Богоявленский собор Тульского кремля

Православный храм
Богоявленский собор
Фото начала XX века
Страна	Россия
Город	Тула, Кремль
Конфессия	Православие
Строительство	1855—1862 годы
Дата упразднения	16 февраля 1930
Статус	Памятник архитектуры, охраняется государством
Состояние	Недействующий храм

Богоявленский собор — православный, бывший кафедральный, собор в Тульском кремле, в котором размещается Тульский государственный музей оружия.

История

Проекты

В 1817 году, после посещения города Тулы императором Александром I, городское общество решило построить собор во имя святого Александра Невского, тезоименитого Александру I, освободившему Россию и Европу от поработителя — Наполеона. Проект собора подписал тульский губернский архитектор В. Нежданов. Однако этот вариант императору не понравился, и Александр I повелел архитектору В. Стасову переделать план и фасад будущего храма. В. Стасов представил свой проект на Высочайшее утверждение в 1821 году; это был храм в стиле классицизма, с колонными портиками по трем сторонам и апсидой, тоже окруженной колоннадой. Проект Стасова был одобрен и прислан в Тулу для исполнения. Но, несмотря на неоднократное обращение епархиального начальства к городскому (в 1821 и 1825 годах) о построении собора, к строительству так и не приступили — как предполагает М. Руднев, «по той важнейшей из всех причин, что не нашлось в сем деле решительных руководителей и усердных деятелей со стороны городского общества».

К проблеме вновь обратились лишь в конце 1840-х годов. Губернскому архитектору А. Дубровскому предложили разработать проект перестройки старого Успенского собора в теплый. Архитектор, досконально изучив вопрос, сделал вывод: при подобном переустройстве могут серьезно пострадать стенопись и иконы храма, приспособленные к определенному температурно-влажностному режиму.

В 1849 году староста Успенского собора купец Вукол Кузовлев, избранный на эту должность в 1848 году, предложил возвести новый просторный и теплый собор в кремле. Идею поддержал городской голова Николай Добрынин и городское общество. В отчете тульского губернатора говорилось, что толчком к решению о строительстве собора послужило «благополучное окончание свирепствовавшей в городе эпидемии и избавление города в течение знойного и бурного лета от пожара» (речь идет об эпидемии холеры). В том же докладе указывалось, что контролировать строительство будет специальный комитет из трехсот «значительных» жителей Тулы. Решено было возвести в кремле теплый собор во имя Богоявления Господня с двумя приделами: во имя Николая Чудотворца и Александра Невского. Строительство предполагали на месте экзерциргауза — помещения для военных упражнений: строевых и с оружием.

Проект поручили составить архитектору Тульского оружейного завода коллежскому асессору М. А. Михайлову. Его работу одобрила губернская строительная комиссия и епархиальное начальство. Проект храма отправили в столицу на утверждение, где его отвергли из-за «неблаговидности фасада». Тульский вариант в течение полутора лет, до конца 1850 года, проходил корректировку в Главном управлении путей сообщения и публичных зданий, но так и не был возвращен в Тулу. М. А. Михайлов разработал новый проект, в 1853 году его отослали в Санкт-Петербург, и опять — отрицательное заключение и переделка, на сей раз окончательная. В 1854 году документы утвердил Николай I, и их передали в Тулу в начале 1855 года.

Строительство

Вчерне собор возвели за три года. К октябрю 1858 года он был покрыт белым листовым железом по железным стропилам, большая глава позолочена, оштукатурены внутренние стены, устроены в окнах двойные рамы с бемскими стеклами, в подвале в калориферных камерах установлены три больших печи для обогрева собора.

На шестом году строительства купол был расписан мастерами, которыми руководил московский иконописец Семен Борисов. У трех входов в храм сделаны три каменных крыльца. Чуть позже закончена стенопись, намощен дубовый пол, поставлен изящный сосновый иконостас, выполненный московским мастером Никанором Софроновым, с иконами того же Семена Борисова. Внутри собора установили две малые печи — для большей теплоты и осушения помещения. За усердие при возведении собора церковный староста В. Кузовлев был награждён орденом Св. Анны III степени. Денежные пожертвования на строительство собора вносили епископы Тульские и Белевские, дворяне, купцы, оружейники. Наиболее крупные взносы были сделаны купцом Семеном Красноглазовым (8000 рублей) и оружейником Максимом Лялиным (5000 рублей). Немало утвари пожертвовал новому храму городской голова Николай Добрынин. Храм был освящен в 1862 году.

