Богослужебный устав

Богослуже́бный уста́в — совокупность указаний, определяющих структуру и порядок православных богослужений и их сочетаний на все дни года. Книга, в которой устав записан, называется «Типико́н» (греч. Τυπικόν от τύπος — образец, устав).

Славянский Типикон, сложившийся в своём современном виде к концу XVII века на основе Иерусалимского устава, принят в Русской и некоторых других православных церквях. Вплоть до XIV века в Киевской митрополии действовал Студийский устав.

Разновидности уставов

Студийский устав

Студийский устав — составлен преподобным Феодором Студитом, настоятелем Студийского монастыря в Константинополе. Был введён на Руси преподобным Феодосием Печерским и оставался в употреблении Русской церкви вплоть до XIV века, когда был заменён Иерусалимским, получившим к тому времени распространение на Востоке.

Иерусалимский устав

Иерусалимский устав — принят в 524 году в лавре преподобного Саввы Освященного, близ Иерусалима. Был введён в общежительных обителях всей Палестины, откуда распространился по всему Православному Востоку. На Руси появился в широком употреблении со времени митрополита Киевского Киприана. Иерусалимский устав не связан напрямую с древним иерусалимским богослужением, но есть сделанная в Палестине переработка первоначальной и малоазийской редакции Студийского синаксаря.

Другие уставы

Широкое распространение получили также новая редакция Устава Великой церкви (Византийского), осуществлённая в XIX веке и предназначенная для приходского богослужения (распространена в церквях греческой традиции и в Болгарской церкви).

Богослужебный устав современной Русской православной церкви

Последняя редакция русского Типикона была осуществлена в 1695 при Патриархе Адриане; восходит к изданию Типикона при Патриархе Иоакиме в 1682 году. В настоящее время Типикон издаётся Русской православной церковью под следующим заглавием:

ТИПИКО́Н, си́речь, изображе́ние церко́внаго после́дования во Иерусали́ме святы́я ла́вры преподо́бнаго и богоно́снаго отца́ на́шего Са́ввы.

Со временем многие указания Типикона перестали применяться на практике, хотя попытки возрождения полностью уставного богослужения предпринимались М. Н. Скабаллановичем и др. Скабалланович так писал о Типиконе:

"По отношению к <…> богослужению книга с таким заглавием хочет не столько узаконить его малейшие частности, устраняя в нем всякую свободу отправителей, сколько хочет нарисовать высокий идеал богослужения, который красотою своею вызывал бы всегдашнее невольное стремление к его осуществлению, в полной мере, может быть, и не всегда возможному, как и осуществление всякого идеала, следование всякому высокому образцу. Таков, по существу, и весь закон Христов, не осуществимый вполне во всей его небесной высоте, но божественным величием своим возбуждающий неудержимое влечение в человечестве к его осуществлению <…>

— Скабалланович М. Н. Толковый Типикон

На Всероссийском Поместном Соборе 1917—1918 обсуждался вопрос о новой редакции Типикона в Русской церкви, но он остался нерешённым. Богословы XX века призывали уделять большее внимание состоянию души, чем внешнему соблюдению устава. Так, Сергей Фудель писал, что без веры «всякое типиконство есть нечто тягостное, духовно невыносимое», признавая вместе с тем устав «святым оружием духовной борьбы». Сщмч. Иларион Верейский указывал даже на «секту типиконщиков». Протоиерей Александр Мень неоднократно говорил о сходстве Типикона с ветхозаветными книгами.

См. также

• Знаки Типикона

Ссылки

• Скабалланович М. [orthlib.ru/other/skaballanovich/ Толковый Типикон]
• [ezh.sedmitza.ru/index.html?did=647 Богослужение Русской Церкви X—XX вв.: Православная энциклопедия — XV — середина XVII века]
• [www.sfi.ru/lib.asp?rubr_id=902&art_id=7385 свящ. Сергей Желудков. Типикон и вечернее Богослужение]
• [hristov.narod.ru/rose.htm Статья иеромонаха Серафима (Роуза) об Уставе в современном мире.]
• [www.ec-patr.org/gr/typikon/2007/ Τυπικὸν τῆς Μεγάλης τοῦ Χριστοῦ ᾽Εκκλησίας]

Отрывок, характеризующий Богослужебный устав

Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.