Болгария во Второй мировой войне

Болгария официально вступила во Вторую мировую войну на стороне стран Оси 13 декабря 1941 года, объявив войну США и Великобритании, однако была единственной союзницей Германии, которая не разорвала дипотношения с СССР и, как следствие, не воевавшей против СССР.

В сентябре 1944 года после капитуляции Румынского королевства, когда театр военных действий переместился в Болгарию, в стране произошёл государственный переворот 9-го сентября 1944г. Ряд деятелей прогерманского режима, включая князя Кирилла (брат умершего царя Бориса III и регент мололетного царя Симеона II), бывшего премьер-министра Богдана Филова и др. были арестованы (впоследствии интернированы в СССР, а по возвращении в Болгарии Народным Судом приговорены к расстрелу) и к власти пришло правительство Отечественного фронта во главе с Кимоном Георгиевым. Правительство Георгиева объявило войну Германии и царская болгарская армия приняла участие в боях с немецкими войсками. После войны на основании результатов референдума 1946г. была провозглашена Народная Республика Болгария.

Предыстория. Сближение со странами Оси

Сближение Болгарии, Италии и нацистской Германии началось уже в 1930-е годы и значительно усилилось после военного переворота 19 мая 1934 года.

• в 1934 г. военное министерство Болгарии приняло решение приобрести в Италии 14 танкеток CV-33, 14 тяжёлых грузовиков-транспортёров танкеток «Рада», зенитные орудия и иное военное имущество общей стоимостью 174 млн левов на условиях кредита сроком на 6 — 8 лет. 1 марта 1935 г. в порт Варна прибыл первый транспорт с техникой;
• с 1935 г. болгарская политическая полиция вела наблюдение за советским посольством в Софии.
• в 1936 году Германия продала для ВВС Болгарии 12 самолётов Heinkel He 51, кроме того, в 1936 г. были подарены 12 истребителей Arado Ar 65 и 12 бомбардировщиков Dornier Do 11.
• позднее, из Италии было поставлено 50 артиллерийских тракторов-тягачей Р-4-100W «Pavesi».

31 июля 1937 года правительством Болгарии была принята программа перевооружения армии, её финансирование взяли на себя Англия и Франция, предоставившие Болгарии займ в размере 10 млн долларов.

12 марта 1938 года Германия предоставила Болгарии заём в размере 30 млн рейхсмарок на закупку оружия.

1 августа 1938 года были подписаны Салоникские соглашения, в соответствии с которыми с Болгарии сняли ограничения на увеличение армии, а также разрешили ввести болгарские войска в ранее демилитаризованные зоны на границах с Грецией и Турцией.

Ещё до начала Второй мировой войны в Болгарии началась прогерманская и нацистская пропаганда — в 1938 году началось издание ежеквартального журнала «Родина», в котором пропагандировались идеи фашизма и расовая теория. Руководство изданием журнала осуществляли профессор Б. Йоцов (с 1940 по 1 июня 1944 бывший одним из руководителей министерства просвещения) и профессор Б. Филов (в 1940—1944 возглавлявший правительство Болгарии).

С 1938 года при немецком посольстве в Софии действовало представительство абвера — «Kriegsorganisation Bulgarien». Кроме того, в Болгарии начала действовать «Немецко-болгарская культурная лига», руководителем которой являлся группенфюрер войск СС фон Маслов.

После оккупации Чехословакии в марте 1939 года Германия начала поставки для болгарской армии трофейного оружия чехословацкого производства: 12 бомбардировщиков Aero MB.200, 32 бомбардировщика Avia B.71, 12 истребителей Avia 135, истребители Avia B.534, стрелковое оружие и др.

В 1939 году товарооборот с Третьим Рейхом составлял 2/3 от объёма внешней торговли Болгарии, немецким компаниям принадлежали акции ряда болгарских предприятий.

В начале 1940 года в Болгарии было открыто ещё одно представительство абвера — «Абверштелле „София“» (полевая почта № 11796с), получившее неофициальное название «бюро Делиуса» (его руководителем являлся сотрудник отдела «Абвер — заграница», майор Отто Вагнер, аккредитованный в Болгарии как «доктор Отто Делиус, торговый атташе при посольстве Германии в Софии»). Сотрудники резидентуры и завербованные ими агенты действовали под видом работников 30 торговых фирм, предприятий или общественных организаций — таких, как немецкая транспортная компания «Транспорт штелле», акционерное общество «Соя», акционерное общество «Орёл» и др.

В конце декабря 1939 года в приграничной зоне началось развёртывание 2-й болгарской армии, в 1940 году был создан «Фронт прикрытия» (Прикриващ фронт).

В середине мая 1940 года с разрешения разведывательного отдела Министерства обороны Болгарии, на территории Болгарии под видом «метеорологических станций» были открыты три центра радиоперехвата абвера, находившиеся в оперативном подчинении «бюро Делиуса» — в Софии (26 человек), в Варне (18 человек) и в Бургасе (9 человек).

