Бой у реки Тенару

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бой у реки Тенару
Основной конфликт: Война на Тихом океане

Мёртвые японские солдаты, погибшие во время атаки на позиции морской пехоты США, лежащие на пляже в устье бухты Аллигатор, Гуадалканал после боя 21 августа 1942 года.
Дата

21 августа 1942 года

Место

Гуадалканал, Британские Соломоновы острова

Итог

Победа Союзников

Противники
США,
Британские Соломоновы острова 		Япония
Командующие
Александер Вандегрифт,
Клифтон Б. Гейтс 		Харукити Хякутакэ
Киёнао Итики
Силы сторон
3,000[1] 917[2]
Потери
41-44 погибших[3][4] 774—777 погибших,
15 взято в плен[5][6]
 
Битва за Гуадалканал
Тулаги • Саво • Тенару • Восточные Соломоны • Хребет Эдсона • Матаникау (2 & 3) • Эсперанс • Хендерсон-Филд • Санта-Крус • Матаникау (4) • Коли • Патруль Карлсона • Гуадалканал • Тассафаронга • Гифу • Реннелл • Операция Кэ


Бой у реки Тенару, иногда также называемый Бой у реки Илу или Бой в бухте Аллигатор, состоялся 21 августа 1942 года на острове Гуадалканал между армиями Императорской Японии и Союзников (главным образом морской пехотой США) во время Второй мировой войны. Этот бой был первым крупным сухопутным наступлением японцев во время Гуадалканальской кампании.

В бою морская пехота США под командованием генерал-майора Александера Вандегрифта успешно отразила атаку «Первого элемента» полка «Итики» под командованием полковника Киёнао Итики. Морские пехотинцы обороняли периметр вокруг мыса Лунга, где находился аэродром Хендерсон-Филд, который был захвачен войсками союзников во время высадки на Гуадалканал 7 августа. Подразделение Итики было послано на Гуадалканал в ответ на высадку Союзников с задачей вернуть аэродром и сбросить противника с острова.

Недооценив силы контингента Союзников на Гуадалканале, который к тому времени насчитывал около 11 000 человек, полк Итики пошёл во фронтальную ночную атаку на позиции морских пехотинцев у бухты Аллигатор на восточной стороне периметра Лунга. Атака Итики была отражена с большими потерями для атакующих. На рассвете морские пехотинцы контратаковали оставшихся солдат Итики, убив большинство из них. В итоге все японские солдаты, кроме 128 из первоначальных 917 человек подразделения Итики «Первый элемент», погибли в бою.

Бой был первым из трёх крупных сухопутных наступлений японской армии во время битвы за Гуадалканал. После боя у реки Тенару японцы осознали, что силы Союзников на Гуадалканале значительно больше и сильнее, чем они ранее предполагали, и в последующем на остров отправлялись намного более крупные силы с целью возврата аэродрома Хендерсон-Филд.





Предшествующие события

7 августа 1942 года войска союзников (в основном США) высадились на островах Гуадалканал, Тулаги и Флоридских островах. Высадка Союзников была осуществлена с целью помешать Японии использовать острова как военные базы для угрозы путям снабжения между США и Австралией. К тому же она планировалась как отправная точка в кампании с конечной целью изоляции основной японской базы в Рабауле. Операция также оказала поддержку союзников в кампаниях на Новой Гвинее. Высадка положила начало в шестимесячной кампании на Гуадалканале[7].

