Сражение у мыса Палос (1938)
| Бой у мыса Палос | |||
| Основной конфликт: Гражданская война в Испании | |||
 Схема боя у мыса Палос | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Средиземное море; 70 миль к востоку от мыса Палос | ||
| Итог |
Победа республиканцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Бой у мыса Палос в ночь с 5 на 6 марта 1938 года — одно из важнейших морских сражений гражданской войны в Испании. Бой представлял собой быстротечное (несколько минут) столкновение эскадр противоборствующих сторон, в котором основной удар нанесли республиканские эсминцы с помощью торпед. В результате флагманский корабль франкистской эскадры, тяжёлый крейсер «Балеарес» типа «Канариас», был потоплен, другой крейсер серьёзно повреждён. Это стало самой крупной победой республиканского флота за всю войну[3].
Содержание
Предыстория
В начале 1938 года инициатива в войне прочно перешла к франкистам. Их крупное наступление на Теруэль увенчалось 22 февраля победой, ставшей поворотным пунктом в войне. Победа под Теруэлем обеспечила силам Франко возможность широкого наступления к морю, чтобы разрезать силы республиканцев надвое. После захвата Теруэля иностранная интервенция расширилась — с 25 февраля до 5 марта на помощь франкистам прибыло около 25 тыс. солдат (в основном итальянских)[1].
В начале марта деятельность флота республиканцев активизировалась после длительной паузы. Требовалось во что бы то ни стало нанести удар по морским коммуникациям противника, чтобы нарушить снабжение и подвоз морем войск. Новый командующий флотом решил нанести удар по франкистским крейсерам, которые находились в Пальма-де-Майорка. Эта задача была поручена Первой флотилии торпедных катеров (3 катера), прикрывать которую должен был Первый дивизион эсминцев. Для поддержки этих сил в море вышел практически весь остававшийся в строю республиканский флот под флагом вице-адмирала де Убиета — два крейсера («Мендес Нуньес» и «Либертад») и пять эсминцев Второго дивизиона («Санчес Баркастеги», «Альмиранте Антекера», «Лепанто», «Гравина» и «Ласага»). Операция должна была начаться утром 5 марта[3][2].
Тем временем в море находился конвой франкистов, вышедший из Пальма-де-Майорка. Два крупных транспортных судна, прибывших ранее из Италии, шли на юг в охранении двух канонерских лодок. В дальнем охранении шли крейсера контр-адмирала Мануэля де Виерна — «Балеарес», «Канариас» и «Альмиранте Сервера», которые, чтобы не обогнать тихоходный конвой, совершали вокруг него сложные манёвры. Республиканское командование не знало о выходе противника в море, оставаясь в убеждённости, что франкисты по-прежнему находятся в базе. Виерна также, по-видимому, совершенно не предполагал встречи с противником[3].
Корабли, участвовавшие в столкновении[2][4]
Эскадра республиканцев
- Лёгкий крейсер «Либертад» (б. «Принц Альфонсо»); полное водоизмещение 9240 т., 8(2×3+2×1)—152 мм, 4—102 мм, ход до 34 узлов.
- Лёгкий крейсер «Мендес Нуньес»; 6045 т., 6—152 мм, 29 узлов.
- Эсминец «Санчес Баркастеги»; 1800 т., 4—120 мм, 6 (2×3) торпедных аппаратов, 36 узлов.
- Эсминец «Лепанто», то же.
- Эсминец «Альмиранте Антекера»; 1914 т., 4—120 мм, 6 (2×3) торпедных аппаратов, 36 узлов.
- Эсминец «Гравина», то же.
- Эсминец «Ласага», 1315 т., 3—102 мм, 4 (2×2) торпедных аппарата, 34 узла.
Эскадра франкистов
- Тяжёлый крейсер «Балеарес»; 13200 т., 8(4×2)—203 мм, 4—100 мм, 33 узла.
- Тяжёлый крейсер «Канариас»; 13200 т., 8(4×2)—203 мм, 8—120 мм, 33 узла.
- Лёгкий крейсер «Альмиранте Сервера»; 9240 т., 8—152 мм, 4—102 мм, 34 узла.
Бой
В 00.40 республиканский эсминец «Санчес Баркастеги» обнаружил слева три крейсера противника. Сообщив об этом флагману, эсминец выпустил по крейсерам противника 2 две торпеды, которые в цель не попали[5]. В это время дистанция между эскадрами составляла всего около 3000 м; эскадры двигались встречным курсом[3].
Франкисты также заметили противника, но не разобравшись в обстановке, приняли вправо, чтобы уклониться от боя. Возможно, именно благодаря этому повороту франкистские крейсера избежали попаданий торпед «Санчеса Баркастеги». Встреча с республиканским флотом стала для них полной неожиданностью. Примечательно, что и корабли Убиеты также повернули вправо с такой же целью. Эскадры начали расходиться, но примерно через час после первого контакта снова начали маневрировать. Виерна, решив не рисковать и продолжать сопровождение конвоя, описал полукруг и вернулся на обратный курс. Республиканский командующий был намерен отойти под прикрытие береговых батарей Картахены[3], но опасался, что эсминцы Первого дивизиона, прикрывавшие набег катеров на Пальма-де-Майорка, могли быть отрезаны противником[1]. Он также лёг на обратный курс, чтобы прикрыть Первый дивизион. Командующие обеих эскадр не знали о местонахождении противника, но изменённый курс случайно привёл их к новой встрече[3].