29 июля 1940 года атташе полиции при немецком посольстве в Софии был назначен Ф. Панцингер, в задачи которого входило «консультирование болгарской полиции»

В августе 1940 года Болгария предъявила территориальные претензии Румынии, потребовав Южной Добруджи, потерянной в результате поражения во Второй Балканской войне в 1913 г. По предложению Германии и Италии вопрос о территориальных претензиях Румынии со стороны Болгарии и Венгрии был передан на рассмотрение специального Международного арбитражного суда в Вене.

7 сентября 1940 г. было подписано Крайовское соглашение, в соответствии с которым Болгария получила обратно требуемые территории.

17 октября 1940 года Германия официально предложила Болгарии присоединиться к Берлинскому пакту.

28 октября 1940 года Италия начала вторжение в Грецию. В соответствии с соглашением 1939 года, 1 ноября 1940 года части британского экспедиционного корпуса начали прибывать на греческие острова Крит и Лемнос. Эти события изменили соотношение сил в регионе. Английские бомбардировщики с греческих аэродромов могли при необходимости нанести удары по нефтепромыслам Плоешти в Румынии, которые являлись одним из основных источников топлива для военной машины Третьего рейха. 12 ноября 1940 года Гитлер подписал директиву № 18 о подготовке военной операции против Греции с использованием территории Болгарии в качестве плацдарма.

Однако Греция была слишком далеко от границ Германии и потому сначала требовалось заручиться поддержкой ряда восточноевропейских государств, которые бы пропустили немецкие войска через свою территорию. 20-24 ноября 1940 г., под давлением со стороны Германии, к трёхстороннему военно-политическому пакту «Рим — Берлин — Токио» присоединились Венгрия, Румыния и Словакия, однако болгарский царь Борис III ещё раздумывал, сделать ему то же самое или нет.

24 ноября 1940 г. правительство СССР предложило Болгарии заключить пакт о взаимопомощи. БРП (к) оказала всемерную помощь советским дипломатам, развернув всенародную Соболевскую акцию, за которую многие болгарские коммунисты были репрессированы по закону о защите государства.

К этому времени Гитлер уже не мог рассчитывать на союз с Турцией и Грецией. Его единственным союзником на Балканах была Румыния, которая имела общую границу с СССР и находилась довольно далеко от Босфора и Дарданелл.

Участие в войне на стороне Третьего рейха

Декабрь 1940 — май 1941

В 1940 году немцы начали переоборудование портов Варна и Бургас для размещения боевых кораблей. Зимой 1940—41 гг. в Болгарию направили специальную группу советников люфтваффе (в распоряжении которой имелись учебные самолёты, самолёты связи и 10 истребителей «мессершмитт-109E»), чьей главной задачей было организовать подготовку болгарских аэродромов к приёму немецких самолётов. Одновременно в Болгарии началось строительство сети новых аэродромов, общее число которых должно было достигнуть пятидесяти.

13 декабря 1940 г. Гитлер подписал директиву № 20 о разработке плана вторжения в Грецию, получившего кодовое наименование операция «Марита» (die Weizung Nr.20a «Marita»). План предусматривал, что 12-я полевая армия должна при поддержке 8-го авиакорпуса начать наступление на Грецию с территории Болгарии.

До начала января 1941 года позиция Болгарии оставалась неопределённой, однако части вермахта, начавшие концентрироваться на румыно-болгарской границе, стали весьма серьёзным аргументом для царя Бориса III.

1 января 1941 года премьер-министр Болгарии Богдан Филов тайно прибыл в Австрию якобы для лечения, 3 января он встретился инкогнито с Иоахимом фон Риббентропом в железнодорожном вагоне на вокзале в Зальцбурге, после чего 4 января оба встретились с Гитлером в Бергхофе. На переговорах 3-4 января 1941 года стороны обсудили предварительные условия присоединения Болгарии к Тройственному пакту. Риббентроп и Гитлер добились согласия болгарского премьер-министра, а тот, в свою очередь, добился согласия болгарского царя на поддержку Тройственного пакта, хотя Борис III колебался до последнего и, по признанию самого Б. Филова, говорил, что «предпочитал абдикировать и броситься в объятия России, хотя это значило большевизировать Болгарию». Ламентации царя Бориса были типовым примером присущего ему лицемерия и стремлением уйти от ответствености за поступки, которые могли бы негативно отбыться на имидж монархии-добрый царь не хотел, а вот сволочи связали его по рукам и ногам и за его спиной сделали то-то. Документы однако доказывают что без согласия монарха никакие переговоры и никакой договор не мог бы войти в силу.

В январе 1941 года в Софии была открыта специальная немецкая транспортная служба, а 24 объекта транспортной инфраструктуры на территории Болгарии взяли под охрану немецкие охранные команды (в униформе военнослужащих болгарской армии). 2 февраля 1941 года Болгария и Германия подписали протокол о размещении немецких войск на территории Болгарии. В феврале 1941 года состоялись переговоры представителей болгарского генерального штаба и немецкого военного командования, на которых Болгария отказалась принять активное участие в боевых действиях против Греции и Югославии, но согласилась использовать свои пограничные войска, чтобы занять их приграничные территории, а также обязалась выдвинуть шесть дивизий к границе с Турцией.

