Бокаж, Пьер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бокаж
Bocage
Имя при рождении:

Пьер-Мартиньен Тузе

Дата рождения:

11 ноября 1799(1799-11-11)

Место рождения:

Руан, Франция

Дата смерти:

30 августа 1863(1863-08-30) (63 года)

Место смерти:

Париж, Вторая империя

Профессия:

актёр

Гражданство:

Франция Франция

Псевдонимы:

Бокаж

Амплуа:

романтический герой

Театр:

«Порт-Сен-Мартен», «Комеди Франсэз», «Одеон»

Пьер Бокаж (фр. Pierre Bocage, наст. имя Пьер-Мартиньен Тузе (фр. Pierre-Martinien Tousez); 11 ноября 1799, Руан, — 30 августа 1863, Париж) — французский актёр.



Жизнь и творчество

П.Бокаж происходил из бедной семьи рабочих. С детства вынужден был работать на ткацкой фабрике, чтобы прокормиться. Школы не посещал, грамоте научился по случаю. В то же время он уже в юности читает Шекспира и видит себя на сцене. Для воплощения своей мечты в жизнь отправился пешком из Руана в Париж и поступил в Парижскую консерваторию, однако ввиду безденежья вынужден был оставить обучение.

П.Бокаж играет роли в ряде парижских театров (напр. «Порт-Сен-Мартен») в пьесах Гюго, Дюма-отца, Пиа, Антье и других. Именно ему принадлежит авторство в появлении на французской сцене образа романтического героя — ироничного, одинокого, обречённого на гибель в борьбе с ограниченностью, эгоизмом и тиранией. Этот герой впервые появился в роли влюблённого Антони, сыгранной в одноимённой пьесе Дюма в 1831 году.

П.Бокаж был политически активным гражданином, участником французской революции 1848 года, что впоследствии отразилось на его театральной карьере. Будучи на посту директора театра «Одеон» (18451848), он не раз использовал спектакли для революционной пропаганды, за что был с этой должности уволен в связи с обвинением в ведении антиправительственной деятельности.

Напишите отзыв о статье "Бокаж, Пьер"

Литература

  • «История зарубежного театра», ч.2, Москва 1984.

Отрывок, характеризующий Бокаж, Пьер

– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.