Боксёр (фильм, 1997)
Боксёр | |
The Boxer | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Длительность |
113 мин. |
Страна | |
Год |
31 декабря 1997 |
IMDb | |
«Боксёр» — фильм ирландского режиссёра Джима Шеридана. В главных ролях снялись Дэниел Дэй-Льюис и Эмили Уотсон, в фильме рассказывается о жизни боксера и бывшего члена ИРА, Дэнни Флинна, которого играет Дэй-Льюис, он пытается начать жизнь с чистого листа, после освобождения из тюрьмы. Этот фильм стал третьим (два других — «Моя левая нога», «Во имя отца»), в сотрудничестве между Шериданом и Дэй-Льюисом, и продемонстрировал рост раскольнических группировок внутри ИРА.[1]
Слоган: «Love is always worth fighting for» (рус. За любовь всегда стоит бороться).
Сюжет
Бывший ирландский боксер Дэнни Флинн (Дэниел Дэй-Льюис) возвращается домой в Белфаст, после 14-летнего пребывания в тюрьме. Устав от непрерывного цикла насилия в Северной Ирландии, он пытается образумиться и начать мирную жизнь. После встречи со своим спившимся тренером Айком (Кен Стотт), Дэнни организовывает боксерский клуб для подростков «Святое семейство» в старом гимнастическом зале, двери которого открыты и для католиков и для протестантов. Ремонтируя ветхое здание, он наталкивается на тайник взрывчатых веществ, спрятанных в кладовке. Флинн топит их в реке. Также, он встречает Мегги, свою первую любовь, с который они был вместе до тюрьмы. Однако, теперь она замужем за его лучшим другом, членом ИРА, который находится в тюрьме, и в соответствии с кодексом этой организации, должна оставаться верна ему.
Поступок Дэнни приводит в бешенство жесткого и безжалостного лейтенанта ИРА Гарри (Джерард Максорли) (католика), который планировал использовать взрывчатку в преступных целях. Кроме того, он возмущен тем что Дэнни идет на контакт с протестантами — приглашает их в свой спортивный зал. Гарри начинает враждовать с Флинном, что приводит к убийству полицейского (протестанта), который пожертвовал оборудование для боксерского клуба. Убийство вызывает бунт на одном из матчей Дэнни. Во время бунта Лиам, сын Мегги, сжигает здание дотла, так как он думает, что Дэнни и его мать собираются тайно сбежать.
Тем не менее, Флинн вновь сходится с Мэгги (Эмили Уотсон). Отношения Флинна и его возлюбленной являются доминирующей темой на протяжении большей части фильма. Гарри рассматривает это любовный треугольник, как способ подорвать авторитет её отца, Джо Хэмилла (Брайан Кокс), мрачного, но уставшего от войны областного начальника ИРА, который борется за мирный процесс урегулирования в Северной Ирландии.
В итоге, Гарри и его сообщники из ИРА похищают Дэнни и увозят его, чтобы казнить. Но в последнюю минуту, каратель ИРА стреляет в Гарри вместо Дэнни, таким образом устраняя агента-лазутчика. Мэгги забирает Дэнни, и они вместе уезжают домой.
В ролях
- Дэниел Дэй-Льюис — Дэнни Флинн
- Эмили Уотсон — Мэгги
- Брайан Кокс — Джо Хэмилл
- Кен Стотт — Айк Уайр
- Джерард Максорли — Гарри
Кассовые сборы
Фильм собрал $5,896,037, в Соединенных Штатах.[2]
Отзывы
После выхода в прокат, отзывы критиков были в целом положительные, что подтвердил рейтинг фильма на сайте Rotten Tomatoes — 75 %.[3]
Награды и номинации
- 1999 — премия «Гойя» за лучший европейский фильм (Джим Шеридан)
- 1998 — три номинации на «Золотой глобус»: лучший фильм — драма, лучший режиссёр (Джим Шеридан), лучшая мужская роль — драма (Дэниел Дэй-Льюис)
- 1998 — приз жюри от «Berliner Morgenpost» Берлинского кинофестиваля, а также номинация на Золотого медведя
Напишите отзыв о статье "Боксёр (фильм, 1997)"
Примечания
- ↑ (11–22 February 1998) «Wettbewerb/In Competition». Moving Pictures, Berlinale Extra: p.12.
- ↑ [www.boxofficemojo.com/movies/?id=boxer.htm The Boxer (1997) — Box Office Mojo]
- ↑ [www.rottentomatoes.com/m/boxer/ Boxer Movie Reviews, Pictures — Rotten Tomatoes]
Ссылки
- The Boxer (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v158881 The Boxer] (англ.) на сайте allmovie
|
Отрывок, характеризующий Боксёр (фильм, 1997)
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.