19 февраля 1941 командование немецких вооружённых сил отдало распоряжение начать 28 февраля 1941 года наведение моста через Дунай (чтобы уже 2 марта 1941 начать переброску немецких войск из Румынии в Болгарию).

1 марта 1941 в Вене были подписаны документы о присоединении Болгарии к пакту «Рим — Берлин — Токио».

2 марта 1941 года немецкая 12-я армия вступила на территорию Болгарии с территории Румынии, на территории страны были размещены подразделения 8-го авиакорпуса люфтваффе. В ответ 5 марта 1941 года Великобритания разорвала дипломатические отношения с Болгарией.

25 марта 1941 года премьер-министр Югославии Д. Цветкович подписал Венский протокол о присоединении страны к пакту «Рим — Берлин — Токио», однако это решение вызвало массовые протесты и возмущение населения Югославии. 27 марта 1941 года в результате военного переворота правительство князя-регента Павла было низложено, а новое правительство генерала Д. Симовича объявило о разрыве союза с Третьим рейхом. Эти события вызвали беспокойство царя Бориса, который обратил внимание немецкого военного командования на возможную угрозу правому флангу немецкой 12-й полевой армии со стороны югославской армии.

4 апреля 1941 правительство Болгарии начало мобилизацию шести дивизий, но сообщило немцам, что болгарские войска не станут участвовать в войне против Югославии.

Утром 6 апреля 1941 началось немецкое вторжение в Югославию и Грецию. Болгария являлась союзником Третьего рейха и предоставила свою территорию для размещения немецких войск и авиации, однако болгарские вооружённые силы не принимали участия в боевых действиях. В это же время югославские и английские самолёты совершили несколько налётов на болгарские приграничные города, вызвав панику среди местного населения.

19-20 апреля 1941 года, в соответствии с соглашением между Германией, Италией и правительством Болгарии, части болгарской армии без объявления войны пересекли границы с Югославией и Грецией и оккупировали территории в Македонии и Северной Греции.

• на переговорах 20-21 апреля 1941 года в Вене была установлена демаркационная линия между итальянскими и болгарскими войсками в Албании («Венская линия»).
• 24 мая 1941 года между Болгарией и Италией были подписаны дополнительные соглашения, уточнившие разделение зон оккупации.

В результате в сентябре 1940—апреле 1941 г. в состав Болгарии вошли 42 466 км² территории с населением 1,9 млн чел. Возникла Великая Болгария от Чёрного до Эгейского моря.

• в качестве «благодарности» за помощь Третьему рейху, люфтваффе передали болгарской авиации 11 трофейных югославских бомбардировщиков Do-17Kb-l.
• также, в апреле 1941 года Германия передала болгарской армии 40 трофейных французских танков R-35.
• кроме того, в 1941 году Италия передала болгарской армии 100 армейских грузовиков FIAT 626.

На оккупированных территориях были созданы органы гражданской администрации (в том числе, полиция), а также военизированные формирования «Охрана» («Οχράνα») из местных сторонников.

24 апреля 1941 года министр иностранных дел Болгарии Иван Попов и немецкий дипломат Карл Клодиус подписали секретное соглашение между Германией и Болгарией («договор Клодиус — Попов»), в соответствии с которым Третий Рейх получил право разработки месторождений и добычи полезных ископаемых в Болгарии, а Болгария обязалась выплатить долги Югославии перед Третьим Рейхом и взять на себя расходы по содержанию немецких войск в Болгарии

Июнь 1941 — 8 сентября 1944

После нападения на СССР в июне 1941 Гитлер неоднократно требовал от царя Бориса отправки болгарских войск на Восточный фронт. Однако, опасаясь роста прорусских настроений, царь уклонялся от выполнения этого требования и Болгария номинально не участвовала в войне Германии против СССР. Тем не менее, участие Болгарии в оккупации Греции и Югославии и военные действия против греческих и югославских партизан высвободили немецкие дивизии для отправки на Восточный фронт. Кроме того, 6 декабря 1941 года немецкие гидросамолеты потопили советскую подводную лодку Щ-204 в районе Варны. Правда до этого советские подлодки потопили несколько малых судов под болгарским флагом.

10-11 августа 1941 года в Москве состоялся I-й Всеславянский митинг, который призвал все славянские народы к священной войне против гитлеровской Германии (помимо славянских народов СССР, обращение подписали представители Польши, Чехословакии, Югославии и Болгарии).

Летом 1941 года в Болгарии возникло масштабное сопротивление, в котором приняли участие коммунисты и представители других политических сил — левого крыла аграриев, социал-демократов, «Звена», Союза офицеров и других противников союза с Германией.

