Богун, Хамфри де, 4-й граф Херефорд

Хэмфри VIII де Богун англ. Humphrey VIII de Bohun<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Хамфри Богун, 4-й граф Херефорд. Иллюстрация XIX века.</td></tr>
4-й граф Херефорд
31 декабря 1298 — 16 марта 1322
Предшественник:	Хамфри (VII) де Богун
Преемник:	Джон де Богун
лорд Верховный констебль Англии
31 декабря 1298 — 16 марта 1322
Предшественник:	Хамфри (VII) де Богун
Преемник:	Джон де Богун
3-й граф Эссекс
31 декабря 1298 — 16 марта 1322
Предшественник:	Хамфри (VII) де Богун
Преемник:	Джон де Богун
Рождение:	ок. 1276
Смерть:	16 марта 1322(1322-03-16) Плиши
Место погребения:	Уолденский монастырь, Эссекс
Род:	Богуны
Отец:	Хамфри (VII) де Богун
Мать:	Матильда де Фиенн

Хэмфри VIII де Богун (англ. Humphrey VIII de Bohun, ок. 1276 — 16 марта 1322) — 4-й граф Херефорд, 3-й граф Эссекс и лорд Верховный констебль Англии с 1298, сын Хамфри VII де Богуна, 3-го графа Херефорда и 2-го графа Эссекса, и Матильды (Мод), дочери Ангеррана II де Фиенн. Хамфри VIII был одним из лидеров оппозиции королю Англии Эдуарду II, один из Лордов Ордайнеров. Погиб в битве при Боругбридже.

Биография

Молодые годы

После смерти отца в 1298 году Хамфри унаследовал его обширные владения в Уилтшире, Эссексе и Валлийской марке, а также титулы графа Херефорда, Эссекса и наследственный в роде Богунов пост констебля Англии.

В 1300 году Хамфри был в числе английских баронов короля Эдуарда I, осадивших замок Керлаверок в Шотландии. Позже он участвовал во многих королевских походах в Шотландию. При этом он любил участвовать в различных рыцарских турнирах, получив репутацию «элегантного» щеголя. Во время одной из шотландских компаний Хамфри самовольно покинул расположение армии, отправившись в Англию для того, чтобы принять участие в рыцарском турнире. Вместе с ним отправились Пирс Гавестон и несколько других молодых баронов и рыцарей. По возвращении обратно на них обрушился гнев короля Эдуарда I, обвинившего их в дезертирстве, однако они были прощены. Вероятно, что разрешение отлучиться им дал старший сын Эдуарда I, принц Эдуард, будущий король Эдуард II. Позже Хамфри стал одним из самых ожесточённых противников Эдуарда II и Пирса Гавестона.

В 1302 году Хамфри женился на Елизавете, дочери короля Эдуарда I. В качестве приданого он получил земли в Беркшире.

Во время этих кампаний Хамфри связался с молодым Робертом Брюсом, графом Карриком, который в будущем стал королём Шотландии под именем Роберт I. В 1302 году Роберт принёс присягу королю Эдуарду I, однако, в феврале 1306 года он отрёкся от своей присяги и был провозглашён королём Шотландии. В результате его владения в Англии и Шотландии были конфискованы, часть из них получил Хамфри. Кроме того, Хамфри захватил замок Лохмабен, а позже Эдуард I передал ему и весь Аннадейл. Кроме того, оказавшаяся захваченной жена Роберта Брюса Елизавета де Бург, дочь Ричарда де Бурга, 2-го графа Ольстера, была передана под охрану Хамфри и его жены.

Лорд Ордайнер

После смерти короля Эдуарда I отношения Хамфри с его наследником, Эдуардом II, вскоре ухудшились. Хамфри, как и его предки, стремились принудить короля к тому, чтобы он выполнял Великую хартию вольностей и другие документы, которые защищали знать от злоупотребления королём власти. В 1310 году для проведения реформ в Англии Эдуард согласился на созыв исполнительного совета Лордов Ордайнеров, в состав которого вошёл и Хамфри. В 1211 году они огласили «Статьи Ордайнеров» (Ордонансы) из 41 пункта, которые должны были ограничить власть короля. Его любимец Пирс Гавестон был изгнан из Англии. Но вскоре король уехал на север Англии, в Йорк, где к нему вскоре присоединился Гавестон.

Это нарушение постановления Парламента заставило баронов взяться за оружие. Трое из лордов Ордайнеров — Томас, 2-й граф Ланкастер, Ги де Бошан, 10-й граф Уорик, и Хамфри захватили Гавестона, перевезли в замок Уорик и казнили его 19 июня 1312 года. Но эта казнь сыграло на руку королю. Казнь Гавестона породила раскол среди ордейнеров, так как часть их сочла это действие бесправным и незаконным, и несколько усилила позиции короля, которому многие сочувствовали. Ряд баронов, которых возглавлял Хью Диспенсер Старший, поддержали короля. Кроме того, вокруг короля объединился Лондон.