Неожиданно для японских войск на рассвете 8 августа их атаковали войска Союзников, главным образом американская морская пехота, высадившаяся на Тулаги и ближайших небольших островах, а также у строящегося японского аэродрома у мыса Лунга на Гуадалканале (позднее достроенного и названного Хендерсон-Филд).[8]

Следующей ночью, во время разгрузки транспортов, артиллерийские корабли Союзников, прикрывавшие транспорты, были неожиданно атакованы японскими военными кораблями в составе семи крейсеров и одного эскадренного миноносца под командованием вице-адмирала Гунъити Микавы. Три американских и один австралийский крейсеры затонули, ещё один американский крейсер и два эсминца получили тяжёлые повреждения в бою у острова Саво. Тёрнер отвёл все оставшиеся корабли Союзников вечером 9 августа, не закончив разгрузку тяжёлого вооружения, продовольствия и войск с транспортов, однако большая часть дивизионной артиллерии была выгружена, включая 32 75-мм и 105-мм гаубицы. Было выгружено продовольствия только на пять дней.[9][10]

Морские пехотинцы на Гуадалканале с самого начала принялись за создание периметра обороны вокруг аэродрома, перемещением снабжения и материалов внутрь периметра, и завершением строительства аэродрома. Вандегрифт разместил 11 000 солдат под своим командованием на Гуадалканале в замкнутом периметре вокруг мыса Лунга. За четыре дня интенсивной работы снабжение было перемещено с места высадки в пределы периметра. Работы по достройке аэродрома начались немедленно, главным образом с помощью захваченного у японцев оборудования. 12 августа аэродром получил название Хендерсон-Филд в честь майора Лофтона Хендерсона, лётчика морской пехоты, погибшего в сражении при Мидуэе. Захваченные японские склады увеличили общее количество продовольствия до 14 дней. Чтобы сохранить ограниченные запасы, Союзники ограничились двухразовым питанием.[11][12]

В ответ на высадку Союзников на Гуадалканале, Генеральный штаб Вооружённых сил Японии отправил 17-ю армию, корпус со штаб-квартирой в Рабауле под командованием генерал-лейтенанта Харукити Хякутакэ, поставив задачу вернуть Гуадалканал. К этому моменту 17-я армия, задействованная в японской кампании в Новой Гвинее, располагала только несколькими подразделениями для переброски на Южные Соломоновы острова. Из этих числа доступных подразделений была 35-я пехотная бригада под командованием генерала-майора Киётакэ Кавагути, расквартированная в Палау, 4-й (Аоба) пехотный полк, находящийся на Филиппинах и 28-й (Итики) пехотный полк под командованием полковника Киёнао Итики, который направлялся в Японию с Гуама.[13] Эти подразделения немедленно начали перебрасываться на Гуадалканал, но полк Итики, который находился ближе всего, прибыл первым.[14]

Воздушная разведка позиций морской пехоты США на Гуадалканале 12 августа сообщила, что наблюдала только небольшое количество солдат, а в близлежащих водах не было больших кораблей противника, уверив Генеральный штаб, что Союзники отвели большую часть своих войск. На самом деле ни одно подразделение Союзников не было отведено с острова.[15] Хякутакэ издал приказы об отправке быстрыми судами подразделения из 900 солдат полка Итики на высадку на Гуадалканале для немедленной атаки позиций Союзников и захвата аэродрома у мыса Лунга. Оставшиеся солдаты полка Итики должны были быть доставлены на Гуадалканал более медленными судами позднее. На главной военно-морской базе на острове Трук, которая была отправной точкой для доставки полка Итики на Гуадалканал, полковнику Итики было сообщено, что 2 000-10 000 американских солдат удерживают береговой плацдарм на Гуадалканале и «избегают лобовых атак.»[16]

Итики и 916 солдат его полка из 2 300, получившие название «Первый элемент» и получившие продовольствия на семь дней, были успешно доставлены на мыс Тайву в 35 километрах (22 миль) к востоку от мыса Лунга на шести эсминцах в 01:00 19 августа.[17] Оставив около 100 человек в арьергарде, Итики направился к западу с 800 солдат своего подразделения и разбил лагерь в 14 километрах (9 миль) к востоку от периметра Лунга. Морские пехотинцы на мысе Лунга получили разведданые о высадке японцев и предприняли меры? чтобы выяснить точно, что произошло.[18]

