Бой у Лутерберга (1762)

Бой у Лутерберга 23 июля 1762 года
Основной конфликт: Семилетняя война
Дата	23 июля 1762 года
Место	Лутерберг (Нижняя Саксония)
Итог	Победа Союзной армии
Противники
Союзная армия (Пруссия, Англия и их союзники) Саксония (курфюршество)
Командующие
Генералы Цастров, Вальдхаузен, Гильза, Бок, полковник Шлифен Принц Ксавер Саксонский
Силы сторон
22 батальона пехоты, 22 эскадрона кавалерии 16 батальонов пехоты, кавалерия
Потери
132 убитых (в том числе — 3 офицера), 238 раненых (в том числе — 9 офицеров), 211 пленных (в том числе — 5 офицеров). Всего — 581 чел. (в том числе — 17 офицеров), 3 орудия. 146 убитых (в том числе — 1 генерал, 2 офицера), 121 раненый (в том числе — 15 офицеров), 1015 пленных (в том числе — 41 офицер). Всего — 1282 чел. (в том числе — 1 генерал, 58 офицеров), 13 орудий, 3 штандарта (по другим данным — 15 орудий, 5 знамён, 3 штандарта).

Бой у Лутерберга — сражение завершающего года Семилетней войны у деревни Лутерберг (в Нижней Саксонии, на границе с Гессеном) состоявшееся 23 июля 1762 года, в котором отряд Союзной армии (Пруссия, Англия, Ганновер, Гессен, их союзники) в составе 22 батальонов пехоты и 22 эскадронов кавалерии смог нанести поражение корпусу принца Ксавера Саксонского в составе 16 батальонов пехоты и неизвестного числа кавалерии и захватить его укреплённые позиции.

Позиции эти пришлось в тот же день оставить, так как против отряда были выдвинуты большие французские силы под началом маршала д’Эстре, и отойти, с добычей и пленными, на соединение с главной армией. 10 октября 1758 года в этих же самых местах потерпел поражение корпус генерала Союзной армии Оберга (см. Бой у Лутерберга 1758). Победив в бою 23 июля 1762 года, союзники, тем самым, смогли расквитаться за прошлую неудачу.

Накануне сражения

Победой при Вильгельмстале союзникам удалось навязать противнику оборонительную войну. Французская армия была вынуждена уйти из Гессена. Перейдя Фульду, она стала лагерем на границе с Гессеном, в Нижней Саксонии, ожидая соединения с армией принца Конде, стоявшего на Нижнем Рейне против корпуса Кронпринца Брауншвейгского. Надеясь исключительно на численное превосходство, французы стягивают отовсюду резервы. Вспомогательное саксонское войско под командованием принца Ксавера, стоявшее на Эбере, получает приказ соединиться с главной армией (Принц Ксавер, второй сын саксонского курфюрста, возглавлял, в общей сложности, 24 батальона, сформированных в Австрии из саксонцев, дезертировавших из прусской армии. Расходы по содержанию корпуса несли французы, принц Ксавер, поэтому, не представлял самостоятельной силы, но был подчинён французскому главному командованию). Саксонцы занимают позицию, растянутую от Лутерберга до Миндена, фронтом к Фульде, в некотором отдалении от основных французских сил.

Стратегия командующего Союзной армией Фердинанда, принца Брауншвейгского заключается в оказании постоянного давления на французов с целью удержать инициативу и, шаг за шагом, ещё глубже загнать противника в оборону. В рамках этой стратегии осуществляются многочисленные операции «малой войны». Относительно изолированное положение саксонского корпуса, а, также, его растянутая позиция наводят Фердинанда на план нападения на саксонцев. Осуществление плана поручено генералам Цастрову (командовал бригадой ганноверской пехоты), Гильза (2 полка гессенской пехоты, 6 эскадронов), Вальдхаузену (2 батальона, 6 эскадронов), Боку (4 батальона, 4 эскадрона) и полковнику Шлифену (2 батальона, 6 эскадронов). Генерал Цастров участвовал в неудачном для Союзной армии бою при Лутерберге в 1758 году, был в нём ранен и попал в плен, Саксонцы захватили тогда батарею корпуса союзников.

Получив приказ командующего, генералы соединились у Вильгельмсталя и распределили обязанности в предстоящем деле. Полковник Шлифен должен был зайти противнику в тыл, отрезав пути отступления, генерал Гильза оставался на противоположном берегу Фульды, осуществляя прикрытие на случай неудачи, а, также, обстрелом саксонских позиций на левом фланге, сковывал силы противника на этом направлении. Основной удар наносился по правому флангу: генералы Бок и Цастров должны были атаковать саксонские позиции по берегу Фульды и Вальдхаузен- взять высоты у Лутерберга. Вальдхаузен должен был также выделить из своих сил деташемент для наблюдения за гарнизоном Миндена. В случае удачи, Цастров, Гильза и Вальдхаузен объединялись на высотах у Лутерберга и развивали успех дальше, в направлении Миндена и Зондерсхаузена. Чтобы отвлечь французов от помощи защитникам Лутерберга, принц Брауншвейгский планировал одновременно напасть на лагерь французского корпуса, стоявшего у Крэтценберга (или Кратценберга), в окрестностях Касселя.

Ход боя

Сражение началось в четыре часа утра. Предупреждённые перебежчиком о готовящемся нападении, саксонцы приняли все меры предосторожности и оказали серьёзный отпор, однако, несмотря на мужественное сопротивление, были к 10 утра разбиты на всех участках, остатки разгромленного саксонского корпуса бежали к французским войскам. Союзников также постигла при этом мелкая неудача: против 3 батальонов полковника Плиссена, деташированного для наблюдения за Минденом, была совершена вылазка 5 французских гренадёрских батальонов из состава гарнизона. В коротком жарком бою Плиссен потерпел поражение и, потеряв 3 пушки и 250 человек, спасся бегством на другой берег Фульды. Развить наступление не удалось, так как были получены известия о подходе крупных французских сил. Испытывая недостаток в боеприпасах, генералы почли за лучшее переправиться с добычей и пленными к своим, на другой берег Фульды. Французы их не преследовали. Генерал Вальдхаузен остался на ночь поблизости для наблюдения: в том случае, если бы противник оставил разгромленный лагерь саксонцев, он должен был его вновь занять. Этого, однако, не случилось, и, на следующий день, он также присоединился к своим. Принц Брауншвейгский, как только донеслась канонада со стороны Лутерберга, пошёл в наступление против французского корпуса на Крэтценберге. Французы отступили, не приняв боя, союзники ограничились тем, что привели, насколько позволяло время, оборонительные сооружения французов в негодность и, затем, возвратились к Вильгельмсталю.

Итоги боя

Полных сведений о потерях противников не сохранилось. По оценке прусского генштаба, потери Союзной армии не должны были превысить 370 человек. 1148 саксонских пленных уже 26 июля обменяли на содержавшихся во французском плену солдат Союзной армии.

Литература

Geschichte des siebenjährigen Krieges in einer Reihe von Vorlesungen, mit Benutzung authentischer Quellen, bearbeitet von den Offizieren des großen Generalstabs, Sechster Theil: Der Feldzug von 1762 und der Schluß des Krieges 1763, Zweite Abtheilung, als Manuscript zum Gebrauche der Armee abgedruckt, Berlin 1847, SS. 155—178

Отрывок, характеризующий Бой у Лутерберга (1762)

– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.