3 сентября 1312 года Томас Ланкастер, Гай де Бошан, граф Уорик и Хамфри во главе вооружённого отряда направились в Лондон. Войско было остановлено в городке Уэйк силами, верными королю. Переговоры, возглавляемые Жильбером де Клером, 8-му графом Глостером, предотвратили столкновение. Положение короля улучшило и то, что 13 ноября 1312 года у короля родился наследник престола Эдуард. Бароны пошли на переговоры с королём. В итоге 20 декабря 1312 года Эдуард, благодаря настояниям послов французского короля и папы римского, заключил мир с убийцами Гавестона. А октябре, благодаря посредничеству королевы Изабеллы, Хамфри, а также графы Ланкастер, Уорик и пятьсот их сторонников публично принесли извинения и получили королевское прощение. Начавшаяся вскоре война против шотландцев, которых возглавлял провозглашённый королём Роберт Брюс, заставила знать на время забыть о вражде с королём.

Битва при Бэннокберне

Летом 1314 года Эдуард II снарядил поход против шотландцев. Хамфри также отправился в поход, однако командование армией король доверил не констеблю Хамфри, а Жильберу де Клеру, графу Глостеру. 23 июня армия достигла речки Бэннокберн в нескольких километрах к югу от Стерлинга, где их ожидали шотландцы под командованием короля Роберта Брюса. Там состоялась знаменитая битва при Бэннокберне. Сражение началось неожиданным столкновением короля Роберта Брюса с английским отрядом, которым командовал Генри де Богун, племянник Хамфри. Увидев Роберта, он бросился в атаку, которая закончилась его гибелью. И в дальнейшем перевес был на стороне шотландцев. На следующий день битва продолжилась. В самом начале погиб граф Глостер. Хамфри участвовал в сражении, но оно в конце концов закончилось поражением англичан. Хамфри с несколькими баронами и рыцарями отступил к замку Ботвелл, где был взят в плен. Как шурин короля, Хамфри был важным пленником. Позже, внявший мольбам своей сестры Елизаветы, король Эдуард II согласился выкупить Хамфри, обменяв его на Елизавету де Бург, жену Роберта Брюса, дочь Роберта Марджери, двух епископов и нескольких других знатных шотландцев, находившихся в английском плену.

Оппозиция Эдуарду II

Эдуард, едва избежавший плена, обвинил в неудаче баронов. Однако Томас Ланкастер на заседании Парламента в Йорке в сентябре 1314 года обвинил в провале военной кампании короля и отказал ему в средствах на продолжение войны. Также он потребовал сократить расходы на содержание королевского двора. Королю оставалось только согласиться на все условия ордайнеров, глава которых, Томас Ланкастер, стал неформальным правителем страны. Однако постепенно его влияние стало падать. А среди окружения короля стало возрастать влияние рода Диспенсеров, которых возглавлял Хью Диспенсер Старший. Особое недовольство баронов Валлийской марки вызвали претензии Диспенсеров владения покойного графа Глостера (на его сестре был женат сын Хью Старшего, Хью Младший). А после того, как Эдуард II ради Диспенсера конфисковал поместье Гоуэр, в 1321 году бароны Марки объединились против них. Главой новой оппозиции стал Роджер Мортимер, 3-й барон Вигмор. Вскоре к ним присоединился и Томас Ланкастер. Это восстание позже получило название Мятеж «несогласных».

Поводом для дальнейшей эскалации конфликта Эдуарда с «несогласными» стало оскорбление, нанесённое королеве. Когда Изабелла, направляясь в Кентербери, пожелала остановиться в замке Лидс, принадлежавшем одному из членов оппозиции, управляющему королевского двора лорду Бэдлсмиру, её не впустили. В произошедшей затем стычке между гарнизоном замка и свитой королевы погибло шестеро её слуг. В конце октября 1321 года у стен Лидса расположилось королевское войско под командованием Пембрука. Роджер Мортимер и Хамфри поспешили на помощь защитникам замка, но Томас Ланкастер отказался поддержать их, и лорды Марки заняли выжидательную позицию. 31 октября Эдуард, возглавивший осаду, принял капитуляцию Лидса, казнил коменданта замка и его солдат и заключил в Тауэр членов семьи Бэлдсмира (сам управляющий находился в Оксфорде). Роджер Мортимер и Хамфри, опасаясь мести Эдуарда, отошли на север. В середине декабря король, готовя поход на «несогласных», объявил сбор войск. Эдуард, преследуя лордов Марки, двигался вдоль Северна, намереваясь переправиться через реку и вступить в бой с мятежниками. Однако мосты были сожжены, и король повернул на север. Роджер Мортимер напрасно надеялся на помощь Томаса Ланкастера, который укрылся в Понтефракте и завязал переговоры с Робертом Брюсом. 22 января 1322 года в Шрусбери Мортимер сдался Эдуарду.

