Бой USS Constellation с La Vengeance

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Морское сражение между USS Constellation и La Vengeance
Основной конфликт: Квазивойна
Дата

1 февраля 1800 года

Место

Сент-Китс, Подветренные острова

Итог

серьёзные повреждения судов, «La Vengeance» удалось скрыться.

Противники
США США Французская республика
Командующие
Томас Тракстон Франсуа Мари Пито
Силы сторон
1 фрегат 1 фрегат
Потери
повреждён фрегат
15 погибших
25 раненых
повреждён фрегат
28 погибших
40 раненых

1 февраля 1800 года произошёл морской бой между фрегатом военно-морских сил США «USS Constellation»[en] и фрегатом военно-морских сил Франции «La Vengeance»[en] в рамках необъявленной войны на море между Соединенными Штатами Америки и Французской Республикой. В результате битвы американский корабль нанёс серьёзные повреждения французскому, последнему удалось скрыться.

В конце XVIII века французский флот, полностью патрулирующий всё атлантическое побережье США, наносил убытки американскому торговому судоходству. Увеличение грабежей потребовало срочного возрождения военно-морского флота Соединённых Штатов, который к началу XIX века уже насчитывал около 25 судов. Патрулируя южное побережье США от французских атак, коммодор Томас Тракстон привёл эскадру к Малым Антильским островам. Узнав о наличии в данном регионе регулярных французских военно-морских сил, Тракстон на флагманском корабле «USS Constellation» направился к берегам Гваделупы. 1 февраля 1800 года, приближаясь к французской колонии, «USS Constellation» встретился с французским фрегатом «La Vengeance». Его капитан, Франсуа Мари Пито, попытался уклониться от морского сражения, но ему это не удалось, и он был втянут в трудный бой с Тракстоном. Хотя французы дважды капитулировали, Тракстон не смог захватить «La Vengeance». В конце концов Пито удалось бежать на Кюрасао, получив серьёзные повреждения судна. Американский корабль направился на Ямайку для ремонта.





Предыстория

В 1800 году необъявленная война на море между Соединенными Штатами Америки и Французской Республикой, так называемая Квазивойна, была в самом разгаре. Основные действия проводились в водах американского континента военно-морским флотом США против французских каперов, уничтожавших торговое судоходство в данном регионе. Четыре эскадры ВМФ США дислоцировались в Карибском бассейне для предотвращения атак на торговые суда.

Эскадре под командованием коммодора Томаса Тракстона было поручено патрулирование Малых Антильских островов. К 19 января 1800 года в состав эскадры Тракстона входили четыре фрегата, три шхуны, а также один «Man of war»[1]. 21 января Тракстон прибыл на Сент-Кристофер, остров в архипелаге Наветренные острова, расположенном в восточной части Малых Антильских островов, и принял командование патрулированием[2]. У Сент-Кристофера Тракстон рассредоточил свою эскадру, назначив каждому кораблю свой маршрут патрулирования. Сам же коммодор на флагмане «USS Constellation» 30 января 1800 направился к берегам Гваделупы, намереваясь перехватить французов[3]. Позже в своём докладе он писал[4]:
Я сделал всё, что было в моей власти, чтобы в кратчайшие сроки вывести эскадру, а также собственный корабль в море. Капитаны других судов получили отдельные приказы по патрулированию. … 30-го я покинул Сент-Кристофер на «USS Constellation»[en], отлично подготовленном для плавания, и направился на патрулирование своего участка, где по сообщениям должен был появиться очень большой и тяжёлый фрегат с пятьюдесятью орудиями на борту

Помимо многочисленных каперов, французские военно-морские силы в районе островов были представлены фрегатом «La Vengeance» под командованием Франсуа Мари Пито и корветом «La Berceau» Луи Сенеша. Оба судна прибыли в Гваделупу 10 декабря 1799 года, сопровождая нового управляющего французской колонией[5]. Пито на «La Vengeance» отплыл из Бас-Тера во Францию[6].

