Богишич, Бальтазар

Бальтазар Богишич

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Бальтазар Бо́гишич (серб. Валтазар Богишић; 20 декабря 1834 — 24 апреля 1908) — сербский юрист, социолог и этнограф, считающийся одним из пионеров социологии права. Сербы считают его своим хорваты — своим. Основной вклад Богишич внёс в развитие частного права, самыми известными его работами являются исследования по структуре семьи и Гражданский кодекс Черногории 1888 года. Был последователем немецкой исторической школы права (т. н. школы Савиньи).

Биография

Бальтазар Богишич родился 20 декабря 1834 года в небольшом городке Цавтат, на стыке хорватских исторических областей Травуния и Далмация, в богатой купеческой католической семье. Его мать умерла при родах, а отец его, Влахо Богишич, хотел, чтобы Бальтазар продолжал семейный бизнес, поэтому не стремился дать сыну широкое образование. С детства отличаясь способностями, Богишич пошёл в школу в четыре года и всё равно закончил её раньше срока. К одиннадцати годам, будучи моложе сокурсников на четыре-пять лет, он закончил двухгодичное мореходное училище, коим руководил местный арматор А. Казиярия (Kazijarija). Очень большое влияние на юного Бальтазара оказал его дед, который рассказывал ему народные сказки и песни, истории о своих морских приключениях и покупал множество книг, а после смерти оставил внуку значительное наследство. После долгих уговоров отец Богишича всё-таки согласился на получение сыном четырёхлетнего образования в гимназии, но с условием не сдавать выпускные экзамены и не продолжать дальнейшего обучения. Богишич, к этому времени уже владевший итальянским, начал усиленно изучать немецкий язык, а по окончании гимназического курса, вопреки воле отца, всё-таки сдал экзамены.

В 1856 году его отец умер, после чего его дело вследствие интриг сначала перешло к двоюродным братьям Бальтазара, но после двухлетнего процесса он смог вернуть себе всё наследство. Имея деньги, в 1858 году он отправился учиться сначала в Падую, а затем в Венецию, где изучал итальянский язык и литературу и заинтересовался итальянским национальным движением.

После завершения образования в Венеции Богишич получил стипендию от австрийского правительства, дающую право обучаться в австрийских и иностранных университетах. Он учился в Вене, Берлине, Мюнхене и Париже, изучал философию, филологию, право и политическую экономию. Среди его преподавателей были многие выдающиеся учёные того времени. В период обучения Богишич также установил свои первые контакты с панславистским (панславянским) движением. Он получил степень доктора философии в Гессене в 1862 году за исследование, анализировавшее причины поражения германских армий в войне с чешскими гуситами, а в 1865 году в Вене Богишич сдал устный экзамен на доктора права, хотя к этому времени уже вёл юридическую практику.

В 1863 году он был назначен в Венскую государственную библиотеку заведовать славянским и юридическим её отделами. На этой должности он занимался изучением различных исторических документов, собирал образцы сербской народной поэзии, написал свои первые работы по истории права и активно участвовал в общественном панславистском движении, поддерживая, в частности, Союз сербской молодёжи (Ujedinjena omladina srpska). В 1868 году Богишич перешёл на работу в австрийское военное министерство, став советником по вопросам образования Банатско-Сремской военной границы (проживал в Темешваре, затем в Петроварадине), но предпринятые им попытки школьной реформы оказались неудачными.

В 1869 году он был приглашён в Российскую империю, приняв её гражданство и став государственным служащим. Богишич отказался преподавать в Киеве или Варшаве, но согласился занять место профессора в только что созданном Новороссийском (Одесском) университете, где прочитал первую лекцию в 1870 году. В Одессе он основал Славянскую библиотеку и напечатал программную статью «О научной разработке истории славянского права».

Законодатель должен знать народные обычаи, народную жизнь, верованья и потребности. (...) Правовые народные обычаи необходимо систематизировать и сравнивать с обычаями других народов.

 — подчёркивал Богишич. В силу ряда причин, Богишич был крайне непопулярен среди студентов: уже в 1871 году против него начались массовые протесты, а сам он преподавал без энтузиазма. Когда его просьба о досрочном выходе в отставку не была удовлетворена, он стал стараться тратить как можно больше времени на научные поездки по России и, в частности, усиленно изучал правовые обычаи на Кавказе. В 1872 г. Богишич посетил Абхазию, Самурзакань, Мингрелию и Сванетию, ознакомившись с образом жизни тамошних народов.