Бой

Перед боем

Донесения войскам Союзников от патрулей из жителей Соломоновых островов, включая отставного сержант-майора Чарльза С. Воузы из национальной полиции, которой командовал Мартин Клеменс, береговой наблюдатель и офицер Сил самообороны Протектората Британских Соломоновых островов (BSIPDF), а также разведданые, полученные из других источников, сообщали о наличии скопления японских солдат к востоку от мыса Лунга. Для получения дополнительной информации 19 августа был отправлен патруль морской пехоты из 60 солдат и четырёх местных проводников под командованием капитана Чарльза Х. Браша, который направился к востоку от периметра Лунга.[19][20]

В то же самое время Итики отправил вперёд патруль из 38 солдат под командованием офицера связи для выяснения места расположения солдат Союзников и установки пункта связи. Около 12:00 19 августа у мыса Коли, патруль Браша обнаружил японский патруль и организовал засаду, убив всех, кроме пяти человек, которые вернулись к Тайву. Морские пехотинцы потеряли троих убитыми и троих ранеными.[21]

Документы, обнаруженные у некоторых убитых офицеров японского патруля, указывали, что они убитые к гораздо большему подразделению и среди них были карты с обозначенными позициями морской пехоты у мыса Лунга.[22] Документы, тем не менее, не давали исчерпывающей информации о численности японских войск и планируют ли они наступление.[23]

Теперь, ожидая нападения с восточной стороны, американские морские пехотинцы под командованием генерала Вандегрифта начали укреплять оборонительные позиции в восточной части периметра Лунга. Некоторые официальные американские историки идентифицировали местность, где находился восточный рубеж обороны периметра Лунга как берег реки Тенару. Однако река Тенару находилась гораздо восточнее. Река, сформировавшая восточный рубеж обороны периметра Лунга в действительности была рекой Илу, или, как называли местные жители, бухтой Аллигатор. Бухта Аллигатор в действительности была не рекой, а лагуной, образованной приливно-отливными волнами, отделённая от океана косой от 7 до 15 метров шириной и 30 метров длиной.[24]

Полковник Клифтон Б. Гейтс, командир 1-го полка морской пехоты, разместил свои 1-й и 2-й батальоны вдоль западного берега бухты Аллигатор[25][26] Для укрепления обороны на косе бухты Аллигатор Гейтс направил 100 человек из 1-го батальона специального вооружения с 37 мм противотанковыми пушками с картечью.[27] Дивизионная артиллерия морской пехоты, в которую входили 75 мм и 105 мм гаубицы, была нацелена на восточную сторону и косу бухты Аллигатор, а артиллерийские наблюдатели расположились на передовых позициях морской пехоты.[28] Морские пехотинцы работали весь день 20 августа, подготавливая оборону, завершив большую часть работ к сумеркам.[25]

Узнав об уничтожении своего патруля, Итики быстро выслал вперёд роту, чтобы похоронить убитых, и последовал с оставшейся частью своих солдат, которые шли всю ночь 19 августа и остановились на отдых только в 04:30 20 августа всего в нескольких милях от позиций морской пехоты восточной стороны периметра Лунга. В этой точке он приготовился атаковать войска союзников с наступлением темноты.[29]

Ход боя

Сразу после полуночи 21 августа главный отряд Итики подошёл к восточному берегу бухты Аллигатор и неожиданно для себя обнаружил позиции американской морской пехоты, не предполагая, что они могут оказаться так далеко от аэродрома.[30] Находящиеся на передовых позициях морские пехотинцы услышали «позвякивающие» звуки, человеческие голоса и другие звуки с противоположного берега бухты. В 01:30 солдаты Итики открыли огонь из пулемётов и миномётов по позициям морской пехоты на западном берегу бухты, и первая волна из около 100 японских солдат побежала через песчаную косу по направлению к морским пехотинцам.[31]