Силы сторон

На тот момент на борту американского фрегата было 38 орудий, несмотря на то, что по официальным данным военно-морских сил США должно было быть 36. Ранее вооружение «USS Constellation» состояло из 24-фунтовых пушек. Однако бой «USS Constellation» с «L’Insurgente» 9 февраля 1799 года показал их неэффективность, в результате чего вооружение корабля было модернизировано: теперь оно состояло из двадцати восьми 18—фунтовых пушек и десяти 24-фунтовых карронад[7]. Тракстон и его команда были опытными моряками, хорошо подготовленными к бою. Французы, напротив, были не готовы к стычкам. Фрегат Пито перевозил большой груз золота, а также 36 американских военнопленных и 80 пассажиров, двое из которых были генералами. При таких обстоятельствах Пито стремился всеми возможными способами избегать конфликтов[6][8], несмотря на значительное вооружение. На борту фрегата «La Vengeance» в то время было восемь 42—фунтовых карронад, двадцать восемь 18-фунтовых и шестнадцать 12—фунтовых орудий[9]. В случае абордажа французы также имели явное преимущество: команда «USS Constellation» состояла из 310 человек, в то время как французского судна — из 380[8][10][11].

Сражение

1 февраля 1800 года в 07:00 экипаж Тракстона заметил фрегат, шедший под британским флагом в двух лигах от рейда Бас-Тера. Чтобы наладить контакт с фрегатом, Тракстон также приказал идти под британскими цветами. Пито заметил американский корабль в 7:45. Полагая, что судно преследует его, он попытался избежать конфликта и изменил курс, чтобы плыть по ветру, а не на север, как предполагалось[6]. Для увеличения скорости французы даже поставили дополнительные паруса. Видя такое поведение неопознанного фрегата, Тракстон пришёл к выводу, что столкнулся с французским военным кораблём, и погнался за ним. В 8:00 он убрал британские цвета и поднял американский флаг. Догнав французов, Тракстон предложил им сдаться[8].

В этот момент кормовые орудия Пито открыли огонь по американскому фрегату и завязался бой. Чтобы преимущество американцев в скорости не было столь значительно, «La Vengeance» сменил курс на юго-восточный, на котором ветер давал им преимущество. Маневрируя, Пито смог направить орудия своего корабля на такелаж «USS Constellation». Американский фрегат не открывал ответный огонь, пока не оказался с наветренной стороны от французского. Получив такое преимущество, он выполнил двойной залп в левый борт «La Vengeance»[12]. Двигаясь бок о бок, оба фрегата продолжали перестрелку в течение двух с половиной часов, пока Тракстон безуспешно пытался развернуть свой корабль, чтобы дать залп вдоль французского судна. Так как французы в основном старались атаковать снасти противника, то в какой-то момент им удалось повредить паруса передней мачты, и американский фрегат потерял манёвренность[8].

Когда в 22:45 два фрегата сблизились, моряки с «La Vengeance» были готовы брать американское судно на абордаж. Однако эта попытка была пресечена картечными залпами с борта «USS Constellation», в то время как американские морские пехотинцы стреляли из мушкетов и бросали гранаты. Когда французское судно отошло, между ними продолжился пушечный поединок, затянувшийся до 02:00 2 февраля 1800 года, пока французы не капитулировали во второй раз. Ранее Пито уже пытался капитулировать, но американцы не заметили этого из-за темноты[12]. Тракстон приблизился к побеждённому противнику, планируя забрать вражеский корабль в качестве трофея. Однако в 3:00 грот-мачта американского фрегата упала за борт, убив несколько моряков. Пито воспользовался ситуацией и скрылся в темноте[8].