25 ноября 1941 года Болгария присоединилась к «Антикоминтерновскому пакту».

После атаки на Пёрл-Харбор и объявления Германией войны США, 7 декабря 1941 года войну Болгарии объявили Канада, Австралия и Новая Зеландия, а 12 декабря 1941 года — Великобритания.

13 декабря 1941 царь Борис III уступил германским требованиям, и Болгария объявила войну США и Великобритании.

• зимой 1941—1942 года немцы передали Болгарии 9 истребителей Messerschmitt Bf.109E, в дальнейшем поставки авиатехники были продолжены.

В начале 1942 года на территории Болгарии и Македонии был создан и начал работу филиал "Südost" немецкой военно-строительной организации "Тодт".

5 июня 1942 года США объявили войну Болгарии.

В июле 1942 года по инициативе лидера болгарской коммунистической партии Георгия Димитрова была создана коалиция Отечественный фронт.

Победа Красной Армии под Сталинградом и её наступление на запад в значительной степени способствовали развитию движения Сопротивления в Болгарии и изменениям в отношениях болгарского правительства с Германией.

В марте 1943 года партизанские отряды были объединены в Народно-освободительную повстанческую армию.

Весной-летом 1943 года на оккупированной территории Греции прошли массовые протестные выступления населения, которые сорвали планы по увеличению болгарской зоны оккупации Греции.

Летом 1943 года западные союзники начали воздушные бомбардировки территории Болгарии.

1 августа 1943 г. истребители болгарских ВВС сбили первые американские бомбардировщики — четыре B-24D, возвращавшиеся на базу после налёта на румынские нефтепромыслы в районе Плоешти. В целом, в течение войны болгарские лётчики сбили 117 самолётов западных союзников, которые совершали авианалёты на цели в Болгарии и нефтяные месторождения в Румынии.

Когда Германия стала терпеть военные поражения, царь Борис попытался прервать союз с Германией, но 28 августа 1943 после посещения штаб-квартиры Гитлера, скоропостижно скончался. Регентский совет, состоявший из брата Бориса принца Кирилла, премьер-министра Филова и генерала Николы Михова, с одобрения немцев взял на себя контроль в стране, правя от имени шестилетнего сына Бориса — Симеона. Филов и новый премьер-министр Добри Божилов последовательно проводили прогерманскую политику и демонстрировали лояльность по отношению к Германии.

18 мая 1944 года правительство СССР потребовало от правительства Болгарии прекратить оказание помощи немецкой армии.

Ухудшившееся военное положение вынудило Божилова уйти в отставку, и 1 июня 1944 был сформирован кабинет во главе с представителем правого крыла аграриев Иваном Багряновым. Новое правительство попыталось умиротворить СССР и внутреннюю оппозицию, а также достичь перемирия с США и Великобританией.

12 августа 1944 года правительство СССР повторно потребовало от правительства Болгарии прекратить оказание помощи немецкой армии.

26 августа 1944 года правительство Багрянова объявило о полном нейтралитете Болгарии и потребовало вывода германских войск из страны. При этом, правительство Багрянова не принимало мер, чтобы воспрепятствовать проходу отступавших немецких войск через территорию Болгарии.

В этот же день, 26 августа 1944 года командование немецких войск в Болгарии отдало приказ о переформировании всех немецких воинских частей в шесть боевых групп (в Варне, Русе, Пловдиве, Софии, Видине и Дупнице) и приведении их в боевую готовность «на случай антинемецких выступлений в Болгарии».

26 августа 1944 года и в последующие дни, после объявления о нейтралитете Болгарии:

• отступавшие с территории Румынии немецкие войска вступали на территорию Болгарии с техникой и вооружением, продолжали движение по территории Болгарии и проходили на территорию Югославии;
• в порт Русе прибыли 23 немецких судна, но правительство Болгарии не предприняло в их отношении никаких мер по интернированию;
• в период с 26 по 30 августа 1944 года, не встречая противодействия со стороны правительства Болгарии, немцы затопили 74 военных корабля, находившихся в болгарских портах (7 подлодок, 32 миноносца^{[уточнить]}, 4 крупных военных транспорта, 26 десантных барж и др.)

Встретив недоброжелательное отношение со стороны СССР и не добившись положительных результатов на переговорах о перемирии, правительство Багрянова ушло в отставку.

2 сентября к власти пришло новое правительство во главе с аграрием Константином Муравиевым, состоявшее из аграриев, демократов и представителей других партий. В течение недели новые власти Болгарии объявили политическую амнистию, прекратили исполнение смертных приговоров, отменило антисемитское законодательство, отправили в отставку регента Богдана Филова.

2 сентября 1944 года Военный совет Черноморского флота СССР утвердил план действий против немецких сил в портах Варна и Бургас, в соответствии с которым подводные лодки, торпедные катера и авиация флота должна была блокировать находившиеся в портах немецкие корабли в Варне и Бургасе, и при поддержке огня корабельной артиллерии высадить в порты десант морской пехоты. Но проведения операции не потребовалось в связи с выходом Болгарии из войны (в портах были высажены только небольшие десантные партии с самолётов «Каталина» 18-й отдельной авиаэскадрильи морской авиации Черноморского флота, которые не встретили сопротивления).

