Бодишон, Барбара

Барбара Бодишон

Барбара Ли Смит Бодишон (англ. Barbara Leigh Smith Bodichon; 8 апреля 1827 — 11 июня 1891) — английская художница, преподаватель и феминистка, по отцовской линии родственница Флоренс Найтингейл.

Биография

Внебрачная дочь английского политика-вига Бенджамина Ли Смита и модистки из Дербишира. В 1848 году отец передал Барбаре и другим своим детям ежегодную ренту в ₤300, что было достаточно необычно для того времени. Б. использовала деньги для открытия собственной школы в Лондоне.

В 1858 году Барбара Бодишон со своей подругой Бесси Райнер Паркс основала «Журнал английской женщины» (The Englishwoman’s Review). В 1866 году Барбара организовала первый Женский комитет суфражисток (Women’s Suffrage Committee). Эта группа составила петицию суфражисток, переданную Дж. С. Миллем Палате общин от их имени. Близко дружила с Джордж Элиот, стала прототипом одной из героинь её исторического романа Ромола (1863).

Бодишон отрицательно относилась к замужеству, считая, что женщина деградирует в браке. В молодости она отказала главному редактору журнала «Вестминстер ревью» Дж. Чепмену, предлагавшему ей руку и сердце. Однако Барбара пересмотрела свои радикальные взгляды после встречи с французским медиком Эженом Бодишоном. Муж поддерживал мадам Бодишон в её кампаниях в борьбе за права женщин.

Училась живописи у Уильяма Ханта. Её акварели получили высокую оценку Коро и Добиньи.

Основные произведения

• «Женщины и работа» (Women and Work, 1857).
• «Аргументы „за“ и „против“ освобождения женщин» (Reasons for and against the Enfranchisement of Women, 1869).

Ссылки

• [www.spartacus.schoolnet.co.uk/Wbodichon.htm Биография]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Бодишон, Барбара

– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.