Новый контакт эскадр произошёл в 02.14. С кораблей Виерны был снова замечен «Санчес Баркастеги» на дистанции 2000 м. Франкисты первыми открыли огонь — «Балеарес» дал залп по крейсерам Убиеты с 5000 м. Республиканцы ответили и вскоре огонь вели все крейсера противников, кроме концевого крейсера франкистов «Альмиранте Сервера» (видеть противника ему мешал шедший впереди «Канариас»). Балеарес также выпустил по республиканской эскадре торпеду[1]. Но ни одна из сторон попаданий не добилась; причиной была плохая подготовка экипажей к ночному бою[3] (другие источники сообщают, что «Балеарес» всё же получил три попадания с «Либертад»[1]). Применение франкистами осветительных снарядов было, по мнению авторов, большой ошибкой — они демаскировали своё местоположение[2].
Как только завязался бой, Убиета приказал своим эсминцам атаковать франкистов торпедами. Три эсминца, находившиеся по левому борту от своих крейсеров, ближе к противнику, дали в 02.15 торпедный залп — «Санчес Баркастеги» выпустил 4 торпеды, «Альмиранте Антекера» 5 и «Лепанто» 3. «Санчес» вдобавок вёл артиллерийский огонь[1]. В 02.16 флагман Виерны «Балеарес» получил попадания торпед (по свидетельствам выживших членов экипажа — одну или две[2], или две—три[3], или три[5]). Но в любом случае участь «Балеареса» была решена — на нём произошла детонация носовых погребов, которая полностью разрушила корпус корабля до носовой трубы[2]. Виерна, его штаб и все старшие офицеры корабля погибли сразу[3]. Вероятнее всего, в корабль попали торпеды, выпущенные «Лепанто»[3]. Поняв, что флагман вышел из строя, командир шедшего за «Балеаресом» крейсера «Канариас» принял командование эскадрой. Он резко отвернул, чтобы обойти корпус «Балеареса», увеличил ход и вышел из боя. На этом сражение завершилось. «Канариас» был также серьёзно повреждён: он получил торпеду с «Лепанто»[5], у него была повреждена корма и оторван один винт[1], но корабль сохранил боеспособность. Республиканские корабли обошлись без повреждений.
События после боя
Вышедший из строя «Балеарес» затонул не сразу. Он ещё несколько часов оставался на плаву с сильным пожаром, в то время как оставшиеся крейсера франкистов отошли, чтобы продолжать охранение конвоя. Франкисты, через несколько часов доведя конвой до места, вернулись и в 07.20 их корабли были снова в районе боя.
Республиканское командование, чтобы добить «Балеарес», выслало авиацию. Первый бомбовый удар по крейсеру был нанесён в 07.18, когда рядом уже находились другие корабли. Бомбы в цель не попали[1]. После этого были другие налёты, оказавшиеся также малоэффективными. Последний состоялся, видимо, когда «Балеарес» уже затонул. При этом близким разрывом бомбы был повреждён британский эсминец «Бореас», который, вместе с другим британским эсминцем «Кемпенфельт», подбирал остатки экипажа франкистского флагмана. В результате один британский моряк погиб.
Итог и оценка действий сторон
Франкисты потерпели серьёзное поражение, потеряв мощный и современный корабль («Балеарес» пробыл в строю меньше года)[5]. В условиях крайне острой нехватки обученных кадров тяжёлой потерей стала гибель моряков — потери личного состава крейсера, по ряду данных, превысили 700 чел. Моральный удар по флоту франкистов оказался настолько силён, что он был вынужден на время отказаться от активных действий. Для республиканцев же победа у Палоса стала важным фактором поднятия боевого духа, подорванного из-за неудач на сухопутном фронте[1].
Действия обеих сторон в бою у Палоса подвергались критике специалистами. Убиету упрекали в нерешительности, поскольку у него была возможность, перегруппировав свои силы, без труда провести новые торпедные атаки и окончательно разгромить противника. Он не стал этого делать из-за сложной обстановки и низкого уровня боевого управления на республиканском флоте; кроме того, на его эсминцах заканчивались торпеды[1][3]. Франкистов же к поражению привело плохое управление, неподготовленность к ночному бою и пренебрежение разведкой. Во время боя всё внимание франкистов было сосредоточено на крейсерах Убиеты, а эсминцы были ими, видимо, просто не замечены[3].
Несмотря на то, что бой окончился решительной победой республиканской эскадры, это никак не сказалось на общем исходе войны, судьба которой решалась на сухопутном фронте.
Напишите отзыв о статье "Сражение у мыса Палос (1938)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 А. В. Шталь. Малые войны 1920—1930-х годов. — М.: АСТ, 2003. — С. 319—323. — 544 с. — (Военно-историческая библиотека). — 1000 экз. — ISBN 5-17-016557-9.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.kbismarck.com/mgl/cruisers.htm Warships of the Spanish Civil War. Cruisers.] (англ.). KBismarck.com. Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/69v6P9qbh Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Н. В. Митюков, А. Анка Аламильо. [navycollection.narod.ru/library/Spain_scouts/08.html «Мендес Нуньес» и другие крейсера-скауты испанского флота]. Военно-морская коллекция. Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/69v6OTHTN Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
- ↑ [www.kbismarck.com/mgl/destroy.htm Warships of the Spanish Civil War. Destroyers.] (англ.). KBismarck.com. Проверено 17 июля 2011. [www.webcitation.org/69v6PmRXI Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
- ↑ 1 2 3 4 [www.battleships.spb.ru/1280/baleares-utop.html Семнадцатого в семнадцать. Директор.]. Боевые корабли мира. Проверено 15 июля 2011. [www.webcitation.org/69v6N3346 Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
Отрывок, характеризующий Сражение у мыса Палос (1938)
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
