Богораз, Николай Алексеевич
Поделись знанием:
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
| Николай Алексеевич Богораз | |||||
 | |||||
| Дата рождения: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||
| Дата смерти: | |||||
| Место смерти: | |||||
| Страна: | |||||
| Научная сфера: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
Никола́й Алексе́евич Богора́з (до крещения — Генрих Менделевич (Максимилианович, Максимович) Богораз; 13 февраля 1874, Таганрог — 15 июля 1952, Москва) — русский и советский хирург, уролог, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Сталинской премии 1 степени. Пионер фаллопластики и имплантационной хирургии полового члена[1]. Брат этнографа В. Г. Богораза.[2]
Биография
Николай Богораз родился в Таганроге, в семье учителя Менделя (Максимилиана Марковича) Богораза, из овруческой раввинской семьи, и Анны Абрамовны Богораз, из купеческой семьи городка Бар Подольской губернии.[3]
Два года учился в Таганрогской классической мужской гимназии, затем — пять лет во Второй Тифлисской гимназии, которую окончил в 1892 году с золотой медалью. В 1897 году закончил с золотой медалью Петербургскую военно-медицинскую академию и получил степень «лекаря с отличием». В годы учёбы был членом социал-демократического кружка студентов академии. Арестован «по ошибке» 9 декабря 1895 года (освобождён после следствия 26 января 1896 года).[4] Принял участие в создании и редактировании газеты «Рабочая мысль», в которой публиковался начиная с первого номера (1897).
С 1898 года служил младшим врачом 112-го пехотного Уральского полка. 3 апреля того же года повторно арестован в Ковно для дознания по делу Колпинского марксистского кружка и Союза борьбы за освобождение рабочего класса; освобождён 29 сентября (под надзором полиции сроком на год с 26 мая 1899 года). С 1903 года служил врачом на станции Елисаветполь Закавказской железной дороги. В 1906 году находился в розыске как привлечённый по делу о революционной организации на станции Елисаветполь (в округе Тифлисской судебной палаты). С 1907 года — старший врач приказа общественного призрения в Томске. С 1910 года — приват-доцент Томского университетата, где сконцентрировался на урологии.[5] В 1912 году описал технику артериовенозного анастомоза при гангрене нижних конечностей.
Будучи профессором Варшавского университета, в 1918 году вместе с факультетской кафедрой хирургии Николай Богораз переехал в Ростов, где был назначен профессором кафедры хирургии Северо-Кавказского государственного университета[6].
В сентябре 1920 года, в Ростове-на-Дону, спеша из своей клиники в красноармейский госпиталь, Н. А. Богораз сорвался с подножки трамвая и попал под его колёса[7]. Потеряв обе ноги, Н. А. Богораз не скончался от потери крови по счастливой случайности — рядом оказался профессор Н. В. Парийский, который смог оказать ему первую помощь[7].
В 1936 году впервые описал методику полной фаллопластики с использованием рёберного хряща, с восстановлением коитальной функции.[8]
С 1943 года работает заведующим кафедрой 2-го Московского медицинского института и одновременно — ведущим хирургом Главного Военного госпиталя им. Н. Н. Бурденко.
Умер 15 июля 1952 года в Москве.
Монографии
- Травматические повреждения сердца с клинической точки зрения. Известия Императорского Томского университета, 1910.
- К хирургии пищевода. Известия Императорского Томского университета, 1911.
- Отчёт о заграничной командировке: ноябрь—февраль 1910—1911 года. Известия Императорского Томского университета, 1911.
- Das Trauma in der landwirtschaftlichen Arbeit und die erste Hilfe dabei. Книгоцентр, 1935.
- Восстановительная хирургия. Ростовское областное книгоиздательство, 1940.
Награды и звания
- Орден Ленина (11.05.1944)
- Орден Трудового Красного Знамени
- Лауреат Сталинской премии первой степени
- Заслуженный деятель науки РСФСР
- Заслуженный деятель науки Узбекской ССР
Семья
Братья:
- Владимир Германович Богораз (до крещения — Натан Менделевич Богораз; 1865—1936), народоволец, этнограф.
