Битва при Петсамо
| Битва при Петсамо | |||
| Основной конфликт: Советско-финская война 1939-1940 годов | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа СССР | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Петсамо — боевые действия в Петсамо во время советско-финской войны 1939—1940 годов.
Содержание
Силы сторон
Перед началом войны в районе Мурманска была сосредоточена советская 14-я армия под командованием комдива В. А. Фролова. В её состав входили 104-я горнострелковая дивизия, 14-я и 52-я стрелковые дивизии, которым были приданы 290-й и 158-й артиллерийские полки, 208-й и 241-й гаубичные полки (всего — 216 пушек и гаубиц). В дивизиях имелись два танковых батальона (всего — 38 лёгких танков). Армия была усилена 33-м зенитным артиллерийским дивизионом и 104-м пушечным артиллерийским полком. Основная часть сил и средств 14-й армии предназначалась для отражения возможного англо-французского десанта, и потому в боевых действиях против Финляндии участвовали лишь её отдельные подразделения.
С финской стороны советским войскам противостояли две роты корпуса пограничной стражи, местные отряды шюцкора и одна артиллерийская батарея. Большим преимуществом финских войск было то, что эти части были набраны из местных саамов, либо из финнов и шведов, долгое время живших в Заполярье, в результате чего они отлично знали местность и условия жизни.
Советское командование сильно ошиблось в оценке противостоявших ему финских войск. По донесению врио начальника погранвойск НКВД комбрига Аполлонова от 13 ноября 1939 года,
из пограничных рот, дислоцированных против Мурманского и Карельского пограничных округов, сформировано 12 батальонов, осуществляющих охрану границы… В финскую армию призвано 18 возрастов с 1920 года рождения. Офицерский состав призван до 50-летнего возраста.
Ход боевых действий
Исходное положение
К вечеру 30 ноября 1939 года части 14-й армии заняли западную часть полуостровов Рыбачий и Средний, и начали продвижение к Петсамо и Лиинахамари. Перед 104-й горнострелковой дивизией была поставлена задача с рубежа реки Титовка овладеть районом Луостари во взаимодействии с 95-м стрелковым полком 14-й дивизии и 58-м стрелковым полком 52-й дивизии, наступавшими с полуострова Рыбачий. После этого соединения 14-й армии должны были продвигаться на юг, чтобы содействовать наступлению 9-й армии и попытаться взять противника в клещи.
Бои под Петсамо
104-я дивизия вместе с пограничниками двигалась на запад, не встречая сопротивления. Основные силы финнов в районе Петсамо в составе усиленного батальона до 2 декабря удерживали два советских полка на перешейке, отделявшем полуостров Средний от материка. К вечеру 2 декабря 58-й и 95-й стрелковые полки заняли Петсамо, туда началась переброска из Мурманска 52-й стрелковой дивизии. 3 декабря советские войска взяли Луостари.
Чтобы избежать окружения, финны отступили. 95-й стрелковый полк вернулся на полуостров Рыбачий, а 58-й стрелковый полк, артиллерия и станковые пулемёты которого ещё находились на пути в Петсамо, занял оборону. В этой ситуации командование 104-й горнострелковой дивизии отдало приказ о подготовке налёта на позиции противника в ночь на 5-е декабря.
В ходе налёта роте 273-го полка удалось захватить пять автомашин и три орудия, но финский часовой перед смертью успел подать сигнал тревоги. В ночном бою командир потерял управление ротой, которая при контратаке противника отошла, ведя беспорядочный огонь. Финны вернули свои орудия и захватили четыре станковых и четыре ручных пулемёта. Потери в роте составили почти половину её штатной численности. Командир роты после боя был отдан под суд и расстрелян.
Продолжение советского наступления
12 декабря, после подхода всех подразделений 52-й стрелковой дивизии, наступление возобновилось. Финны начали отходить по шоссе на Рованиеми, минируя его и устраивая завалы. 15 декабря они оставили без боя посёлок Сальмиярви. Вечером 16 декабря подразделения 58-го стрелкового полка встретили упорное сопротивление противника, оборонявшегося на 95-м километре шоссе. Финны вели бой до вечера 17 декабря и отошли, увидев, что против них разворачивается весь полк, поддерживаемый ротой танков и дивизионной артиллерией. На следующий день полк занял посёлок Птикиярви.
19 декабря командование 104-й дивизии получило приказ штаба 14-й армии о переходе к обороне. К тому времени бывший головным 58-й стрелковый полк находился на 110-м километре дороги, продвинувшись несколько юго-западнее Птикиярви. После этого на Крайнем Севере установилось затишье.
Боевые действия в конце войны
26 и 27 февраля 1940 года 52-я стрелковая дивизия вела бой с целью вывода из окружения разведывательного отряда штаба 14-й армии. 205-й стрелковый полк атаковал противника на 106-м километре шоссе Петсамо-Рованиеми, причём около роты финнов было вынуждено уйти на территорию Норвегии.
7 марта 205-й полк при поддержке 411-го танкового батальона овладел посёлком Наутси на 150-м километре Рованиемского шоссе. Таким образом, из всех советских подразделений в ходе войны именно 52-я стрелковая дивизия проникла глубже всех на территорию Финляндии.
Источники
- А.Широкорад «Северные войны России» — Москва: «АСТ», 2001. ISBN 5-17-009849-9
Напишите отзыв о статье "Битва при Петсамо"
Отрывок, характеризующий Битва при Петсамо
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