Значение Богишича определяется широкой постановкой изучения народно-обычного права славян, в связи с обычаями других народов, историей и современным правосознанием. Кроме изучения печатного материала, Богишич предпринял огромную самостоятельную работу собирания действующего обычного права путём рассылки выработанных им программ по всем Славянским землям, вместе со статьёй о важности собирания народных обычаев, опубликованной в загребском «Književniku». Данные, собранные этим путём, были восполнены личными наблюдениями Богишича не только в области Славянства, но и среди кавказских горцев, а также архивными данными, добытыми в различных местностях и, в частности, в Черногории. Результатом этих работ явились чрезвычайно ценные и богатые материалами сборники Богишича.

 — писал в 1911 г. Новый Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

В конце концов, Богишич был в 1873 году отстранён от преподавания в Новороссийском университете, но остался подданным России и, по приказу императора Александра II, был командирован в Черногорию, чтобы содействовать там кодификации частного права.

К моменту его приезда в Черногорию Гражданский кодекс этой страны был уже в основном подготовлен — однако, Богишич сумел убедить князя Николу I в том, что работа над кодификацией займёт ещё многие годы, и занялся сбором информации о правовых обычаях Черногории, а также сопредельных Герцеговины и Албании. Результатом его работы стал выпуск в 1874 году сборника правовых обычаев южных славян, но он не удовлетворился этим и продолжил сбор информации об обычаях частного и публичного права.

Моя работа могла оказаться небесполезною лишь при том условии, если к ней будут применены приёмы, совершенно независимые. Природа того отдела права, с которым мне пришлось иметь дело, совокупность наличных условий, являющихся результатом периодической жизни народа, дальнейшее развитие страны - по необходимости заставили меня совершить труд систематичный и в то же время популярный. Я принял во внимание, с одной стороны, внешние формы и взгляды, господствующие в теории и законодательной практике стран, уже имеющих гражданские кодексы, - с другой, особенности, присущие стране, для которой предназначается кодекс.

 — писал маститый цивилист.

Во время Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Богишич был прикомандирован к русской гражданской канцелярии, коей была поручена организация органов юстиции в освобождённой от османского ига Болгарии.

В 1888 году Богишич завершил многолетнюю работу над Черногорским Гражданским кодексом. В 1890-м, получив от русского правительства пенсию, Богишич переехал в Париж. В 1893—1899 гг. был министром юстиции Черногории, продолжая вносить в улучшения в Кодекс. Второе издание Кодекса (с изменениями) вышло в 1899 году.

По ясности мысли и отчётливости представлений о задачах кодекса, а также по жизненности построений и по мастерству технической работы Богишича можно сравнить лишь с Губером - творцом нового швейцарского гражданского уложения. Кодекс, составленный Богишичем, вызвал общий восторг и обессмертил имя его творца.

 — писал Новый Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

Затем Богишич снова обосновался в Париже, и жил там как частное лицо. В Париже занимался множеством других дел, в том числе написал конституцию для сербских революционеров в Герцеговине, готовил государственные и правовые документы для Болгарии, недавно получившей фактическую независимость от Османской империи, собрал и частично опубликовал документы по истории Сербских восстаний 1804—1813 годов, а также занимаясь исследованиями в области социологических и исторических аспектов семьи и семейного и наследственного права, которые он считал отдельными, не связанными с гражданским законодательством областями, вследствие чего не включил их в Гражданский кодекс Черногории… В 1902 году Богишич в 1902 году был избран президентом Международного института социологии в Париже, он считался уважаемым учёным-юристом, которого посещали студенты из разных стран. Умер в 1908 году в Риеке (Фиуме), по дороге в родной Цавтат.

Избранная библиография

Список трудов

• «Ueber die Ursachen der Niederlagen des deutschen Heeres im hussitischen Kriege» (диссертация, Гиссен, 1862),
• «Pravni običaji u Slovena» (Загреб, 1867),
• «Naputak za sabiranje pravnih običaja, koji živu u narodu» (Загреб, 1866),
• «Народне пjесме» (ч. 1, Белгр., 1878),
• «Pisani zakoni na slovenskom jugu» (Загреб, 1872 г., библиогр. очерк),
• «О научной разработке истории славянского права» (СПб., 1870, из 6 № «Зари»);
• «Aperçu de travaux sur le droit coutumier en Russie» (Париж, 1879);
• «Sur la forme dite inokosna de la famille rurale chez les Serbes et les Croates» (Париж, 1884),
• «Quelques mots sur les principes et la méthode suivis dans la codification dn droit civil au Monténégro» (Париж, 1888).

Литература

• Яновский А. Е. Богишич, Валтасар // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Surja Pupovci, Valtazar Bogišić u svetlu dokumenata iz ruskih arhiva, 1996.
• Surja Pupovci, Valtazar Bogišić, Podgorica 2004.

Отрывок, характеризующий Богишич, Бальтазар

– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.