Богуслав IX

Богуслав IX (нем. Bogislaw IX, польск. Bogusław IX, род. 1407/1410 г. — ум. 7 декабря 1446 г.) — герцог Померании (Померания-Вольгаст-Штольп) с 1418 по 1446 год из рода Грейфов. Его двоюродный брат, король Эрик Померанский, безуспешно пытался закрепить за Богуславом как за наследником свой трон стран Кальмарской унии.

Биография

Богуслав IX был сыном герцога Померании-Вольгаст-Штольпа Богуслава VIII и его супруги, Софьи Гольштейнской. После смерти Богуслава VIII в 1418 году его вдова правила как регент герцогством при своём малолетнем сыне до 1425 года.

Уже в самом начале правления Софьи и юного Богуслава им пришлось вступить в конфликт с церковью из-за епископства Каммин — спор, начатый ещё в правление Богуслава VIII. В результате оба, и мать и сын, были преданы анафеме, и в 1434 году император Сигизмунд поставил их под свою опеку. Конфликт разрешился в пользу Софии и Богуслава лишь после вмешательства из могущественного родственника, короля Дании, Швеции и Норвегии (с 1397 года) Эрика Померанского. При его посредничестве был составлен договор, согласно которому избранный епископом в Каммине должен был быть утверждён померанским герцогом на своём посту. Также было установлено формальное административное подчинение (фогтство) Померании над церковным владением. В соответствии с этим епископы Каммина отказывались от своего права непосредственных сношений с имперской администрацией. Епископом Каммина становится Зигфрид II фон Бух, бывший ранее канцлером Эрика Померанского.

В августе 1433 года Богуслав IX принимает участие на польской стороне в войне Польши с крестоносцами, вступив в коалицию с поляками и пришедшими из Чехии им на помощь отрядами гуситов. В то же время гуситы разоряют грабежами часть Померании. В 1432—1438 годах в Померании также распространяется ересь вальденсов.

Король Эрик Померанский, не имевший детей, приложил немало усилий с тем, чтобы его двоюродный брат Богуслав IX унаследовал его престол. Он передал Богуславу многие замки, а также острова Фюн и Зеландию. Однако датский Рейхсрат в 1436 году отказался утвердить Богуслава наследником Эрика и в 1438 году призвал в этом качестве в Данию Кристофера Пфальцского. После того, как Рейхсрат в 1439 году низложил Эрика и в 1440 избрал королём Кристофера, Богуслав утратил последние надежды на королевскую корону.

Скончался 7 декабря 1446 года после длительной болезни и был похоронен в монастыре Мариенкрон. Так как Богуслав не имел сыновей, герцогством первоначально правила его вдова, Мария Мазовецкая, а затем — Эрик Померанский, вернувшийся на родину в 1449 году.

Семья

Король Эрик сватал для Богуслава IX одну из дочерей польского короля Владислава II Ягелло. Заключить этот брак не удалось, и в 1432 году Богуслав женится в Познани на Марии Мазовецкой, дочери князя Земовита IV и Александры Литовской, сестры польского короля. В этом браке били рождены две дочери: София (1434—1497), ставшая супругой своего родственника, герцога Передней Померании Эрика II, и скончавшаяся в юном возрасте Александра (ум. в 1451 году).

Литература

• Adolf Hofmeister: Genealogische Untersuchungen zur Geschichte des pommerschen Herzogshauses. Greifswalder Abhandlungen zur Geschichte des Mittelalters, Band 11. Universitätsverlag Ratsbuchhandlung L. Bamberg, Greifswald 1938, S. 178—182.
• Martin Wehrmann: Genealogie des pommerschen Herzogshauses. Veröffentlichungen der landesgeschichtlichen Forschungsstelle für Pommern, Reihe 1, Bd. 5. Leon Saunier, Stettin 1937, S. 91-92.

Отрывок, характеризующий Богуслав IX

– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.