Со времени построения Богоявленский собор имел духовое отопление. Вентиляционные каналы были выведены в дымовые трубы и действовали только во время топи печей, и то очень слабо. Из-за недостатка вентиляции в храме приходилось держать открытыми множество форточек. Во время богослужений чувствовалось, как сказано в «Тульских епархиальных ведомостях», «постоянное движение воздуха» — видимо, неприятный сквозняк. К тому же из-за трещин в отопительных трубах в храм попадала копоть, оседавшая на настенных росписях и иконостасе. А при значительном нагреве калориферов воздух терял кислород, и людям было трудно дышать. Проблема требовала решения. В Туле в некоторых домах уже было водяное отопление.

В начале 1890-х годов решили такое же устроить в храме, а заодно — и надежную вентиляцию. Для этого требовалось 25 тысяч рублей. У храма были проценты капитала, пожертвованного 15 лет назад СИ. Трухиным на золочение иконостаса, — 12 тысяч рублей. Церковный староста И. К. Платонов принял мудрое решение: иконостас подождет. И добавил к 12 тысячам недостающие 13 тысяч из собственных средств.

Земляные работы начались в августе 1892 года. Когда для подводки труб пробили бут, то обнаружили закладную доску храма. Её положили на место и прикрыли камнем. Надпись на доске гласила: «В царствование Его Величества Благочестивейшего государя Императора Александра Николаевича, в лето от Рождества Христова 1855-го Июля 17 дня заложен сей Соборный храм во имя Богоявления Господня по совершении подателю всех благ Господу Богу молебствия Димитрием, епископом Тульским и Белевским, в присутствии сего кафедрального собора братии, гражданского губернатора Петра Михайловича Дарагана, городских чинов, купечества и граждан Тулы, городского головы Петра Добрынина, строителей Вукола Кузовлева, Николая Миляева, попечителей Александра Постникова, Александра Ермолаева, Ивана Петрова, Ивана Винникова и помощника старосты Ефима Неглинского, почетных оружейников Ивана Маликова, Николая Короткого, Якова Лялина, составителя плана и строителя архитектора Михаила Михайлова и прочих лиц, усердствовавших в построении сего Соборного храма. Подрядчик каменных работ Михаил Горбунов».

Закрытие собора

Согласно постановлению президиума Мособлисполкома от 16 февраля 1930 года Богоявленский собор был закрыт. Предполагалось переоборудовать его под Дворец физкультурников с несколькими крупными спортивными секциями, актовым залом и читальней. Проект не осуществился. В здании бывшего собора разместился аэроклуб, а с 1950-х годов — клуб физкультурников. Четыре маленьких главы снесли, не уцелело и луковичное завершение центральной главы.

В 1961 году в бюро технической инвентаризации даже не имелось сведений, кем занят храм. В 1966 году Богоявленский собор не включили во вновь составляемый перечень памятников истории и культуры, взятых на государственную охрану. В 1960-х годах было решено разместить в бывшем соборе музей оружия. С 1972 по 1989 год проводилась реконструкция здания. Вход в музей сделали с востока, пробив алтарную стену и устроив кирпичную пристройку. Было установлено железобетонное монолитное перекрытие, после чего здание стало двухэтажным. На приспособление храма под музей оружия затратили 1,3 миллиона рублей. В 1991 году здание храма было поставлено на госохрану в качестве памятника истории и культуры регионального значения.

В 2012 году большая часть экспозиции была перевезена в здание нового музея оружия в Заречье. В январе 2015 года начались работы по реставрации здания собора, однако воссоздание прежнего пятиглавия в ближайшие годы не планируется.

Источники

• [www.vidania.ru/index.html Видания.ру] — Путешествия по Святым местам — информационно-познавательный портал об истории России.

Ссылки

• [russian-church.ru/viewpage.php?cat=tula&page=2 Богоявленский собор] на сайте «Русские церкви»

Отрывок, характеризующий Богоявленский собор Тульского кремля

– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.