Богоявленско-Анастасиин монастырь

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Монастырь
Богоявленско-Анастасиин женский монастырь в Костроме

Смоленская церковь и Богоявленский собор монастыря
Страна Россия
Город Кострома
Конфессия Православие
Епархия Костромская
Тип Женский (бывший мужской)
Дата основания XV
Основные даты:
1559построен Богоявленский собор
1608осада
1667роспись собора
1918закрыт
1982пожар
1990возрожден
Здания:
Богоявленский собор • Трапезный корпус • Колокольня (перестроенная башня XVII века)
Реликвии и святыни Феодоровская икона Божией Матери, Смоленская-Костромская икона-фреска Божией Матери
Настоятель игумения Иннокентия (Травина)
Статус Действующий монастырь
Координаты: 57°46′23″ с. ш. 40°55′30″ в. д. / 57.7730778° с. ш. 40.9250944° в. д. / 57.7730778; 40.9250944 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=57.7730778&mlon=40.9250944&zoom=12 (O)] (Я)

Богоявленско-Анастасиин (Богоявленский) монастырь  — женский (ранее, до 1863 года — мужской) монастырь, расположенный в Костроме на улице Симановского (Богоявленской). В Богоявленском кафедральном соборе находится Феодоровская икона Божией Матери — почитаемая Русской православной церковью чудотворная икона Богородицы, известная как одна из святынь дома Романовых.





История

Основание монастыря

Монастырь основан происходившим из Подмосковья[1] учеником и родственником преподобного Сергия Радонежского — преподобным Никитой[2], бывшим настоятелем Высоцкого монастыря в Серпухове, а затем Высоко-Покровского монастыря в Боровске.

Первоначально все постройки обители были деревянными. В XVI веке деревянные стены монастыря защищали Кострому на подступах к городу. В 1559 году началось строительство Богоявленского собора — самого древнего из сохранившихся в городе Костроме каменных сооружений. Инициатором его строительства был игумен Исайя (Шапошников), а одним из наиболее крупных жертвователей являлся князь Владимир Андреевич Старицкий, двоюродный брат царя Ивана Грозного.

В XVI веке к обители были приписаны два женских монастыря — Анастасиин (основанный дочерью Дмитрия Донского - Анастасией) и Крестовоздвиженский.

В 1569 году монастырь посетил князь Владимир Андреевич, направлявшийся с войском для защиты Астрахани; братия во главе с игуменом с честью встретила его, что послужило, вместе с торжественным приемом, оказанным князю жителями Костромы, поводом для окружения царя Ивана Грозного оговорить перед ним князя. В конце того же года князя Владимира убили по приказу царя в Александровской слободе. Царский гнев обрушился и на богоявленских иноков: значительная их часть вместе с игуменом Исайей была также казнена в 1570 году (игумена Исайю погребли в подклете построенного им Богоявленского собора).

Смутное время

Монастырь пострадал в Смутное время. В конце 1608 года отряды Лжедмитрия II во главе с А. Лисовским осадили Богоявленскую обитель. Несмотря на оборону монастыря, которую вели монахи и монастырские крестьяне, 30 декабря польские отряды ворвались в монастырь, разграбили его и разгромили. При этом погибли 11 иноков: три иеромонаха — Трифилий, Макарий и Савватий, иеродиакон Афиноген, иноки — Варлаам, Дионисий, Иов, Кирилл, Максим, Иоасаф и Гурий, 5 монастырских служебников: Василий, Иван, Стефан, Никита и Диомид, и 38 монастырских крестьян (последующие поколения насельников монастыря вплоть до революции ежегодно совершали 30 декабря заупокойные службы в память о погибших защитниках обители).

Монастырь в XVII—XIX веках

В XVII веке велись значительные восстановительные работы. В обители была построена церковь святого апостола Иоанна Богослова — освящена 8 мая 1610 года Патриархом Гермогеном (не сохранилась). В 16071618 годах была возведена двухэтажная двуглавая Трехсвятительская (позднее — Сретенская) церковь (не сохранилась), в 20-е годы — звонница с храмом во имя преподобного Сергия Радонежского в нижнем ярусе (не сохранилась). В 1642—1648 годах вокруг обители, взамен деревянных, были выстроены каменные стены с шестью башнями, превратившие монастырь в мощную крепость (в числе основных вкладчиков на её строительство наряду с боярином М. М. Салтыковым был и Патриарх Иосиф). Стены сохранились лишь частично, единственная уцелевшая до нашего времени башня превращена в колокольню. Богоявленский собор был кардинально перестроен (с трех сторон его обнесли галереей, а с северной стороны пристроили придельный Никольский храм). Росписью Богоявленского собора занялись в 1667 году мастера Гурий Никитин и Сила Савин, но, к сожалению, древние фрески не сохранились.