Последствия

Оба фрегата оказались значительно повреждены. Их состояние было настолько плохое, что каждый командир думал, что в бою победил он. Большая часть оснастки «La Vengeance» была повреждена; только нижняя фок-мачта, нижняя бизань-мачта и бушприт остались целыми. Пито взял курс на Кюрасао и был вынужден вытащить своё судно на берег, чтобы предотвратить его затопление. Количество пострадавших французов не ясно: официальные французские источники сообщали о 28 убитых и 40 раненых, в то время как из записей на Кюрасао следовало, что французский фрегат потерял 160 человек[7]. На Кюрасао Пито ждали дальнейшие неприятности. Фрегат был выведен из строя на несколько месяцев из-за сложных взаимоотношений с местными голландскими чиновниками. Позже французская экспедиция доставила необходимые для ремонта материалы. Когда взамен Пито попросили помочь атаковать остров, он отказался и вернулся в Гваделупу[13].

Американский фрегат, также получивший значительные повреждения, потерял 15 моряков убитыми и 25 ранеными, из которых 11 впоследствии скончались. Корабль направился в Порт-Ройал на необходимый ремонт, который, однако, не был завершён из-за нехватки материалов[7][14]. «USS Constellation» покинул Ямайку через неделю, когда была заменена грот-мачта. Сопроводив конвой из 14 торговых судов в США, Тракстон направился в Хэмптон-Роудс для завершения ремонта. Только после возвращения в Штаты коммодор узнал, что «La Vengeance» не был потоплен[15]. Тракстон был признан героем и получил значительное вознаграждение за свои действия. За бой с Пито Тракстон получил золотую медаль Конгресса США[16].

Напишите отзыв о статье "Бой USS Constellation с La Vengeance"

Примечания

  1. Palmer, 1987, p. 183.
  2. Gardner, 1909, p. 162.
  3. Palmer, 1987, p. 184.
  4. Gardner, 1909, p. 162-163.
  5. Palmer, 1987, p. 149.
  6. 1 2 3 Palmer, 1987, p. 185.
  7. 1 2 3 Palmer, 1987, p. 187.
  8. 1 2 3 4 5 Toll, 2006, p. 132.
  9. Palmer, 1987, p. 187-188.
  10. Hill, 1903, p. 190.
  11. Cooper, 1839, p. 306.
  12. 1 2 Palmer, 1987, p. 186.
  13. Palmer, 1987, p. 196.
  14. Gardner, 1909, p. 172.
  15. Toll, 2006, p. 134.
  16. Shaffner, 1864, p. 188.

Литература

  • Cooper J. F. [books.google.com/?id=x-U-AAAAYAAJ&pg=PA306&dq=constellation+la+vengeance+310#v=onepage&q=constellation%20la%20vengeance%20310&f=false History of the Navy of the United States of America]. — Philadelphia: Lea & Blanchard, 1839.
  • Gardner W. A. [books.google.com/?id=4bFEAAAAIAAJ&printsec=frontcover&dq=Our+naval+war+with+france#v=onepage&q&f=false Our naval war with France]. — Boston, New York: Houghton Mifflin Company, 1909. — ISBN 1-112-12707-0.
  • Hill F. S. [books.google.com/?id=JBASAAAAYAAJ&pg=PA190&dq=constellation+vengeance+hill#v=onepage&q&f=false Twenty-six Historic Ships]. — New York, London: G.P. Putnam's Sons, 1903.
  • Palmer M. A. [books.google.com/books?id=pf0WAQAAIAAJ Stoddert's War: Naval Operations During the Quasi-war with France, 1798-1801]. — Annapolis: Naval Institute Press, 1987. — ISBN 1-55750-664-7.
  • Shaffner T. P. [books.google.com/?id=DVr1RI2GuOMC&pg=PA188&dq=truxton+gold+medal#v=onepage&q=truxton%20gold%20medal&f=false History of the United States of America]. — London: The London Printing and Publishing Company, 1864.
  • Toll I. W. Six Frigates: The Epic History of the Founding of the US Navy. — W. W. Norton, 2006. — ISBN 0-393-05847-6.


Отрывок, характеризующий Бой USS Constellation с La Vengeance

Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.