Морская пехота ответила пулемётным огнём и картечью из 37-мм пушек, убив большую часть японцев, бегущих по косе. Немногие японские солдаты добежали до позиций морской пехоты, вступив в рукопашный бой с их защитниками и захватив несколько укреплений передней линии. Кроме того, японский пулемётный и ружейный огонь с восточной стороны бухты убил несколько пулемётчиков американцев.[32] Рота морских пехотинцев, находившаяся сзади на позициях прямо перед передовой, атаковала и убила большинство, если не всех оставшихся японских солдат, которые пробили переднюю линию обороны, на чём и завершилась первая атака Итики примерно через час после своего начала.[33][34]

В 02:30 вторая волна из 150—200 японских солдат снова атаковала по песчаной косе и снова была почти полностью уничтожена. По меньшей мере один из выживших офицеров посоветовал Итики отвести солдат, но Итики отказался.[35]

Войска Итики перегруппировались на восточной стороне бухты, японские миномёты обстреляли позиции морской пехоты.[36] Американцы ответили огнём 75-мм гаубиц и миномётов по восточному берегу бухты.[37] Около 05:00 ещё одна волна японских солдат, на этот раз заходящая с фланга позиций морской пехоты со стороны океана, атаковала береговые позиции на западном конце косы. В этот раз морская пехота ответила плотным пулемётным и артиллерийским огнём по атакующим, снова приведя к тяжёлым потерям среди атакующих солдат Итики и заставив их прекратить атаку и отойти на восточный берег бухты.[38][39] В последующие несколько часов обе стороны обменивались ружейным, пулемётным и артиллерийским огнём через песчаную косу и бухту.[40]

Несмотря на тяжёлые потери, отряд Итики остался на позициях на восточном берегу бухты, возможно, не в состоянии провести отступление.[41] На рассвете 21 августа командиры морских пехотинцев США провели совещание и приняли решение контратаковать.[42] 1-й батальон 1 полка морской пехоты под командованием подполковника Ленарда Б. Крессвелла пересёк бухту Аллигатор вверху по течению, обойдя место сражения, окружив солдат Итики с юга и востока, отрезав все пути к отступлению и начали «сжимать» отряд Итики на малом пространстве в кокосовой роще на восточном берегу бухты.[40]

Самолёт с Хендерсон-Филд обстрелял японских солдат, которые пытались уйти по берегу и, к полудню, пять танков морской пехоты M3 Stuart атаковали по песчаной косе кокосовую рощу. Танки обстреляли кокосовую рощу пулемётами и картечью, а потом двинулись вперёд по телам, мёртвым и живым, и ни один японский солдат не мог от них уйти. После завершения танковой атаки Вандегрифт писал, что «то, что было за танками, напоминало мясорубку.»[43] К 17:00 21 августа сопротивление японцев прекратилось. Полковник Итики либо погиб в бою, либо совершил ритуальное самоубийство (сэппуку) вскоре после боя, достоверных данных на этот счёт нет. Когда любопытные морские пехотинцы отправились осмотреть поле боя, некоторые из раненых японских солдат убили или ранили нескольких американцев. После этого морские пехотинцы выстрелами или ударами штыка пробили все японские тела, которые обнаружили, однако 15 раненых и в бессознательном состоянии японских солдат попали в плен.[44][45] Около 30 спасшихся японских солдат присоединились к арьергарду полка у мыса Тайву.[46]

