Бой под Хаслах-Юнгингеном

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Бой при Альбекке»)
Перейти к: навигация, поиск
Бой под Хаслах-Юнгингеном
Основной конфликт: Наполеоновские войны
Война третьей коалиции
Ульмская кампания

Юнгинген на карте Германии
Дата

11 октября 1805 года

Место

Юнгинген, курфюршество Бавария (ныне Германия)

Итог

Победа французов

Противники
Французская империя Австрийская империя
Командующие
Пьер Дюпон Карл Мак
Силы сторон
6,000 25,000
Потери
106 убитых, 623 раненых и 8 орудий 400 убитых, 1,100 раненых, 4,000 пленных и 2 орудия

Бой под Хаслах-Юнгингеном или Бой при Альбеке — сражение, состоявшееся 11 октября 1805 года у немецкого города Юнгинген к северу от Ульма между французскими и австрийскими войсками в рамках Войны третьей коалиции.





Предыстория

Во время Ульмской кампании Великая армия Наполеона провела манёвр по окружению вражеской австрийской армии во главе с Карлом Маком. После пересечения Рейна французские порядки находились лицом к востоку. От Дуная, используя 6-й корпус маршала Мишеля Нея как стержень, Великая армия осуществила разворот, и теперь большая часть солдат были лицом к западу. Таким образом, основная часть австрийской армии, дислоцированная у Ульма, оказалась в ловушке, хотя Наполеон не знал точно, где расположено большинство вражеских подразделений.

Французы считали, что австрийский гарнизон Ульма представлял собой лишь арьергард, а не всю австрийскую армию. Маршал Мюрат был Наполеоном временно поставлен во главе всех войск у Ульма. 6-й корпус в этот момент располагался на северном берегу Дуная, а 5-й маршала Ланна — на южном берегу. Оба двигались в сторону Ульма.

11 октября Мюрат приказал маршалу Нею, чтобы он переместил большую часть своего 6-го корпуса на южный берег Дуная. Ней утверждал, что силы, оставляемые на северном берегу, слишком малы, но Мюрат не внял его совету. Ней неохотно выполнил приказ, оставив только подразделение генерала Пьера Дюпона на северном берегу, но придав ему 1-й гусарский полк.

Битва

Бой случился, когда Мак и эрцгерцог Фердинанд сделали попытку вырваться из окружения под Ульмом. В тот же день Дюпон оказался один на один с идущей с востока вдоль берега Дуная 25,000 австрийских солдат, из которых 10,000 были кавалеристами. Дюпон чувствовал, что отступление перерастёт в преследование, поэтому он решился атаковать численно превосходящих австрийцев. Он также выразил надежду, что дерзкая атака создаст впечатление у противника, что его армия более многочисленна, чем было на самом деле.

В распоряжении Дюпона находилось 4,100 солдат его 1-й пехотной дивизии 6-го корпуса: два батальона 9-го полка лёгкой пехоты и по два батальона 32-го и 96-го полков линейной пехоты под командованием бригадных генералов Мари-Франсуа Руйе и Жана Маршана, а также приданые ему 900 всадников (1-й гусарский, 15-й и 17-й драгунские) под командованием бригадного генерала Луи Саюка.

В течение дня французы смогли провести серию атак против австрийцев в селе Ульм-Юнгинген к западу от Альбека. Здесь 9-м пехотным полком была занята церковь. Руйе укрепил церковь и послал стрелков встречать австрийские атаки. Затем он послал вперед резервные силы, которые атаковали австрийцев, когда они собирались штурмовать церковь. Мак не смог эффективно использовать своё превосходство в кавалерии, поскольку леса защищали французские фланги. Поскольку сражение не заканчивалось, фельдмаршал Мак пришел к убеждению, что французские войска — это авангард большой армии, а не изолированная группа. Эта ошибка позволила Дюпону с наступлением темноты совершить манёвр и захватить в плен 4,000 австрийцев и 2 пушки и отправиться в сторону Бренца. Кроме того, австрийцы потеряли 1,500 человек убитыми и ранеными. Мак был легко ранен и удалился обратно в Ульм.

Последствия

Ошибка Мюрата дала Маку отличную возможность прорваться на восток по северному берегу Дуная. Однако слабое руководство Мака и агрессивные действия Дюпона не позволили австрийцам вырваться из французской ловушки. После боя под Ульм-Юнгингеном разразился яростный спор между Неем и Мюратом о том, кто был ответственен за опасность, в которую попал Дюпон. Наполеон вмешался в этот спор и, в конце концов, поддержал Нея.

Напишите отзыв о статье "Бой под Хаслах-Юнгингеном"

Литература

  • Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799—1805 гг. — Т. 1-2. — М., 2006.
  •  (англ.) Bowden, Scott. Napoleon and Austerlitz. Chicago: Emperor’s, 1997.
  •  (англ.) Chandler, David. The Campaigns of Napoleon. Macmillan, 1979.
  •  (англ.) Horricks, Raymond. Marshal Ney: The Romance and the Real. London: Archway, 1988
  •  (англ.) Smith, Digby. The Napoleonic Wars Data Book. Greenhill, 1998.

Отрывок, характеризующий Бой под Хаслах-Юнгингеном


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.