4 сентября 1944 немцы окружили и взяли в плен штаб 1-го болгарского корпуса, а также окружили болгарский полк в Битоле и предъявили командованию полка ультиматум с требованием сдать оружие. Командир полка полковник Дренский не решился отдать приказ вступить бой с немцами - он собрал офицеров, освободил их от присяги и застрелился. После этого немцы разоружили полк.

5 сентября правительство Муравиева объявило войну Германии, но по настоянию военного министра генерала Ивана Маринова объявление об этом было отложено на 72 часа. На самом деле, Маринов к тому времени уже согласовывал свои действия с коммунистами и другими деятелями Отечественного фронта.

Поскольку по состоянию на 5 сентября 1944 года на территории Болгарии насчитывалось 30 тыс. немецких военнослужащих, правительство СССР в ноте от 5 сентября расценило деятельность правительства Муравиева как продолжение внешней политики правительства Багрянова (несмотря на заявление о нейтралитете) и объявило, что находится в состоянии войны с Болгарией.

5 сентября советские войска 3-го Украинского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом вышли к румыно-болгарской границе в Добрудже, перешли границу Болгарии и начали продвижение по территории страны. Несмотря на состояние войны с СССР, в ходе Болгарской операции Красная армия не встречала никакого сопротивления со стороны болгарской армии, а население встречало советских военнослужащих с цветами и красными флагами.

• к этому времени, коммунисты и сторонники Отечественного фронта уже имели сильные позиции в болгарской армии, а к 9 сентября 1944 года солдатские комитеты, объединявшие коммунистов и сторонников Отечественного фронта, действовали в 210 из 250 воинских частей и подразделений болгарской армии.
• численность партизан составляла около 30 тыс. человек.

7 сентября 1944 года с советских самолётов над Болгарией были сброшены листовки с обращением командующего 3-м Украинским фронтом Ф. И. Толбухина к болгарской армии и болгарскому народу.

Когда 8 сентября Болгария обнародовала решение об объявлении войны Германии, сложилась необычная ситуация — страна одновременно находилась в состоянии войны с СССР, США, Великобританией и Германией.

После объявления войны Германии, правительство Болгарии объявило о конфискации имущества, принадлежавшего Германии, германским компаниям и германским гражданам.

Политическая обстановка в Болгарии (1940—1944)

После присоединения Болгарии к Третьему Рейху, в распоряжение Германии были предоставлены экономические ресурсы страны. Болгарии был навязан неэквивалентный товарообмен.

В июне 1940 года при правительстве Болгарии была создана Дирекция внешней торговли, которая занималась вопросами торговли и экономического сотрудничества с Третьим Рейхом. В это же время Германия осуществила перевод расчётов в торговле с Болгарией на клиринговые соглашения, что соответствовало интересам Германии, но увеличило издержки Болгарии.

Также в 1940 году была создана Дирекция гражданской мобилизации при военном министерстве, и началась разработка первого мобилизационного плана развития экономики на 1942—1943 годы, который предусматривал увеличение сельскохозяйственного производства, развитие химической промышленности и строительство предприятий по производству синтетического каучука.

• в целом, в 1939—1944 косвенные налоги в стране увеличились в 2,4 раз, прямые налоги — более чем в 5 раз, в результате инфляции ухудшилось положение широких слоёв населения;
• ущерб, нанесённый экономике Болгарии в результате вывоза продовольственных и иных товаров в Германию, к концу 1941 года составил 7,4 млрд левов; к концу 1942 года — 13,4 млрд левов; к концу 1943 года — 20,3 млрд левов; к сентябрю 1944 года — 28,2 млрд левов.

Немецкий внешний долг Болгарии к сентябрю 1944 года составил 70 млрд левов.

Для охраны военных объектов и коммуникаций (морских портов Варна и Бургас, 16 аэродромов, железнодорожных станций и магистралей, линий связи), а также мест постоянной дислокации немецких воинских частей в Болгарии немецкое военное командование ввело в 1941 году в Болгарию воинский контингент (к началу января 1944 года общая численность немецких войск в Болгарии составляла 19,5 тыс. военнослужащих, а в дальнейшем была ещё более увеличена), расходы на содержание которого были возложены на правительство Болгарии.

В 1940—1941 годы были введены дискриминационные меры по отношению к немногочисленному еврейскому населению Болгарии. 29 декабря 1941 года была создана молодёжная фашистская организация «Бранник».

В 1942 году была запрещена деятельность ряда организаций, в том числе сионистов и масонов.

5 сентября 1942 года правительство Болгарии распорядилось закрыть консульство СССР в Варне. 15 сентября 1942 года активисты профашистских организаций при участии сотрудников болгарской полиции совершили налёт на консульство СССР в Варне. Правительство СССР направило правительству Болгарии ноту протеста, которая осталась без ответа.