Последствия

Для американцев и их союзников победа у реки Тенару стала важным психологическим фактором для поднятия духа солдат Союзников, после серии поражений от японской армии на Тихом океане в Восточной Азии они наконец узнали, что японские солдаты могут быть побеждены в сухопутном бою.[47] Бой у реки Тенару также установил прецедент, который определил дальнейший ход боёв на Тихом океане, что японские солдаты не хотели сдаваться в плен, и даже тяжелораненые или в безнадёжном положении они продолжали убивать солдат Союзников. По этому поводу Вандегрифт отмечал: «Я никогда не слышал и не читал о такой манере боя. Эти люди отказываются подчиняться. Они ожидают, когда кто-то из наших солдат подойдёт проверить его…и разрывают его, себя и своих товарищей в клочья ручной гранатой.»[48] Роберт Леки, ветеран Гуадалканала, описывает последствия боя в своей книге Helmet For My Pillow, "Огнём нашего полка было убито около 900 японцев. Большинство из них лежали кучами перед огневыми точками на песчаной косе, словно они умирали не в одиночку, а большими группами. Между ними сновали охотники за сувенирами. Они двигались осторожно, словно опасаясь неведомых ловушек, но, тем не менее, не прекращали избавлять мертвые тела от их имущества. "[49]

Бой также оказал важное психологическое влияние на японских солдат, которые верили в собственную непобедимость и превосходство духа. 25 августа большая часть спасшихся из отряда Итики дошла до мыса Тайву и радировала в Рабаул в штаб 17-й армии, что подразделение Итики было «почти полностью уничтожено недалеко от аэродрома.» Офицеры штаба армии отреагировали на новость с недоверием, но было принято решение отправить дополнительные войска на Гуадалканал вернуть Хендерсон-Филд.[50] Следующим крупным наступлением на периметр Лунга стала битва за хребет Эдсона, состоявшаяся через три недели, в этот раз наступающие использовали гораздо большие силы, чем у реки Тенару.

Напишите отзыв о статье "Бой у реки Тенару"

