Боде-Колычёв, Михаил Львович
Михаил Львович Боде-Колычев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Рисунок Т. Райта, 1843 год</td></tr> | |
| Рождение: | 17 декабря 1824 |
|---|---|
| Смерть: | 22 марта 1888 (63 года) Москва |
| Военная служба | |
| Звание: | обер-гофмейстер |
Барон Михаил Львович Боде, с 1875 г. Боде-Колычёв (17 декабря 1824 — 22 марта 1888, Москва) — русский историк, археолог, коллекционер, обер-гофмейстер двора, создатель усадьбы «Лукино».
Содержание
Биография
Выходец из баронского рода Боде. Родился в семье барона Льва Карловича Боде и Натальи Фёдоровны Колычёвой (1790—1860), последней представительницы боярского рода Колычевых. Поскольку ко второй половине XIX века в роду Колычевых не осталось представителей мужского пола, в 1875 г. высочайшим соизволением М. Л. Боде было разрешено принять герб и называться бароном Боде-Колычёвым.
В 1839—1843 обучался в Пажеском корпусе, по окончании которого служил в придворном ведомстве. В 1853—1856 годах в составе Московского ополчения участвовал в Крымской войне. По окончании войны поселился в Москве в купленом у князей Долгоруких дворце на углу Поварской и Никитской улиц, и поступил на службу в Московское дворцовое управление в чине гофмейстера.
Начальник Оружейной палаты в Кремле, в 1875—1883 годах — вице-президент Комитета по строительству храма Христа Спасителя в Москве. В 1883 году получил придворный чин обер-гофмейстера. 1864—1869 годы являлся почетным членом Общества любителей духовного просвещения. По воспоминаниям современника, барон М. Л. Боде[1]:
|
Был удивительно красив и хорошо сложен, он был громадного роста, очень высоко и гордо держал голову, брился по-придворному, то есть не носил ни усов, ни бороды, волосы имел белокурые, мягкие и зачесанные назад. Он себя так сумел поставить, что все перед ним преклонялись. Любил музыку, сам имел очень приятный густой тенор и немного играл на виолончели. | 
|
В своей подмосковной усадьбе Лукино Звенигородского уезда Московской губернии построил комплекс зданий в старо-русском стиле, включая «кремль», часовни, мемориал рода Колычевых, и церковь Св. Филиппа, где были похоронены многие члены семьи Боде, включая его самого и его супругу. В постсоветское время усадьба используется как летняя резиденция Московского Патриарха. Автор монументального исторического труда «Боярский род Колычевых» изданного в 1886 году в Москве тиражом 200 экземпляров.
Сочинения
- [elib.shpl.ru/ru/nodes/30-bode-kolychev-m-l-boyarskiy-rod-kolychevyh-sostavlennyy-b-aronom-m-ihailom-l-vovichem-b-ode-k-olychevym-m-1886#page/1/mode/grid/zoom/1 Боярский род Колычевых.] — М.: Синод. тип., 1886. — 493 с.
Семья
Жена — Александра Ивановна Черткова (1827—1898), дочь действительного тайного советника Ивана Дмитриевича Черткова и баронессы Елены Григорьевны Строгановой. Дочери:
- Михаил (1849—1849)
- Наталья (1851—1916), фрейлина, замужем за графом Фёдором Львовичем Соллогубом, известным театральным художником.
- Елена (1853—1853), похоронена в Лукино, в усадебной церкви.
- Мария (1856—1897), фрейлина, замужем за Михаилом Сергеевичем Сухотиным, членом 1-й Государственной думы от Тульской губернии.
- Анна, замужем за Алексеем Леонардовичем Кильштедт-Смирновым.
- Елизавета, в замужестве Цитович, похоронена с дочерью в часовне села Красное-на-Пахре.
Напишите отзыв о статье "Боде-Колычёв, Михаил Львович"
Примечания
- ↑ М. А. Боратынский. Из истории дворянского рода Боратынских. — Тамбов: ООО «Издательство Юлис», 2007. — 208 с.
Источники
- М. Л. Боде-Колычев. Боярский род Колычевых. — М.: Синодальная типография, 1886. — 505 с.
- [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/313 М. Л. Боде]
Отрывок, характеризующий Боде-Колычёв, Михаил Львович
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