В октябре 1942 года в Софии была открыта «антибольшевистская выставка», содержавшая клеветнические материалы о СССР. После двух нот протеста от СССР, выставка была закрыта.

В период с начала 1941 до 9 сентября 1944 гг. по расовым, религиозным основаниям и по причине деятельности в пользу стран Антигитлеровской коалиции либо проявлении симпатий к странам Антигитлеровской коалиции было интернировано, репрессировано и подверглось преследованиям 101 136 человек (из них 15 тыс. отбывали заключение в тюрьмах, 59 668 — в лагерях общего назначения и 6518 человек — в лагерях для евреев). Все они были освобождены к декабрю 1944 года.

Ни один еврей не был депортирован из Болгарии, однако с оккупированных Болгарией территорий Греции и Югославии при содействии болгарских оккупационных властей были депортированы 11 363 евреев.

Участие в войне на стороне СССР (9 сентября 1944 — май 1945)

8—9 сентября коммунисты , болгарская армия и их сторонники совершили государственный переворот и свергли пронацистское правительство, сформировав правительство Отечественного фронта во главе с Кимоном Георгиевым.

В соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования, с 22 часов 00 минут 9 сентября 1944 года боевые действия советских войск против Болгарии были прекращены. В этот же день в районе города Битола в Македонии немецкие части окружили и разоружили части 15-й пехотной дивизии болгарской армии.

10 сентября 1944 года правительство Отечественного фронта объявило о расформировании полиции, жандармерии, роспуске фашистских организаций и создании народной милиции.

Также, было объявлено о создании Болгарской Народной армии, в состав которой были включены бойцы партизанских отрядов и боевых групп, активисты движения Сопротивления и 40 тыс. добровольцев. В общей сложности, до конца войны в новую армию были призваны 450 тыс. человек, из них 290 тыс. принимали участие в боевых действиях.

В то же время, часть прогермански настроенных солдат и офицеров перешла на сторону Германии, и в сентябре 1944 года из них была сформирована Болгарская противотанковая бригада войск СС (1-я болгарская) (свыше 700 чел.). Кроме того, сотрудники абвера сформировали из болгар диверсионную группу Черкасова, которая была уничтожена в Пиринском крае.

10-11 сентября 1944 года в районе Белоградчик немецкие войска оттеснили болгарские части от границы с Югославией и захватили город Видин.

16 сентября 1944 года советские войска вступили в Софию. В этот же день в венском отеле «Империал» бывший премьер-министр Болгарии А. Цанков объявил о создании Национального правительства Болгарии в изгнании, которое действовало при поддержке Третьего рейха.

19 сентября 1944 года правительство Отечественного фронта начало мобилизацию.

25 сентября 1944 года Болгария разорвала дипломатические отношения с Венгрией.

5 октября 1944 года в городе Крайова при посредничестве СССР было заключено соглашение между правительством Болгарии и Национальным комитетом освобождения Югославии о военном сотрудничестве и взаимодействии между болгарскими войсками и частями НОАЮ в ходе боевых действий на территории Югославии.

10 октября 1944 года Болгария завершила эвакуацию чиновников и сотрудников гражданской администрации с ранее занятой территории Греции, 11 октября 1944 года с территории Греции был начат вывод войск, который был завершён 25 октября 1944 года.

28 октября 1944 года в Москве было подписано перемирие между Болгарией и СССР.

В соответствии с соглашением, до конца войны СССР передал Болгарии вооружение для оснащения пяти пехотных дивизий: 30 тыс. винтовок, карабинов и автоматов; 2 тыс. станковых и ручных пулемётов; 300 противотанковых ружей, свыше 800 орудий и миномётов, а также боеприпасы и иное снаряжение и военное имущество. Кроме того, в качестве военных советников в Болгарскую народную армию были направлены 33 советских офицера. При советском военном командовании была аккредитована болгарская военная миссия, которую возглавил генерал А. Крыстев.

Болгарские войска участвовали в боевых действиях против Германии на территории Югославии, Венгрии и Австрии, принимали участие в Белградской операции, совместно с подразделениями НОАЮ освободили город Куманово

