Бой у Гаваны (1870)

Бой у Гаваны — единственное морское боевое столкновение франко-прусской войны. Произошло 9 ноября 1870 года у побережья Кубы между французским авизо «Буве» и прусской канонерской лодкой «Метеор». Малорезультативный бой окончился бегством французского корабля.

История

Французское авизо «Буве» находилось в нейтральном испанском порту Гавана на Кубе, когда 7 ноября 1870 года туда же пришла прусская канонерская лодка «Метеор» и стала на якорь. «Буве» снялся с якоря и, послав вызов на бой германской лодке, ушло в море. Выждав, по законам международного права, 24 часа, «Метеор» также снялся с якоря и направился вслед за «Буве». «Метеор» был вооружен 1 — 150-мм и 2 — 120-мм орудиями, «Буве» 1 — 164-мм и 4 — 120-мм пушками. Кроме того, «Буве» обладал несколько большим ходом.

После 2-х часового боя на дальних дистанциях, не принесшего существенного вреда противникам, «Буве» нанес «Метеору» таранный удар, который хотя и пришелся под острым углом, но все-таки причинил «Метеору» существенные повреждения; «Метеор» пытался свалиться с «Буве» на абордаж, но столкновение произошло очень быстро, и лодки тотчас же разошлись. Положение Метеора после удара было критическим: у него оставались только 2 орудия. Не использовав тотчас же преимущества в артиллерии, «Буве» собирался вторично таранить «Метеор», но последнему удалось удачным снарядом взорвать паровой котел противника. Оставшись без двигателя, «Буве» поставил паруса и ушел в Гавану. В свою очередь и «Метеор» не мог преследовать противника, так как у него при столкновении упали обе мачты, лопнул штуртрос и гребной винт запутался в повисших за бортом снастях. К тому же противники во время боя слишком приблизились к берегам острова, и наблюдавший за ними испанский корабль потребовал прекращения боя. «Буве» благополучно спасся в нейтральных водах. Потери в людях были с обеих сторон незначительны.

Литература

• «Буве» // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>

Отрывок, характеризующий Бой у Гаваны (1870)

– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.