В феврале король начал новый поход, на этот раз против Томаса Ланкастера, и захватил замок Тетбери, принадлежавший графу. Сам Ланкастер потерпел поражение при Бертон-он-Трент и устремился на север. Его сопровождал и Хамфри. 16 марта 1322 года королевские войска во главе с наместником Западных марок Эндрю Харклаем встретились на деревянном мосту около Боругбриджа с армией Томаса Ланкастера при попытке перейти Ур. В начавшейся битве Хамфри, пытавшийся штурмовать мост, погиб. Битва была проиграна, а Ланкастер взят в плен несколько часов спустя преследовавшими его королевскими войсками и вскоре был казнён.

Брак и дети

Жена: с 14 ноября 1302 года (Вестминстер) Елизавета Рудланская (август 1282 — ок. 5 мая 1316), дочь короля Англии Эдуарда I и Элеоноры Кастильской, вдова графа Голландии и Зеландии Иоанна I. Дети:

• Маргарита (1303 — в младенчестве)
• Хамфри (ок. 1304 — 10 сентября 1304)
• Джон (23 ноября 1306 — 20 января 1336), 5-й граф Херефорд и 4-й граф Эссекс с 1322, лорд-констебль Англии 1322—1330
• Хамфри IX (6 декабря 1309 — 15 октября 1361), 6-й граф Херефорд и 5-й граф Эссекс с 1336, лорд-констебль Англии 1330—1338, 1360—1361
• Эдвард (ок. 1312 — ок. 10 ноября 1334), друг Эдуарда III, утонул, пытаясь спасти тонущего воина в Шотландии во время военной кампании
• Уильям (ок. 1312 — 16 сентября 1360), близнец Эдварда, 1-й граф Нортгемптон с 1337, лорд-констебль Англии с 1338, губернатор Бретани и шотландских марок, участник битвы при Креси и английских вторжений во Францию в период Столетней войны
• Элеанор (ум. 7 октября 1363); 1-й муж: с 1327 Джеймс Батлер (ок. 1305 — январь/февраль 1338), 1-й граф Ормонд; 2-й муж: с 1344 Томас Дагуорт (после 1312 — июль/август 1350), лорд Дагуорт с 1347
• Маргарита (ум. 16 декабря 1391); муж: с 11 августа 1325 Хью де Куртене (12 июля 1303 — 2 мая 1377), 10-й граф Девон с 1340
• Энис (1313/1315 — ок. 29 сентября 1331)
• Изабелла (ок. 5 мая 1316 — в младенчестве)

Также в «Flores Historiarum» упоминается, что у Хамфри был старший сын по имени Хью (англ. Hugh), однако больше ни по каким источникам он не известен. Вероятно это искажённое переписчиком имя Хэмфри (англ. Humphrey ).