• 28 сентября 1944 года 2-я болгарская армия начала наступление на юго-запад от города Пирот, в направлении на Лесковац и Ниш. 30 сентября болгарские части совместно с партизанами НОАЮ заняли населённый пункт Власотинце (в 14 км к югу-востоку от города Лесковац).
• 8-14 октября 1944 года в ходе наступательной операции в районе города Ниш части 2-й болгарской армии, советских и югославских войск разгромили 7-ю горную дивизию СС «Принц Евгений».
• 15 октября 1944 года перешла в наступление в Македонии 4-я болгарская армия, которая нанесла поражение 22-й пехотной дивизии вермахта, 10 ноября 1944 заняла город Велес, а затем — город Скопле.
• 22 октября — 21 ноября 1944 в ходе наступательной операции 2-я болгарская армия и 1-я болгарская бронетанковая бригада при содействии X бригады НОАЮ освободили район Косово Поле, города Приштина, Косовска-Митровица и Вучитрн.
• 6-15 марта 1945 — в составе войск 3-го Украинского фронта 1-я болгарская армия участвовала в сражении у озера Балатон. Отразив атаки противника в межозерье Веленце — Балатон, болгарские войска овладели городами Драва Саболч, Драва Полконя и несколькими другими населёнными пунктами
• 20 марта 1945 года советские, болгарские и югославские войска перешли в наступление в районе Валпово, отбросив немецкие части на южный берег реки Драва.
• 15 апреля 1945 — болгарские войска и части НОАЮ освободили город Дони-Михоляц
• активно действовали болгарские военно-воздушные силы:

• бомбардировщики Do-17 в период после 9 сентября 1944 года выполнили 350 самолёто-вылетов с нанесением бомбовых ударов по немецким войскам
• самолёты-разведчики FW.189 выполнили 314 боевых вылетов на разведку, патрулирование и штурмовку наземных целей
• истребители наносили штурмовые удары по колоннам немецких войск, прорывавшихся из Греции через территорию Югославии на север и северо-запад.

• корабли болгарского военно-морского флота участвовали в разминировании акватории Чёрного моря и русла реки Дунай (разминирование было завершено в 1948 году).
• части болгарской армии совместно с советской 37-й армией были размещены в районе границы с Турцией, у которой была сосредоточена крупная группировка турецкой армии (несколько корпусных управлений, 20 пехотных и 1 мотомеханизированная дивизия, 3 кавалерийские бригады и 1 бронебригада), обеспечив защиту фланга наступавших войск 3-го Украинского фронта. В результате, руководство Турции (рассматривавшее ранее возможность нападения на Болгарию) отказалось от вторжения.
• Болгария оказала помощь в снабжении продовольствием советских войск и лечении раненых советских военнослужащих. В софийских авторемонтных мастерских ремонтировали автомобильную технику Советской Армии.

В результате боевых действий болгарских войск, немецкие войска потеряли 69 тыс. военнослужащих убитыми и пленными, 21 самолёт (20 самолётов были уничтожены и один He-111 — захвачен), 75 танков, 937 орудий и миномётов, 4 тыс. автомобилей и транспортных средств (3724 автомашины, а также много иной техники: тягачей, мотоциклов и др.), 71 паровоз и 5769 вагонов, значительное количество вооружения, боеприпасов, снаряжения и военного имущества.

В период с начала сентября 1944 года до окончания войны в боях против немецкой армии и её союзников потери болгарской армии составили 31 910 военнослужащих; 360 солдат и офицеров болгарской армии были награждены советскими орденами, 120 тысяч военнослужащих — медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Три раза Болгарская Народная армия была отмечена в приказах Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР (при этом, всего за период Великой Отечественной войны было издано 373 благодарственных приказа, и ещё 5 приказов были изданы за войну с Японией).

Кроме того, в 1941—1945 гг. болгарские антифашисты (граждане Болгарии и политэмигранты, получившие гражданство СССР) воевали в качестве военнослужащих Красной Армии и принимали участие в советском партизанском движении на оккупированной территории СССР. Только в рядах Красной Армии воевали 223 болгарина и 151 из них погибло.

По официальным данным правительства Болгарии, прямые военные расходы Болгарии за период ведения военных действий на стороне стран антигитлеровской коалиции составили 95 млрд левов.

750 советских солдат и офицеров были награждены боевыми орденами и медалями Болгарии, 96 тысяч военнослужащих — медалью «Отечественная война 1944—1945 гг.».

Послевоенные события. Горянское движение.

После Сентябрьской революции лица, определявшие прогерманскую политику Болгарии в 1940—1944 гг., военные преступники, действовавшие в Болгарии сотрудники и агенты спецслужб стран «оси», а также иные активные пособники нацистов были привлечены к ответственности. Уже в первые дни после прихода к власти правительства Отечественного фронта вооружённые силы были очищены от сторонников стран «оси» (10 армейских офицеров были арестованы, ещё 379 — уволены), в дальнейшем была прекращена деятельность 63 фашистских и националистических организаций («Бранник», «Союз офицеров запаса», «Отец Паисий» и др.) и 22 организаций русских белоэмигрантов. В общей сложности, с начала сентября 1944 года до 1 мая 1945 года в стране были проведены 137 судебных процессов; из 11469 подсудимых (среди которых были 3 члена регентского совета, 10 советников царского двора, 42 министра, 109 депутатов народного собрания, немецкий военный атташе и 32 иных сотрудника немецкого посольства, несколько сотрудников посольства Италии и военный атташе Венгрии). Из них, 2825 человек были осуждены к смертной казни, 1359 — к пожизненному тюремному заключению, 4709 — к различным по продолжительности срокам тюремного заключения, 740 — осуждены условно.

