Бой при Столовичах
| Бой при Столовичах | |||
| Основной конфликт: Борьба России против Барской конфедерации | |||
 Памятный знак в Столовичах | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Столовичи, ныне Брестская область | ||
| Итог |
Решительная русская победа | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение при Столовичах — битва 13 (24) сентября 1771 года, эпизод войны Российской империи с барскими конфедератами.
Предыстория
В 1768 году в подольском городке Баре было создана так называемая Барская конфедерация — союз польско-литовской шляхты, выступившей против влияния России в Речи Посполитой, в частности, достигнутого князем Репниным уравнения в правах некатоликов («диссидентов»), а также против «соглашательского» короля Станислава Понятовского.
На подавление шляхетской конфедерации по просьбе Понятовского были отправлены русские войска. Несмотря на одновременную русско-турецкую войну, спровоцированную конфедератами, были стремительно взяты Бар, Львов и Краков, а в остальных частях Речи Посполитой запылали антишляхетские восстания, в том числе Колиивщина в Малороссии.
После того, как Суворов разбил Дюмурье в битве под Лянцкороной, последние надежды польских конфедератов сосредоточились на литовском великом гетмане графе Огинском. Долго колебавшегося магната уговорило выступить на стороне конфедератов французское правительство, обещавшее ему в случае победы польский престол. Огинский внезапно напал на отряд командира Албычева и разбил его, взяв в плен 500 человек. После этого под знамёна Огинского стали стекаться шляхтичи.
Битва
Поскольку Суворову было понятно, что вокруг Огинского может организоваться серьёзная сила, он решил подавить этот очаг сопротивления в зародыше. С отрядом в 900 человек, пройдя за четыре дня около двухсот верст, он подошёл к местечку Столовичи, где разместились основные силы Огинского. Несмотря на численное превосходство неприятеля, Суворов, верный своей обычной тактике, немедленно атаковал. Тёмной ночью русский отряд без шума подошёл к местечку, снял сторожевой пикет и ворвался в Столовичи. «Нападение наше на литовцев было со спины», констатировал Суворов. Не давая опомниться конфедератам, русские, к которым примкнули содержавшиеся здесь в плену солдаты убитого Албычева, штыками и саблями очистили Столовичи.
В Столовичах была расположена только часть польско-литовских войск. Остальные — около 500 человек шляхетского конного ополчения — разбили лагерь в поле. Не позволяя им прийти в себя, Суворов на рассвете атаковал их силами полуэскадрона (70 карабинеров) Каргопольского карабинерного полка и рассеял.[1] Победа была полная. Огинский с десятком гусар бежал за границу.
Последствия
У боя при Столовичах были далеко идущие последствия. Был захвачен весь обоз и вся артиллерия Огинского. Восстанию в Литве был положен конец. Суворов доносил о бое:
|
Сражение продолжалось от трёх до четырёх часов, и вся Литва успокоилась. | 
|
Суворов был настолько доволен поведением своих солдат в этой операции, что подарил каждому из них от себя по серебряному рублю. Сам он был награждён за эту победу орденом, третьим за время пребывания в Речи Посполитой. Действия Суворова в значительной степени повлияли на исход кампании и привели к скорой победе и первому разделу Польши.
Напишите отзыв о статье "Бой при Столовичах"
Примечания
- ↑ Александр Суворов. Все битвы генералиссимуса. Документальный фильм Сергея Костина для телеканала "Звезда". 2-я серия — Реформатор и умиротворитель. — www.youtube.com/watch?v=pQJMXQXNlRA
Ссылки
- [militerra.com/index.php?option=com_content&task=view&id=244&Itemid=105 Сражение при Столовичах на сайте Militerra.com]
Литература
- Осипов, К. Суворов. Издательство «Политиздат», 1950
- Соловьёв С. История падения Польши // Собрание сочинений, — Т. XVI. — М., 1995.
Отрывок, характеризующий Бой при Столовичах
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.
Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
