Бокки, Фаустино

Фаустино Бокки

Бокки, Фаустино (ит. Faustino Bocchi; род. 17 июня 1659, Брешия — 27 апреля 1741, Брешия) — итальянский художник.

Биография и творчество

Сведения о жизни Фаустино Бокки неполны и противоречивы. Он родился 17 июня 1659 года в Брешии в семье Джакомо и Джулии Файони. Согласно традиционным данным, Бокки обучался живописи у Анджело Эверарди по прозвищу «Фламмингино», которое тот получил за превосходное знание фламандской живописи и следование в своих картинах урокам Иеронима Босха. Эверарди описывают также как мастера трёх жанров: изображения фигур, изображения баталий и изображения дураков. По другим данным, Фаустино начинал у художника Карло Бачокки и только потом, после кончины в Бачокки в 1678 году, перешёл к Эверарди. По одним сведениям Бокки всю жизнь прожил в Брешии, по другим, выезжал во Флоренцию и какое-то время работал при флорентийском дворе (доказательством чему служат три его картины из Галереи Питти). Точно известно лишь то, что свою долгую жизнь Бокки прожил сибаритом, любившим проводить время среди приятных философских бесед под аккомпанемент арфы, на которой он сам превосходно играл.

Стиль и тематика его картин сложились из разных источников. Вероятно, он был знаком с работами Иеронима Босха (гравюры с его картин были в ходу в XVII веке). Другим источником вдохновения были карикатурные рисунки его флорентийского предшественника Баччо дель Бьянко, с которыми он мог познакомиться у своего современника Пьера Леоне Гецци, и сатирические гравюры Жака Калло. В итоге Бокки создал свой оригинальный жанр, в котором он изображал лилипутов в самых комических ситуациях задолго до того, как Джонатан Свифт написал своего «Гулливера в стране лилипутов» (книга была впервые издана в 1726 году, когда Бокки было уже 67 лет).

Хронологическая реконструкция его творчества крайне затруднена тем, что на картинах художника отсутствуют даты. Ему принадлежат изображения двух святых и несколько религиозных сцен из разрушенной церкви делла Пьета ди Брешия, а также небольшие квадратные картины с историями из жития св. Бенедикта — все эти произведения исполнены в классическом стиле, но в тяжелых, тёмных тонах (эти работы, представлявшие церковный ансамбль, в своё время были разобраны и разошлись по разным коллекциям). Найденные в 1980-х годах платёжные документы позволили точно датировать одну работу Бокки — изображение св. Марка из церкви делла Карита (1726г). Плата, полученная за неё приблизительно того же уровня, как у Пьетро Авогадро, Джузеппе Тортелли и Антонио Палья — это может свидетельствовать о том, что как исполнитель религиозных произведений Бокки не пользовался большим почётом.

Несмотря на то, что Фаустино Бокки был учеником баталиста Эверарди, идентифицировать его работы в батальном жанре крайне трудно. Самую большую известность ему принесли картины с изображениями лилипутов, имевшие успех в области Венето и прославившие его. Этот жанр, ведущий своё начало из фламандской живописи, основанный на фантазии и снах, рассматривался одними, как художественное трюкачество, другими, как нечто вульгарное. Тем не менее, эти гротескные картины имели успех у богатой буржуазии. Поскольку большая часть картин Бокки находится в частных собраниях, их полный каталог не составлен до сих пор, известно лишь, что их более семидесяти.

Произведения Фаустино Бокки находятся в Галерее Питти, Флоренция (три работы), в Пинакотеке Тозио Мартиненго в Брешии («Незваный гость», «Охота на цыплёнка»), в Музее Брено («Лилипуты, зажигающие огонь»), в Дирекции галерей Милана (шесть картин на разные темы), в Городском музее Падуи («Карлик в ловушке», «Больной перед Паном», «Красный попугай» и «Нападение краба»), в ГМИИ им. Пушкина, Москва («Аллегория Вкуса», «Аллегория Слуха»), в Национальном музее, Варшава («Охота на цыплёнка», «Варка макарон», «Забота о дрозде», «Танцы карликов у реки») и во многих итальянских частных коллекциях.

• Faustino Bocchi L’Estate, 1690 - 1695 ca. Firenze, Galleria Palatina.jpg

  Фаустино Бокки. Лето, ок. 1690-95гг, Галерея Питти, Флоренция

• Faustino Bocchi L’Autunno, 1690 - 1695 ca. Firenze, Galleria Palatina.jpg

  Фаустино Бокки. Осень, ок. 1690-95гг, Галерея Питти, Флоренция

• Faustino Bocchi L’Inverno, 1690 - 1695 ca. Firenze, Galleria Palatina.jpg

  Фаустино Бокки. Зима. ок. 1690-95гг, Галерея Питти, Флоренция

• Faustino Bocchi. Festa dopo le nozze, olio su tela, 50x65, collezione privata, Bergamo.jpg

  Фаустино Бокки. Вечеринка после свадьбы. Бергамо, частное собрание.

Библиография

• E. Calabi, La pittura a Brescia nel Seicento e Settecento, Brescia 1935, pp. XXXIII s., 11-13;
• G. Martin Mery, Bosch, Goya et le fantastique, Bordeaux 1957, p. 6;
• P. Bautier, Faustino Bocchi peintre de nains, in La Revue belge d’archéol. et d’hist. de l’art, XXVIII (1959), pp. 205—209;
• G. B. Carboni, Not. istor. delli pittori, scultori ed architetti bresciani, a cura di C. Boselli, Brescia 1962, pp. 16, 23, 39;
• B. Passamani, La pittura dei secc. XVII e XVIII, in Storia di Brescia, III, Brescia 1964, pp. 621—623.
• M. Olivari, Faustino Bocchi e l’arte di figurar pigmei. 1659—1741. Jandi Sapi, Milano, 1990

Отрывок, характеризующий Бокки, Фаустино

– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.