Бодтс, Марга

Марга Бодтс (нидерл. Marga Boodts; 18 февраля 1895 — 24 января 1976) — самозванка, выдававшая себя за «чудом спасшуюся великую княжну Ольгу Николаевну».

До начала авантюры

О самозванке, выдававшей себя за великую княжну Ольгу Николаевну, известно достаточно мало. Вероятно она родилась в Утрехте, Нидерланды. Впервые привлекла к себе внимание прессы во Франции в 1930-х годах, когда, попытавшись выдать себя за великую княжну Ольгу, попала в полицию, была обвинена в мошенничестве, осуждена и вынуждена покинуть страну. Её подлинная личность осталась неизвестной. На суде она назвалась польской шляхтянкой.

Она появляется вновь в Северной Италии в 1939 году уже под именем Марги Бодтс, но всю войну проводит затем в Утрехте, в некой весьма расположенной к ней семье, что позволяет предполагать, что на самом деле претендентка была родом оттуда. В конце 40-х — начале 50-х годов она вновь начинает требовать к себе внимания, категорически отрицая свою идентичность с «французской» мошенницей, и вновь рассказывает историю о своем «царственном происхождении».

Версия «чудесного спасения»

История её «чудесного спасения» стоит особняком даже среди огромного количества фантастических историй, сочинённых «спасшимися от расстрела» Романовыми.

Оказывается, своим бегством она обязана была тайному решению родителей. По её словам, будучи однажды в церкви, возле дома Ипатьева, она молилась коленопреклоненно, когда рядом с ней опустилась на колени девушка в крестьянской одежде и шёпотом предложила обменяться молитвенниками, что и было сделано. Открыв свой новый молитвенник, Ольга прочла короткую записку, приказывающую ей, закончив, немедля отправляться в ризницу. Там её уже дожидалась прежняя «крестьянка», обменявшаяся с ней платьем, и Ольга, никем не узнанная, вышла наружу, где её ждали монархически настроенные офицеры. Они объяснили «великой княжне», что императрица каким-то образом сумела связаться с ними и приказала похитить Ольгу, так как Алексей в любом случае был слишком слаб и вряд ли мог протянуть ещё несколько лет, потому «надеждой монархии» становилась старшая дочь. «Крестьянка» по собственной воле решила умереть за царевну и была расстреляна в Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Великая княжна затем была доставлена во Владивосток, затем — через Китай морем — в Гамбург.

Последние годы

Удивительно, что ей действительно удалось убедить принца Фридриха Саксен-Альтенбургского, который в свою очередь представил её ко двору принца Ольденбургского, крестника Фридриха-Вильгельма II. Бывший кайзер получил от неё письмо в 1949 году и выделил ей сумму в размере 80 000 золотых рублей.

Принц Ольденбургский также платил ей пенсию вплоть до своей смерти в 1970 году. Возможно, в её судьбе принял участие и папский двор, но последнее не доказуемо. Ещё раз в 1957 году она встретилась с представителем прусского королевского дома — принцем Сигизмундом, племянником кайзера и двоюродным братом подлинной великой княжны. Удивительно, что Сигизмунд до конца был убеждён, что говорил со своей кузиной. В 1974 году он дал интервью прессе в своем доме в Коста-Рике, в котором категорично заявил:

Мы говорили о многих вещах, неизвестных никому постороннему, потому что этим событиям свидетелями были только я и она.

После этого Марга решила не искушать судьбу и поселилась на вилле у озера Комо (Италия), где много лет жила очень уединённо, наотрез отказываясь от встреч с журналистами. Она умерла в 1976 году от воспаления легких. На её могиле вместо имени была выведена надпись «В память об Ольге Николаевне, 1895—1976, старшей дочери российского императора Николая II». Поскольку Бодтс не имела никого, кто бы мог следить за могилой, в 1995 году надгробие было демонтировано, а останки Бодтс перезахоронены в братскую могилу.

Стоит заметить, что Марга Бодтс весьма враждебно относилась к другим «претендентам», выдававшим себя за «спасшихся детей Николая II» и не раз публично именовала «самозванкой» самую известную из лже-Анастасий — Анну Андерсон.

Литература

• Massie, Robert K. The Romanovs: The Final Chapter. — Random House, 1995. — ISBN 0394-58048-6
• Mangold and Summers The file on the Tsar. — Orion Publishing Group, November 2002. — ISBN 0752849379 November 2002

Отрывок, характеризующий Бодтс, Марга

Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?