После установления социалистического строя, на территории страны начали действовать вооруженные подпольные группы (четы) состоявшие из несогласных с политикой правящей партии. Когда Коммунистическая партия Болгарии начала проводить политику коллективизации, отряды приобрели народную поддержку, что вылилось в длительное вооруженное противостояние. Группы противников режима организовали, так называемое Горянское движение («лесные люди»; болг. гора — лес), которое проводило вооруженные акции с 1947 по 1956 годы. Горяне выступали против коммунистического строя, насильственной коллективизации и национализации, политических репрессий, «советизации» Болгарии и за возвращение свободы, демократии и рыночной экономики. В конце 1950-х их деятельность практически полностью прекратилась.

24 июня 1945 года правительственная делегация Болгарии присутствовала на Параде Победы, а представители Болгарской Народной Армии — участвовали в Параде Победы. 10 февраля 1947 года на Парижской мирной конференции был подписан мирный договор, в соответствии с которым Болгария была обязана выплатить репарации в размере 70 млн долларов в течение 8 лет. Все германские активы в Болгарии переходили по этому соглашению к СССР. В ходе переговоров, правительство Греции при поддержке со стороны Великобритании выдвинуло требование выплатить 1 млрд долларов США в качестве компенсации за оккупацию греческих территорий в период Второй мировой войны, но правительство Народной Республики Болгарии, при поддержке со стороны СССР, отклонило эти требования.

Оценка событий в послевоенное время

Народная Республика Болгария являлась самым верным союзником СССР в Европе и оценка событий Второй мировой войны в целом соответствовала утверждению: Советский Союз освободил страну от немцев и их местных приспешников.

В стране было установлено огромное количество памятников участникам антифашистского движения Сопротивления и советским воинам, погибшим за освобождение Болгарии (самый известный из них — «Алёша», стоящий на вершине одного из холмов в городе Пловдив). При том что партизанов было 2.5-3000 чел. а после переворота их оказалось 60 000 чел. На територии Болгарии не велись военние действия и не погиб от немецкой пули ни один красноармеец. До 5.09.1944г. все оружие для партизан было местное, трофейное или английское, полученое от югославских партизан. Советское оружие не доставлялось чтобы не привело к разрыву дипотношений. Кроме того, город Добрич в 1949—1990 носил имя маршала Ф. И. Толбухина, а город Варна 4 года носил имя самого И.В.Сталина.

После 1989 года эта точка зрения претерпела существенные изменения. Началось массовое переименование улиц, названных в честь советских военачальников и болгарских антифашистов, памятники начали приходить в запустение, часть из них была снесена. В 1990 году городу Толбухин было возвращено историческое название. В болгарских учебниках истории, где рассказывается о том периоде, когда Болгария была союзницей Германии, больше не говорится, что это были происки «антинародной фашистской клики». Просто у страны «не было другого выхода». Местные историки в своем подхалимаже метнулись в другую сторону и стали писать о том, что главный вклад в разгром нацизма внесли Великобритания и США, а освобождение страны Красной Армией стало прологом к установлению тоталитарного режима. В целом, роль Запада в оценке событий Второй мировой войны признаётся первостепенной, а страна изображается в качестве жертвы, оказавшейся между двумя тоталитарными режимами, у которой каждый раз не было выбора.

См. также

• Болгария в Первой мировой войне
• История Болгарии

Литература

• Ив. Филчев. Българо-съветската бойна дружба през Отечествената война 1944—1945. София, 1961.  (болг.)
• Отечествената война на България, 1944—1945. т. 1-3. София, 1961—1966.  (болг.)
• Д. Коен. Ограбването и разоряването на българското стопанство от германските империалисти през втората световна война. София, 1966.  (болг.)
• Н. И. Туривненко. Освободительная миссия Советской Армии в Болгарии. Донецк, 1974.
• Hans-Joachim Hoppe. Bulgarien — Hitlers eigenwilliger Verbündeter. Eine Fallstudie zur nationalsozialistischen Südosteuropapolitik. Studien zur Zeitgeschichte. Stuttgart 1979.  (нем.)
• Душкова Н. А. Болгария в контексте мировой истории: учебное пособие. Воронеж, изд-во ВГТУ, 2005.
• Москаленко К. С. На юго-западном направлении. М., Наука, 2001
• Донгаров А. Балканский рубеж. // журнал «Родина», № 6-7, 2001
• Румен Руменин. Американският тероризъм над българите. София, изд. «Жар птица», 2004.  (болг.)

Ссылки

• Михаил Зефиров. [www.airwar.ru/history/av2ww/axis/bulgavia/bulgavia.html Болгарская авиация во Второй Мировой] / сайт «Уголок неба»
• [www.otvoyna.ru/bolgariya.htm Отступление немцев из Югославии, Греции, Болгарии] / сайт «Великая Отечественная война»

Отрывок, характеризующий Болгария во Второй мировой войне

Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.