Примечания

  1. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 14-15, Jersey, Hell’s Islands, с. 209. В каждом из трёх принимавших участие в бою батальонах было по 900 морских пехотинцев, кроме того были дополнительные вспомогательные войска, такие как особое подразделение и артиллерия дивизии.
  2. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 147 и 681.
  3. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 71. Смит пишет о 38 погибших в бою и троих погибших из патруля Браша.
  4. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 156 & 681. Фрэнк пишет о 41 погибших в бою и троих погибших из патруля Браша.
  5. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 73. Смит пишет о 128 выживших из первоначальной численности 917 человек из 1-го эшелона, имея в виду 774 убитых и 15 взятых в плен как общие потери в бою.
  6. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 156 & 681. Фрэнк пишет о 777 погибших.
  7. ↑ Hough, Frank O.; Ludwig, Verle E., and Shaw, Henry I., Jr. [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/I/index.html Pearl Harbor to Guadalcanal]. History of U.S. Marine Corps Operations in World War II 235-236. [www.webcitation.org/614JvWYnk Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  8. ↑ Morison, Struggle for Guadalcanal, сс. 14-15
  9. ↑ Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 49-56.
  10. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 11 и 16.
  11. ↑ Shaw, First Offensive, с. 13.
  12. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 16-17.
  13. ↑ Miller, The First Offensive, с. 96
  14. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 88, Evans, Japanese Navy, с. 158 и Frank, Guadalcanal, с. 141—143. Полк Итики был назван по имени своего командира и входил в состав 7-й дивизии с Хоккайдо. Полк Аоба из 2-й дивизии получил название по замку Аоба в Сэндае, так как большая часть его солдат была из префектуры Мияги (Rottman, Japanese Army, с. 52). Полк Итики предназначался для захвата и оккупации атолла Мидуэй, но был отправлен обратно в Японию после поражения японцев в сражении у Мидуэя. В то время как некоторые историки пишут, что полк Итики находился на Труке, Рэйдзо Танака, в книге Эванса, отмечает, что он отправил полк Итики на Гуам после сражения у Мидуэя. Полк Итики был погружен на суда, но был перенаправлен на Трук после высадки Союзников на Гуадалканале.
  15. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 143—144.
  16. ↑ Evans, Japanese Navy, с. 161, Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 98-99 и Smith, Bloody Ridge, с. 31.
  17. ↑ Evans, Japanese Navy, с. 161, Frank, Guadalcanal, с. 145, Jersey, Hell’s Islands, с. 204, 212, Morison, Struggle for Guadalcanal, с. 70 и Smith, Bloody Ridge, с. 43. Солдаты Первого элемента главным образом были из 1-го батальона 28-го пехотного полка под командованием майора Курамото и по большей части были уроженцами Асахикавы. Мыс Тайву был японской заставой с численностью около 200 человек, которые помогли выгрузки солдат Итики с эсминцев.
  18. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 99-100 and Smith, Bloody Ridge, с. 29 & 43-44.
  19. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 148, Jersey, Hell’s Islands, с. 205.
  20. ↑ Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 62.
  21. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 100, Jersey, Hell’s Islands, с. 205, and Smith, Bloody Ridge, с.47. Потери американских и японских солдат в этом столкновении относят к общим потерям в бою у реки Тенару. Японским патрулём командовал капитан Ёсими Сибуя. Один из пяти спасшихся японских солдат позднее умер от ран у мыса Тайву.
  22. ↑ Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 62
  23. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 149.
  24. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 150.
  25. ↑ 1 2 Hammel, Carrier Clash, с. 135.
  26. ↑ Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 67.
  27. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 151
  28. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 102.
  29. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 149 & 151, and Smith, Bloody Ridge, с. 48.
  30. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 58.
  31. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 102, Hough, Pearl Harbor to Guadalcanal, с. 290 и Smith, Bloody Ridge, с. 58-59.
  32. ↑ Jersey, Hell’s Islands, с. 210, Hammel, Carrier Clash, с. 137.
  33. ↑ Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 68.
  34. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 153.
  35. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 62-63.
  36. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 103.
  37. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 153 и Smith, Bloody Ridge, с. 63.
  38. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 103—104.
  39. ↑ Hammel, Carrier Clash, с. 141.
  40. ↑ 1 2 Zimmerman, The Guadalcanal Campaign, с. 69.
  41. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 154 и Smith, Bloody Ridge, с. 66.
  42. ↑ Hough, Pearl Harbor to Guadalcanal, с. 290.
  43. ↑ Gilbert, Marine Tank Battles, с. 42-43, Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 106, Jersey, Hell’s Islands, с. 212 и Smith, Bloody Ridge, с. 66. Некоторые источники свидетельствуют только о четырёх танках
  44. ↑ Smith, Bloody Ridge, с. 71-72. Смит пишет, что большая часть спасшихся в бою японцев сказали, что Итики погиб в бою, а не покончил с собой. После боя раненый японский офицер, притворившийся мёртвым, выстрелил и серьёзно ранил из маленького пистолета проверяющего поле боя морского пехотинца, после чего был убит другим морским пехотинцем, Энди Полини. Полини считает, что это был Итики.
  45. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 156. Фрэнк пишет, что по официальной истории боя Японского агентства обороны (Сэнси Сосо) Итики совершил ритуальное самоубийство — сэппуку. Тем не менее, один из спасшихся японских солдат заявлял, что видел Итики среди наступавших на позиции морской пехоты.
  46. ↑ Hough, Pearl Harbor to Guadalcanal, с. 291 и Smith, Bloody Ridge, с. 43 и 73. Так как 100 солдат было оставлено в арьергарде, а 128 солдат подразделения осталось в живых, следовательно около 30 человек спаслось с поля боя и присоединилось к арьергарду.
  47. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 157.
  48. ↑ Griffith, Battle for Guadalcanal, с. 107
  49. ↑ Leckie, Robert Helmet For My Pillow Bantam Books Trade Paperback Edition 2010 сс.84-85. Цитата по [militera.lib.ru/memo/usa/leckie_r/03.html Леки Р. Каска вместо подушки. — М.: Центрполиграф, 2005.]
  50. ↑ Frank, Guadalcanal, с. 158 и Smith, Bloody Ridge, с. 74.

