Богоявленский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°45′21″ с. ш. 37°37′26″ в. д. / 55.75583° с. ш. 37.62389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75583&mlon=37.62389&zoom=12 (O)] (Я)Богоявленский переулокБогоявленский переулок
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
| Богоявленский переулок Москва | |
 Богоявленский переулок со стороны ул. Никольской | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
0,25 км |
| Ближайшие станции метро |
Площадь Революции (100 м) |
| Почтовый индекс |
109012 |
| Номера телефонов |
+7(495) XXX---- |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.75583&lon=37.62389&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.62389%2C55.75583&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
Богоя́вленский переу́лок (с 1930 по 1938 — Блюхеровский переулок или переулок Блюхера[1], с 1939 по 1993 — Куйбышевский проезд) — переулок в Центральном административном округе города Москвы, в Китай-городе. Проходит от Никольской улицы до улицы Ильинки, лежит между Ветошным переулком и Большим Черкасским переулком параллельно первому, пересекает Старопанский переулок. Нумерация домов ведётся от Никольской.
Содержание
Происхождение названия
Название XIII—XIV веков, по Богоявленскому монастырю.
История
Богоявленский монастырь, наряду с Даниловым монастырём, — древнейший в Москве, — был основан в 1296 году первым удельным московским князем Даниилом Александровичем. Сначала храм был деревянным; каменный храм был построен по распоряжению Ивана Калиты. Одним из первых игуменов был старший брат Сергия Радонежского Стефан.
В 1920-е годы монастырь был закрыт, часть строений — снесена. Главный храм служил складом, затем — общежитием, затем — производственным цехом.
В мае 1991 года храм возвращён Русской Церкви; были произведены обширные реставрационые работы сохранившегося собора и палат XVIII—XIX веков.
В 1930 году был переименован в Блюхеровский переулок в честь советского военачальника В. К. Блюхера. После его репрессирования и расстрела переименован в Куйбышевский проезд по находящейся рядом улице Куйбышева, как тогда называли Ильинку. В 1994 году переулку возвращено его историческое название.
В 1842 году купцы 1-й гильдии Гавриил и Алексей Чижовы, приобретают у потомков надворного советника Петра Алексеевича Кусовникова (1766—1834) и Арины Ивановны Кусовниковой (1762—1832), участок ограниченный улицами: Никольская, Богоявленский переулок, Старопанский переулок и Большой Черкасский переулок. В 1844—1854 годах Чижовы строят существующее здание по периметру участка. Внутри его сохранилось здание Успенской церкви (её можно увидеть, зайдя во двор со стороны Никольской улицы), выстроенной Салтыковыми в 1691 году — она была их домовой церковью.
В здании на углу Богоявленского переулка и Никольской улицы, располагался магазин "Товарищества высшей парфюмерии «А Ралле и Ко», где работал знаменитый парфюмер Эрнест Эдуардович Бо — создатель знаменитых духов Шанель № 5.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне располагается Ново-Чижовское (Чижевское) подворье:
- № 1/8, стр. 1А, 1Б — Доходный дом Чижовского подворья (в основе — усадьба Салтыковых) (1760-е гг.; 1849; 1860-е; 1947 — устройство в первом этаже прохода к вестибюлю станции метро «Площадь Революции»; нач. XX в.). В советский период — военное общежитие (3-й дом Реввоенсовета), где жили, в частности, М. Н. Тухачевский, С. М. Тимошенко и К. К. Рокоссовский.[2] Ценный градоформирующий объект[3]
- № 1 стр. 2/8 —
- № 1/8, стр. 3В, 3Г, 3Д — Доходный дом Чижовского подворья (1870; 1881, архитектор А. В. Петров, Д. А. Гущин, В. А. Гамбурцев; нач. XX в.), ценный градоформирующий объект[3]
- № 1/8, стр. 4 — Дом доходный Чижовского подворья (XIX в.; 1898, архитектор Н. А. Тютюнов)[3]
- № 1/8, стр. 5 — Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижовском подворье (1691), объект культурного наследия федерального значения[3]. Переход (во дворе) построен в 1902 году по проекту архитектора Б. Н. Шнауберта. Первоначально церковь выходила на Никольскую улицу, но после постройки комплекса зданий Чижовского подворья оказалась от неё отделённой.
- № 3, стр. 1 —
- № 3, стр. 4 — Дом доходный Ново-Чижовского подворья (1850-е, архитектор Л. Н. Львов, 1890-е)[3]
- № 5/1 — Доходный дом (1878, архитектор М. П. Степанов)
- № 7/3 — Здание Казначейства РФ. Бывшее подворье Иосифо-Волоколамского монастыря. Построено в 1882 г. архитектором А. С. Каминским.
По чётной стороне:
- № 2, стр. 1 — Федеральная служба охраны. Четырёхэтажное монументальное административное здание в стиле сталинской неоклассики построено в 1950-х годах[4].
- № 2, стр. 4 — Богоявленский собор. Феодосьевский придел собора построен в 1903 году архитектором Н. Н. Благовещенским
- № 6, стр. 1, 2 — Богоявленские торговые ряды («Богоявленские линии») (1870-е гг)[3][4].
- № 6, стр. 1 — Южный корпус Богоявленских торговых линий (1871)[3]. В основном снесён в 2000-е гг. вместе с соседними корпусами Тёплых торговых рядов.
- № 6, стр. 2 — Северный корпус Богоявленских торговых линий (1871)[3]. Сейчас — Департамент жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства города Москвы.
- № 8, стр. 1, 2 — фасадные фрагменты корпусов Тёплых торговых рядов (1865 г.), в основном снесённых в 2000-е гг.
Напишите отзыв о статье "Богоявленский переулок"
Примечания
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01005268110#?page=399 Алфавитный список улиц, переулков г. Москвы. — М.: Центральный телеграф СССР, 1935 — С. 395]
- ↑ Романюк С. К. Из истории московских переулков. М.: Сварог и Ко. 1998. 647 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%E1%EE%E3%EE%FF%E2%EB%E5%ED%F1%EA%E8%E9&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Городской реестр недвижимого культурного наследия города Москвы]. Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы. Проверено 3 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FcnYxvVa Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — С. 39-40. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
Литература
- Муравьёв В. Б.. Московские улицы. Секреты переименований. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. — 336 с. — (Народный путеводитель). — ISBN 5-699-17008-1.
Ссылки
- [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=1&size=1&scale=9&mapX=7842&mapY=9948&act=5&mapWidth=960&distance=1230,-6250;950,-6450;780,-7010;950,-7230;1340,-7410;1840,-7600;2360,-7800;3090,-8110&tool=grab Богоявленский переулок]
- [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?q=Moscow&t=h&hl=en&om=1&ie=UTF8&z=16&ll=55.756076,37.622466&spn=0.00524,0.016844 Богоявленский переулок]
- [moscow.gramota.ru/map402.shtml Грамота.ru]
Отрывок, характеризующий Богоявленский переулок
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