- Лазарь Максимилианович Богораз (Сергей Максимович Губкин, 1868—?), участник народовольческого кружка в Казани, врач (эмигрировал во Францию).
- Александр Максимилианович (Максимович, Алексеевич) Богораз (1877—?), народоволец, врач.
Сестра:
- Прасковья Фёдоровна (Перл Максимовна) Богораз (в замужестве Шебалина, 1860—1884), народоволец, вместе с мужем проходила по «Процессу 14» в Киеве.
- Двоюродный брат — экономист и мемуарист Иосиф Аронович Богораз (1896—1985), отец правозащитницы Л. И. Богораз.
Память
- В 1960 году на экраны вышел художественный фильм «И снова утро» (режиссёр Геннадий Казанский), прототипом главного героя в котором послужил Николай Богораз[9].
- На здании Ростовского медицинского института установлена посвящённая Н. А. Богоразу мемориальная доска.
- В медицинской терминологии существует понятие «Операция Богораза-Крестовского»: хирургическая операция наложения анастомоза между верхней брыжеечной и нижней полой веной при портальной гипертензии.
Напишите отзыв о статье "Богораз, Николай Алексеевич"
Примечания
- ↑ Габобоуев А., Джонас У., Шультес Д. [www.andronet.ru/journal/2004/2004_4_01.pdf Николай Богораз (1874—1952): пионер фаллопластики и имплантационной хирургии полового члена] // Андрология и генитальная хирургия. — 2004. — № 4 (Schultheiss D, Gabouev AI, Jonas U. Nikolaj A. Bogoraz (1874—1952): pioneer of phalloplasty and penile implant surgery. J Sex Med. 2005 Jan;2(1):139-46).
- ↑ [library.khpg.org/files/docs/1268298676.pdf Лариса Богораз «Сны памяти»]
- ↑ Ревенко Л. Богораз Николай Алексеевич // Таганрог. Энциклопедия. — Таганрог: Антон, 2008. — С. 224. — ISBN 978-5-88040-064-5.
- ↑ Богораз Николай Алексеевич // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>
- ↑ [www.ssmu.ru/bull/12/02/01.pdf История урологии в г. Томске]
- ↑ Кравченко Л. [www.ourt.ru/rubrika2.php?row_id=3655 Безногий хирург] // Наше Время. — 2007. — 14 дек.
- ↑ 1 2 Козубенко И. Д. Медицина в Таганроге. — Таганрог: ТРТУ, 1999. — 314 с. — ISBN 5-230-24705-3.
- ↑ [urologichistory.museum/content/exhibits/pastexhibits/sexpanels.pdf Urology History Museum]
- ↑ Бражкина А. [community.livejournal.com/rostov_80_90/360592.html Легенда 1930-х — Николай Богораз] // Неизвестный Ростов. 20 век. — 2010. — 28 дек.
</ol>
Ссылки
- Богораз Николай Алексеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
- [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=11676 Данные на сайте Биография.Ру]
- [www.taganrog.su/node/1346 Николай Богораз на сайте www.taganrog.su]
- [www.proza.ru/2009/04/26/869 Сергей Емельянов. Хирург Н. А. Богораз]
Отрывок, характеризующий Богораз, Николай Алексеевич
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
Категории:
- Родившиеся 13 февраля
- Родившиеся в 1874 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Таганроге
- Умершие 15 июля
- Умершие в 1952 году
- Умершие в Москве
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Лауреаты Сталинской премии
- Заслуженные деятели науки РСФСР
- Учёные по алфавиту
- Хирурги Российской империи
- Хирурги СССР
- Заслуженные деятели науки Узбекской ССР
- Выпускники Второй Тифлисской гимназии
- Гимназия № 2 им. А. П. Чехова
- Выпускники Военно-медицинской академии
- Преподаватели Варшавского университета
- Преподаватели Ростовского государственного университета
- Преподаватели РГМУ