В подклете Богоявленского собора сохраняются надгробные камни, в частности, к XV веку относятся захоронения старца Никиты и сыновей князя Василия Боровского. В XVII веке Богоявленскому монастырю покровительствует боярский род Салтыковых, создавший в стенах обители своё родовое кладбище. В подклете Богоявленского собора были погребены окольничий Михаил Михайлович (в иноках Мисаил, + 1608), его сыновья — бояре Борис Михайлович (+ 1644) и Михаил Михайлович (+ 1671), внук Петр Михайлович (+ 1690, видный государственный деятель в царствование Алексея Михайловича, возглавлявший Малороссийский приказ), правнук стольник Федор Петрович (+ 1682, погиб в Москве во время стрелецкого бунта) и другие.

На территории монастыря сохранился Трапезный корпус XVII века — трёхэтажное здание, с красивыми наличниками окон (особенно нарядны они на верхних этажах).

В 50-е годы XVIII века была построена Никольская («Салтыковская», как обычно называли её костромичи) церковь (освящена в 1760 году); она сооружена над гробницей генерал-майора М. П. Салтыкова его вдовой Е. М. Салтыковой. Это был высокий барочный храм типа «восьмерик на четверике», с ярусным завершением. В советское время он был снесён. В XIX веке наружную лестницу Трапезной палаты, которая вела в помещения второго этажа, убрали и обозначили вход нарядным крыльцом.

Советский период

В 1918 году монастырь был закрыт, однако Богоявленский собор стал приходским храмом и действовал до 1924 года. С 1925 года в здании закрытого собора размещалось губернское архивное бюро, ставшее затем областным архивом. В 1920—1930 годах были почти полностью уничтожены монастырские стены и большинство башен, разрушены Никольский («Салтыковский») храм и Никольская часовня. В 1982 году в Богоявленском соборе, используемом как хранилище областного архива произошел пожар, уничтоживший остатки фресок собора XVII века.[3]

Архитектурный ансамбль монастыря

Культурное наследие
Российской Федерации, [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=4410061000 объект № 4410061000]
объект № 4410061000

Современная жизнь монастыря

Монастырь был возрожден как Богоявленско-Анастасиин женский определением Священного Синода Русской православной церкви 20 июля 1990 года. В марте 1991 года из Успенского Пюхтицкого монастыря прибыли первые насельницы.

17 августа 1991 года Богоявленский собор стал кафедральным собором Костромской епархии Русской православной церкви. Сюда перенесли главную святыню Костромы — Феодоровскую икону Божией Матери. В 1991 году начались богослужения в Смоленской церкви. В 2006 году был восстановлен храм во имя преподобного Сергия Радонежского и преподобного Никиты Костромского в подклете собора.[4] В 1993—1997 годах были расселены западный и больничный корпус, а в 2001 году — восточный корпус (именовавшийся также настоятельским), которые использовались как жилые здания. При участии администрации города Костромы была полностью восстановлена монастырская стена по улице Симановского (Богоявленской). Возродилось монастырское кладбище, а на месте разрушенного Никольского («Салтыковского») храма воздвигнут памятный крест. При монастыре созданы две гостиницы для посещающих обитель паломников и священнослужителей.

В 2002 году на территории монастыря был установлен памятник св. Феодору Стратилату, освященный в день празднования Феодоровской иконы Божией Матери Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

В настоящее время на территории Богоявленско-Анастасииного женского монастыря располагаются Костромское епархиальное управление и Костромская духовная семинария (в здании Трапезной палаты). Проход посетителей на территорию монастыря запрещён; открыты только наружные входы Богоявленского собора и часовни.

При монастыре действуют приют для девочек-сирот во имя св. Иоанна Кронштадтского и богадельня для престарелых во имя св. Марии Магдалины.

См. также

Напишите отзыв о статье "Богоявленско-Анастасиин монастырь"

Примечания

  1. [www.kostroma-eparhia.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=632:prepodobnyjnikitakostromskoj&catid=53:2008-03-02-11-46-23&Itemid=56 Преподобный Никита Костромской]
  2. Богоявленский-Костромской монастырь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  3. [kostromaru.ru/Arhitect/bogoyavlensk_mon.htm Анастасиино-Богоявленский монастырь в Костроме].
  4. [www.kostroma-eparhia.ru/index.php?view=article&catid=37%3A2008-03-02-11-25-05&id=584%3Abogoyavlenskijmonastyr&option=com_content&Itemid=70 Богоявленско-Анастасиин женский монастырь]

Литература

Ссылки

  • [www.kostroma-eparhia.ru/index.php?view=article&catid=37%3A2008-03-02-11-25-05&id=584%3Abogoyavlenskijmonastyr&option=com_content&Itemid=70 Богоявленско-Анастасиин женский монастырь]

Отрывок, характеризующий Богоявленско-Анастасиин монастырь

– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!