Богомолец, Ромуальд

Ромуальд Богомолец (1782—9 апреля 1840) — градоначальник Витебска в 1812 году.

Один из представителей «витебской» ветви древнего литовско-русского рода Богомольцев герба «Богория».

Биография

Сын депутата Главного Литовского Трибунала и сейма Речи Посполитой от витебского воеводства Петра-Тадеуша Богомольца (между 1727 и 1729 — после 1792). До разделов Речи Посполитой его отец был одним из тех, кто сопротивлялся вмешательству Российской империи во внутренние дела Речи Посполитой, но потом вынужден был присягнуть на верность российской императрице Екатерине II.

Четыре сына Петра-Тадеуша Богомольца, в том числе и Ромуальд, служили в кавалергардах в лейб-гвардии Конном полку. Ромуальд дослужился до ротмистра.

В 1802—1805 гг. — посол на сеймик люцинского уезда, в 1811—1814 гг. — подкоморий городецкого уезда Витебской губернии.

На момент начала Отечественной войны 1812 года Ромуальд Богомолец находился в Витебске. Некоторое время в городе находилась ставка императора Франции Наполеона Бонапарта. В июле 1812 года Наполеон назначил губернатором Витебщины генерала Шарпентье. Генерал сформировал местное самоуправление — «правящую комиссию». В неё вошли и братья Богомольцы — Ромуальд и Станислав (между 1777 и 1778—1852). Ромуальд стал мэром Витебска, а Станислав — подпрефектом правящей комиссии.

В ту же комиссию входил граф Юзеф-Генрих фон дер Борх (1764—1835) — муж Анны Богомолец (ок. 1780 -?), младшей сестры Ромуальда и Станислава Богомольцев. Фон дер Борх еще во времена императора Павла I в сентябре 1799 года по его личному распоряжению был заключен в Шлиссельбургской крепости.

После изгнания Наполеона из Российской империи обоих Богомольцев и графа фон дер Борха обошли репрессии. Более того: Ромуальд Богомолец с 1816 года трижды избирался губернским предводителем (предводителем дворянства), а в 1817 году был награждён орденом Св. Анны II степени.

Среди заслуг Ромуальда Богомольца — постройка в Витебской губернии почтовых станций с привлечением средств местной шляхты, строительство витебского Свято-Покровского кафедрального собора. Ромуальд Богомолец занимался также делами первой Витебской мужской гимназии.

Умер в Витебске 9 апреля 1840 года.

Ромуальд Богомолец был женат на баронессе Терезии фон Фелькерзам (1786—1862).

Правнуком Ромуальда Богомольца был известный польский военный, путешественник и писатель, кавалер ордена Почетного Легиона Анджей Богомолец (1900—1988).

Источники

• Boniecki A. Herbarz Polski. — T. I. — Warsz., 1899. — S. 360.
• Dunin-Borkowski J. S. Rocznik szlachty polskiej. — T. II. — Lwów, 1883 — S. 422.
• Słownik geograficzny Królewstwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. — T. XIII. — Warsz., 1893. — S. 633.
• «Император Павел Петрович. 1754—1801. Высочайшие повеления и указы санкт-петербургским военным губернаторам 1797—1801» // Русская старина, № 5, 1872. — С. 252—253.

Отрывок, характеризующий Богомолец, Ромуальд

– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.