Бокман, Хартмут

Хартмут Бокман
нем. Hartmut Boockmann
Дата рождения:	22 августа 1934(1934-08-22)
Место рождения:	Мариенбург
Дата смерти:	15 июня 1998(1998-06-15) (63 года)
Место смерти:	Гёттинген
Страна:
Научная сфера:	археология
Место работы:	Гёттингенский университет, Университет имени Христиана Альбрехта (1975-1982), Берлинский университет (1992-1995)
Альма-матер:	Гёттингенский университет

Хартмут Бокман (нем. Hartmut Boockmann; 22 августа 1934, Мариенбург, — 15 июня 1998, Гёттинген) — историк-медиевист Германии и Западной Европы XX века, профессор Гёттингенского университета (1974). С 1975 года и до своей смерти работал в Кильском, Гёттингенском и Берлинском университетах.

Биография

Хартмут Бокман родился на территории Западной Пруссии в Мариенбурге, на территории нынешней Польши. Во время войны, в 1944 году его семья переехала в Штутгарт. Там он получает профессию книготорговца, а в дальнейшем изучает историю и германистику в Тюбингенском университете. С 1956 года учился в Гёттингенском университете, который окончил в 1961 году, защитив докторскую диссертацию на тему «Лаврентий Блюменау: княжеский советник — юрист — гуманист» (нем. Laurentius Blumenau. Fürstlicher Rat – Jurist – Humanist). Там же в 1974 году получает звание профессора, выступив с работой «Иоганнес Фалькенберг, Немецкий орден и польская политика». В 1975 году Бокман был приглашён заведовать кафедрой истории средних веков в Кильском университете, а с 1982 года работал в родном Гёттингенском университете. В 1992—1995 годах, после объединения Германии, трудился в Берлинском университете, где много сделал для развития новой медиевистики.

Основные труды

На немецком языке

• Laurentius Blumenau. Fürstlicher Rat — Jurist — Humanist (ca. 1415—1484), (=Göttinger Bausteine zur Geschichtswissenschaft ; Bd. 37), Göttingen 1965 (Göttinger Dissertation)
• Johannes Falkenberg, der Deutsche Orden und die polnische Politik. Untersuchungen zur politischen Theorie des späteren Mittelalters. Mit einem Anhang: Die Satira des Johannes Falkenberg, Göttingen 1975 (Habilitation) ISBN 3-525-35354-5
• Der Deutsche Orden. Zwölf Kapitel aus seiner Geschichte, zuerst München 1981 ISBN 3-406-08415-X
• Die Marienburg im 19. Jahrhundert, zuerst Frankfurt a. M. usw. 1982 ISBN 3-549-06661-9
• Die Stadt im späten Mittelalter, zuerst München 1986 ISBN 3-406-31565-8
• Stauferzeit und spätes Mittelalter. Deutschland 1125—1517, zuerst Berlin 1987 ISBN 3-88680-158-6
• Deutsche Geschichte im Osten Europas, Ostpreußen und Westpreußen, Berlin 1992 ISBN 3-88680-212-4
• Fürsten, Bürger, Edelleute, Lebensbilder aus dem späten Mittelalter, München 1994 ISBN 3406385346
• Wissen und Widerstand. Geschichte der deutschen Universität, Berlin 1999 ISBN 3886806170
• Wege ins Mittelalter. Historische Aufsätze, München 2000 ISBN 3406462413

Литература

• Немецкий Орден: двенадцать глав из его истории. / Пер. с нем. В. И. Матузовой. — М.: Ладомир, 2004. — ISBN 5-86218-450-3.

Отрывок, характеризующий Бокман, Хартмут

В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.