Бокщанин, Алексей Анатольевич
Поделись знанием:
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
| Алексей Анатольевич Бокщанин | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
Алексей Анатольевич Бокщанин (7 ноября 1935, Москва — 11 июля 2014, там же[1]) — советский и российский историк-китаист. Специалист в области средневековой истории Китая. Доктор исторических наук.
Содержание
Биография
Родился 7 ноября 1935 года в Москве в семье историка, преподавателя МГУ Анатолия Георгиевича Бокшанина.[1]
После окончания школы в 1953 году поступил в Институт восточных языков при МГУ, где, по его собственным словам, обучался в одной группе с Олегом Непомниным.[2]
После окончания института в 1958 году работал научным сотрудником института китаеведения. С 1961 года — научный сотрудник Института народов Азии АН СССР[3].
В 1965 году защитил кандидатскую диссертацию «Внешние связи Китая со странами Южных морей в конце XIV—XVI веков», а в 1985 году — докторскую диссертацию «Эволюция удельной системы в Китае в конце XIV — начале XV веков»[3][4].
В 1990—2011 годах — заведующий отделом Китая ИВ РАН[2].
Научный вклад
Всего Бокщаниным опубликовано более 100 работ. Принимал участие в написании 10-томной истории Китая (5-6 тома по периодам Юань, Мин, Цин).[2] В числе публикаций:
- Китай и страны Южных морей в XIV и XVI вв. // АН СССР. Ин-т народов Азии. М.: ГРВЛ. 1968. 212 с.
- Краткий очерк китайско-индийских связей // Китай и соседи в древности и средневековье. М.: ГРВЛ, 1967. С. 101—133.
- История связей Китая со странами Южных морей связей // Китай и соседи в древности и средневековье. М.: ГРВЛ, 1967. С. 134—176.
- Попытки монгольского вторжения в Юго-Восточную Азию // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970. С. 294—310.
- Экспедиции Чжэн Хэ в освещении китайских историков // Историческая наука в КНР. М., 1971, С.121-139.
- О средневековой китайской стратегии и тактике на примере войны Цзиннать: (1399—1402) // Китай: Общество и государство. М., 1973. C 116—135.
- Императорский Китай в начале XV века: Внутр. Политика / АН СССР. Ин-т востоковедения. М.: ГРВЛ. 1976. 323 с.
- Отношение цинского правительства с Вьетнамом во второй пол. XVII века // Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1976. С. 229—264.
- Политика китайской империи на национальных окраинах в начале XV века // Вопр. истории. 1977. С. 68-84.
- Материалы по экономической истории Китая в раннее средневековье: Раздел «Ши хо чжи» из династийных историй / Вступ., ст., коммент. // АН СССР. Ин-т востоковедения. М.: ГРВЛ, 1980. 256 с. — пер. с кит. Совм. С Лин Кюнъи.
- Китай: Средневековье // История народов Восточной и Центральной Азии. М., 1986. С. 169—208.
- Китайские историки о характерных чертах и особенностях феодального строя в Китае // Общественные науки в КНР. М., 1986. С. 85-116.
- Оценка роли Чжу Юаньчжана как вождя крестьянского восстания и как монарха // Обществ. науки в КНР. М., 1986. С. 117—132.
- Удельная система в позднесредневековом Китае. М.: ГРВЛ, 1986. 261 с.
- Очерки истории государственных институтов в Китайской империи //Феномен восточного деспотизма. М., 1993, c. 273—333.
- Китай в II—VI в. С. 67-82; Китай в конце VI — начале X в. (Империи Суй и Тан). С. 157—174; Китай в X—XIII вв. (Империя Сун, Государства Ляо и Цзинь). С. 298—320; Монгольское владычество в Китае (Династия Юань). С. 384—398; Китай во второй половине XIV—XV вв. (Империя Мин). С. 528—546 // История Востока. Т.II, М., 1995.
- Лики Срединного царства // М., 2002, 430 с. (в соавт.)
- Раздел «Средневековье», стр 103—130 // Бокщанин А. А., Непомнин О. Е., Степугина Т. В. История Китая. М., 2010.
Напишите отзыв о статье "Бокщанин, Алексей Анатольевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [lenta.ru/news/2014/07/11/sinology/ Lenta.ru: Наука и техника: Умер один из ведущих китаеведов России]
- ↑ 1 2 3 [netess.ru/3knigi/902865-1-intervyu-a-bokschanin-i-professor-interview-with-professor-alexey-bokschanin-proekt-kitaevedenie-ustnaya-istoriya-chin.php ИНТЕРВЬЮ: А. А. БОКЩАНИН, Д. И. Н., ПРОФЕССОР INTERVIEW WITH PROFESSOR ALEXEY A. BOKSCHANIN Проект: китаеведение — устная история China Studies — Oral History The project is]
- ↑ 1 2 [okivran.ru/bokschanin-a-a Бокщанин А. А. — Отдел Китая — Институт востоковедения Российской академии наук — okivran.ru]
- ↑ [ir.russiancouncil.ru/person/bokshchanin-aleksey-anatolevich/ Бокщанин Алексей Анатольевич]
Ссылки
- [netess.ru/3knigi/902865-1-intervyu-a-bokschanin-i-professor-interview-with-professor-alexey-bokschanin-proekt-kitaevedenie-ustnaya-istoriya-chin.php Интервью 2009 года]
Отрывок, характеризующий Бокщанин, Алексей Анатольевич
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
