собой больную Мими, которая уже не в состоянии самостоятельно взойти по лестнице. Мими хочет повидаться с Рудольфом. Чтобы обогреть комнату и вызвать врача для больной, Мюзетта жертвует серьгами, а Коллен расстаётся со своим любимым пальто. Друзья оставляют возлюбленных наедине, те вспоминают своё общее прошлое. Мими начинает задыхаться, на крик Рудольфа сбегаются все остальные. Рудольф позже всех понимает, что его любимая мертва и в отчаянии выкрикивает её имя.

Музыка

«Богему» отличает отсутствие увертюры, опера разделена на 4 акта. Общая длительность составляет около 1 часа 50 мин. Богема является одним из самых значительных оперных произведений поколения композиторов следующего после Джузеппе Верди. Музыка и либретто составляют одно целое. Лирично-сентиментальная музыка в зависимости от сценария сменяется живыми, полными энергии темами.

В 1-м акте музыка полна молодого задора, она знакомит зрителя с романтичным поэтом Рудольфом и его друзьями. С появлением Мими музыка становится более нежной и хрупкой. Второй акт охарактеризован широким применением медных музыкальных инструментов, обозначившим уличные гуляния народа. Стремительный вальс вырисовывает образ Мюзетты. Свежая, утренняя музыка открывает 3-й акт, сменяется страданиями Мими, а затем постепенно приобретает драматический характер. Четвертый акт начинается с музыкальной темы, в которой слышится тоска по утраченному счастью. При появлении женщин музыка приобретает смятенный характер, сменяется на упоённый диалог возлюбленных и в конце выразительно окрашивается траурно-трагическими нотами.

Известные аудиозаписи

• Рудольф — Сергей Лемешев, Марсель — Павел Лисициан, Шонар — Владимир Захаров, Колен — Борис Добрин, Мими — Ирина Масленникова, Мюзетта — Галина Сахарова, хор и оркестр Всесоюзного радио, дирижёр — Самуил Самосуд, 1948 год.

• Рудольф — Иван Козловский, Марсель — Иван Бурлак, Шонар — Анатолий Тихонов, Колен — Алексей Королёв, Мими — Елизавета Шумская, Мюзетта — Александра Яковенко, оркестр Московской филармонии, дирижёр — Самуил Самосуд, 1955 год.

• Рудольф — Джанни Раймонди, Марсель — Роландо Панераи, Шонар — Джузеппе Таддеи, Колен — Иво Винко, Бенуа — Петер Кляйн, Альциндор — Зигфрид Рудольф Фрезе, Мими — Мирелла Френи, Мюзетта — Хильда Гюден, Парпиньоль — Курт Эквилус, хор и оркестр Венской государственной оперы, дирижер — Герберт фон Караян, 1963 год.

• Рудольф — Лучано Паваротти, Марсель — Роландо Панераи, Шонар — Джанни Маффео, Колен — Николай Гяуров, Бенуа — Мишель Сенегал, Мими — Мирелла Френи, Мюзетта — Элизабет Харвуд, хор и оркестр Берлинского филармонического оркестра, дирижер — Герберт фон Караян, 1973 год.

• Рудольф — Франко Бонисолли, Марсель — Бернд Вайкль, Шонар — Алан Титус, Колен — Раймунд Грумбах, Мими — Лючия Попп, Мюзета — Александрина Милчева, Барбемуш — Александр Мальта, Паоло — Йорн Вилсинг, Юфимия — София Лис, хор и оркестр Мюнхенского радио, дирижёр — Хайнц Вальберг, 1981 год.

• Рудольф — Роберто Аланья, Марсель — Томас Хэмпсон, Шонар — Саймон Кинлисайд, Коллен — Сэмюэль Рейми, Мими — Леонтина Вадува, Мюзетта — Рут Энн Свенсон, хор и оркестр Лондонской Филармонической хоровой школы, дирижёр — Антонио Паппано, 2006 год.

Литература

• Друскин М.C. [100oper.nm.ru/042.html 100 опер. История создания, сюжет, музыка]. — Л.: Музыка, 1970.

Ссылки

• [100oper.nm.ru/042.html Краткое содержание (синопсис) оперы Пуччини «Богема» на сайте «100 опер»]
• [opera.stanford.edu/Puccini/LaBoheme/libretto.html Либретто оперы]  (итал.)
• [libretto-oper.ru/puccini/boheme Полное либретто оперы «Богема» на русском языке]
• [www.iskusstvo-tv.ru/Opera/Bogema-Sankt-Peterburg-Opera.html Опера «Богема» в «Санктъ-Петербургъ Опера», Искусство ТВ, 2011]

Отрывок, характеризующий Богема (опера)

– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.