Ссылки

  • Evans David C. The Struggle for Guadalcanal // The Japanese Navy in World War II: In the Words of Former Japanese Naval Officers. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1986 (2nd Edition). — ISBN 0-87021-316-4.
  • Frank Richard. Guadalcanal: The Definitive Account of the Landmark Battle. — New York: Random House, 1990. — ISBN 0-394-58875-4.
  • Gilbert Oscar E. Marine Tank Battles in the Pacific. — Da Capo, 2001. — ISBN 1580970508.
  • Griffith Samuel B. The Battle for Guadalcanal. — Champaign, Illinois, USA: University of Illinois Press, 1963. — ISBN 0-252-06891-2.
  • Hammel Eric. Carrier Clash: The Invasion of Guadalcanal & The Battle of the Eastern Solomons August 1942. — St. Paul, MN, USA: Zenith Press, 1999. — ISBN 0760320527.
  • Jersey Stanley Coleman. Hell's Islands: The Untold Story of Guadalcanal. — College Station, Texas: Texas A&M University Press, 2008. — ISBN 1-58544-616-5.
  • Leckie Robert. Helmet for My Pillow. — ibooks, Inc., 2001 (reissue). — ISBN 1-59687-092-3. Воспоминания солдата 1-го полка морской пехоты, очевидца событий.
  • Morison Samuel Eliot. The Struggle for Guadalcanal, August 1942 – February 1943, vol. 5 of History of United States Naval Operations in World War II. — Boston: Little, Brown and Company, 1958. — ISBN 0-316-58305-7.
  • Rottman Gordon L. Japanese Army in World War II: The South Pacific and New Guinea, 1942–43. — Oxford and New York: Osprey, 2005. — ISBN 1-84176-870-7.
  • Smith Michael T. Bloody Ridge: The Battle That Saved Guadalcanal. — New York: Pocket, 2000. — ISBN 0-7434-6321-8.

Рекомендуемая литература

Ссылки

  • Anderson Charles R. [www.history.army.mil/brochures/72-8/72-8.htm GUADALCANAL]. — United States Army Center of Military History, 1993.
  • Cagney, James [www.historyanimated.com/GuadalcanalPage.html The Battle for Guadalcanal] (javascript). HistoryAnimated.com (2005). [www.webcitation.org/67wjGpCA3 Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].- Интерактивная карта сражения
  • Chen, C. Peter [ww2db.com/battle_spec.php?battle_id=9 Guadalcanal Campaign]. World War II Database (2004–2006). [www.webcitation.org/67wjHKrJy Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
  • Flahavin, Peter [www.guadalcanal.homestead.com/index.html Guadalcanal Battle Sites, 1942–2004] (2004). [www.webcitation.org/67wjItP1R Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].- Фотографии мест сражений на Гуадалканале в 1942 году и в наши дни.
  • Hough, Frank O.; Ludwig, Verle E., and Shaw, Henry I., Jr. [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/I/index.html Pearl Harbor to Guadalcanal]. History of U.S. Marine Corps Operations in World War II. [www.webcitation.org/614JvWYnk Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  • Miller John Jr. [www.history.army.mil/books/wwii/GuadC/GC-fm.htm GUADALCANAL: THE FIRST OFFENSIVE]. — United States Army Center of Military History, 1995.
  • Shaw, Henry I. [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/USMC-C-Guadalcanal/index.html First Offensive: The Marine Campaign For Guadalcanal]. Marines in World War II Commemorative Series (1992). [www.webcitation.org/65Z8Vw8Gh Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
  • Zimmerman, John L. [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/USMC-M-Guadalcanal.html The Guadalcanal Campaign]. Marines in World War II Historical Monograph (1949). [www.webcitation.org/65Z8XiCgk Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].

Координаты: 9°25′ ю. ш. 160°03′ в. д. / 9.417° ю. ш. 160.050° в. д. / -9.417; 160.050 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-9.417&mlon=160.050&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Бой у реки Тенару

В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бой_у_реки_Тенару&oldid=78750376»