Литература

• Брайант Артур. Эпоха рыцарства в истории Англии / Пер. с англ. Т. В. Ковалёва, М. Г. Муравьёва. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 576 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-8071-0085-9.
• Altschul Michael. A Baronial Family in Medieval England: the Clares 1217—1314. — Baltimore, 1965. — P. 132—133.
• Barron Evan MacLeod. The Scottish War of Independence. — Edinburgh, London, 1914. — P. 443, 455.
• Barrow G. W. S. Robert Bruce and the Community of the Realm of Scotland. — Berkeley, Los Angeles, 1965. — P. 222, 290, 295-296, 343-344.
• Beltz George Frederick. Memorials of the Order of the Garter. — London, 1841. — P. 148—150.
• Bigelow M. M. The Bohun Wills // American Historical Review. — 1896. — Vol. I. — P. 415—441.
• Cokayne George E. The complete peerage of England, Scotland, Ireland, Great Britain and the United Kingdom, extant, extinct, or dormant / ed. by V. Gibbs. — London, 1887—1896. — Vol. II, IV, V, VI, IX: Bohun, Dagworth, Essex, Hereford, Earls of, Montague.
• Conway-Davies J. C. The Baronial Opposition to Edward II: Its Character and Policy. — Cambridge, 1918. — С. 355—367, 426—429, 435—439, 473—525, Many references, esp. 42 footnote 1, 114, 115 & footnote 2.
• Dictionary of National Biography. — Vol. II: Bohun; Vol. VI: Edward I, Edward II; Vol. XI: Lancaster. — London and Westminster.
• Easles Richard and Shaun Tyas, eds.,. Family and Dynasty in Late Medieval England. — Shaun Tyas, 2003. — P. 152.
• Fryde E. B., Edward Miller. Historical Studies of the English Parliament, — Vol. 1, Origins to 1399,. — Cambridge, 1970. — P. 10—13, 186, 285—290, 296.
• Hamilton J. S. Piers Gaveston Earl of Cornwall 1307—1312: Politics and Patronage in the Reign of Edward II. — Detroit, 1988. — P. 69, 72, 95—98, 104—105.
• Hutchison Harold F. Edward II. — London, 1971. — P. 64—86, 104—105, 112—113.
• Jenkins Dafydd. Law and Government in Wales Before the Act of Union // Celtic Law Papers. — Aberystwyth, 1971. — С. 37—38.
• Jean Le Melletier. Les seigneurs de Bohon, illustre famille anglo-normande, originaire du Cotentin. — Arnaud-Bellée, 1978. — P. 16, 39—40.
• McNamee Colin. The Wars of the Bruces. — East Linton (Scotland), 1997. — P. 51, 62—66.
• Mortimer Ian. The Greatest Traitor: The Life of Sir Roger Mortimer, Ruler of England 1327—1330. — London, 2003. — P. 100—109, 114, 122—126.
• Scott Ronald McNair. Robert the Bruce: King of Scots. — NY, 1989. — P. 144—164.
• Tout T. F., Hilda Johnstone. The Place of the Reign of Edward II in English History. — Manchester, 1936. — P. 86, 105—106, 125 & footnote 3, 128—134.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL.htm#HumphreyBohunHereforddied1322 EARLS of HEREFORD 1200-1373 (BOHUN)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 3 января 2011.
• [www.stirnet.com/HTML/genie/british/bb4fz/bohun1.htm Bohun] (англ.). Stirnet. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/66pufU4dK Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
• [homepages.rootsweb.ancestry.com/~pmcbride/james/f025.htm#T69 Bohun Line (Earls of Hereford and Essex)] (англ.). Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/67aOw6uq1 Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Предки Хамфри VIII де Богуна

16. Генри де Богун (до 1177 — 1 июня 1220) 1-й граф Херефорд, лорд-констебль Англии               8. Хамфри V де Богун (ок. 1208 — 24 сентября 1275) 2-й граф Херефорд, 1-й граф Эссекс                       17. Мод (Матильда) де Мандевиль (ум. 27 августа 1236) 4-я графиня Эссекс               4. Хамфри VI де Богун (ум. 27 октября 1265) лорд Брекон                             18. Рауль I де Лузиньян (ум. 1 мая 1219) граф д’Э и сеньор д’Иссуден               9. Маго де Лузиньян (ум. 12 августа 1241)                         19. Алиса д'Э (ум. 13/15 мая 1246) леди Гастингс               2. Хамфри VII де Богун (ок. 1249 — 31 декабря 1298) 3-й граф Херефорд, 2-й граф Эссекс                                   20. Реджинальд де Браоз (ум. 5 мая 1227/9 июня 1228) лорд Брекона, Абергавенни и Билта               10. Уильям де Браоз (1204 — 2 мая 1230), барон Абергавенни и Брекона                       21. Грейс де Брайвер (ум. до 1215)                 5. Элеанор де Браоз (ок. 1230 — ?) наследница Брекона и Хая                             22. Уильям Маршал (ок. 1146 — 14 мая 1219) 1-й граф Пембрук, маршал Англии               11. Эва Маршал (ок. 1200/1210 — до 1246)                         23. Изабель де Клер (ок. 1174 — 1220) графиня Пембрук               1. Хамфри VIII де Богун 4-й граф Херефорд, 3-й граф Эссекс                                         24. Ангерран I (ум. 1218) сеньор де Фиенн               12. Гильом I (ум. 1235/1244) сеньор де Фиенн                       25. Сибилла де Тенгри               6. Ангерран II (до 1 января 1203 — после 18 июля 1267) сеньор де Фиенн                             26. Обри II (ум. 20 сентября 1200) граф Даммартена               13. Агнес де Даммартен                         27. Матильда де Клермон (ум. после октября 1200)                 3. Матильда де Фиенн (ум. 6 ноября до 1298)                                     28. Роже (ум. после 1218) сеньор де Конде               14. Николя де Конде                         29. Алиса де Монс (ум. до 1207)                 7. Изабелла де Конде                               30. Арнуль IV сеньор де Морьяльм               15. Елизавета де Морьяльм

Отрывок, характеризующий Богун, Хамфри де, 4-й граф Херефорд

Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.