Болджер, Джим
| Джеймс Брендан «Джим» Болджер англ. James Brendan "Jim" Bolger<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 2 ноября 1990 — 8 декабря 1997 | |||
| Монарх: | Елизавета II | ||
| Предшественник: | Майк Мур | ||
| Преемник: | Дженни Шипли | ||
| Вероисповедание: | католицизм | ||
| Супруга: | Джоан Ридделл | ||
| Дети: | девять | ||
| Партия: | Национальная партия | ||
| Награды: |
| ||
Джеймс Брендан «Джим» Болджер (англ. James Brendan "Jim" Bolger), кавалер Ордена Новой Зеландии (род. 31 мая 1935) — 35-й премьер-министр Новой Зеландии в 1990—1997. Болджер был избран с обещанием создать «славное общество», после экономических реформ предыдущего лейбористского правительства известных как «роджерномика». Вскоре после его прихода к власти правительство было вынуждено спасать Банк Новой Зеландии и в результате нарушить многие из своих предвыборных обещаний. Также его правление отмечено введением смешанной избирательной системы в 1996 году.
Содержание
Ранняя жизнь
Болджер — один из пятерых детей в семье иммигрантов из Ирландии[1]. Он родился в Опунаке (Таранаки). В 15 лет он оставил школу, чтобы работать на семейной ферме[2]. В 1963 году он женился на Джоан Райдделл, а спустя два года они перенесли свою ферму, на которой разводили коров и овец, в Те Куити. В это время Болджер стал участвовать в местной фермерской политике. В конце 1960-х будущий министр финансов Роберт Малдун пригласил Болджера сопровождать его в поездке, чтобы узнать о проблемах фермеров этого региона. Путешествуя по региону, он познакомился со стилем противников Малдуна[1].
Член парламента
С 1972 года Болджер занялся политикой, став членом парламента от Национальной партии Новой Зеландии, от округа Кинг Кантри. Он представлял этот округ, переименованный в 1996 году в Таранаки-Кинг Кантри, до своей отставки в 1998 году. В 1975 году он стал членом правительства во главе с Робертом Малдуна, став первым в Новой Зеландии министром рыболовства и помощником министра сельского хозяйства (1977), а затем, после выборов 1978 года — министром труда[3].
После поражения Национальной партии на всеобщих выборах в 1984 году, Болджер и заместитель лидера партии Джим МакЛэй сменили Малдуна во главе партии. Лидером партии стал МакЛэй, а Болджер — его заместителем, но в 1986 году Болджер сделал попытку «подсидеть» МакЛэя. После неудачных для националистов выборов 1987 года, Болджер добился победы своей партии (с самым большим перевесом в истории Новой Зеландии) в 1990 году, в результате став премьер-министром.
Премьер-министр
Спустя 3 дня после принесения присяги правительство Болджера было вынуждено спасать Банк Новой Зеландии, ставший затем крупнейшим банком в стране. Общая сумма помощи составила 380 млн долларов, из-за чего правительство вынуждено было занять 740 млн долларов[4]. Это оказало немедленное влияние на действия Болджера во главе правительства, так его первый бюджет, прозванный «мать всех бюджетов» был принят с трудом[5].
Экономическая политика
Вначале правительство Болджера продолжало экономические и социальные реформы предыдущего лейбористского правительства, наряду с введенными министром финансов Рут Ричардсон резким сокращением общественных расходов, названным «рутоназия», в частности, на здравоохранение и социальное обеспечение. Первый бюджет прямо нарушал предвыборное обещание отменить добавочный налог на пенсионные взносы[5].
С приближением всеобщих выборов 1993 года, Болджер отправил Ричардсон в отставку и заменил её более умеренным Биллом Бирчем. За время работы Бирча расходы на основные социальные сферы, такие как здравоохранение и образование возросли[6].
Также правительство Болджера приняло Акт о налоговой ответственности 1994 года.
Его правительство ввело в действие Строительный Акт 1991 года, который многими считается одним из решающих факторов, вызвавших продолжительный кризис недвижимости в 1990-е годы[7].
Внешняя политика
Правительство Болджера продолжало антиядерную политику предыдущего лейбористского правительства.
Реформа избирательной системы
Несмотря на оппозицию собственной партии, Болджер организовал референдум по вопросу об изменении заимствованной из Великобритании системы избирательного права «простого большинства» на пропорциональное представительство. В 1992 году новозеландцы проголосовали за введение смешанной избирательной системы. Это было подтверждено референдумом и всобщими выборами 1993 года, на которых Национальная партия одержала победу. Первоначально Болджер предлагал вернуть двухпалатную систему с выборным сенатом, но это предложение было отклонено в пользу избирательной реформы.
Республиканизм
В 1994 году Болджер неожиданно заявил, что Новая Зеландия должна стать республикой, вслед за австралийским премьер-министром Полом Китингом. Болджер отрицал, что его взгляды связаны с ирландским происхождением[8]. Трое министров правительства (Джон Картер, Джон Бэнкс и Саймон Аптон) публично дезавуировали призывы Болджера к республике, а республиканский строй поддерживала лишь треть населения. Предложение отменить статус Тайного Совета Великобритании, как верховной апелляционной инстанции страны, также не получили поддержки населения, тем не менее 5-е лейбористское правительство отменило право на апелляцию в 2003 году. Также правительство Болджера в 1996 году прекратило присовение британских наград, введя собственную новозеландскую наградную систему. На конференции, посвященной времени его правления в 2007 году, вновь призвал обратиться к королеве Великобритании с тем, чтобы Новая Зеландия стала республикой: «Я неоднократно говорил Её Величеству во время своих визитов, о том что в какой-то момент Новая Зеландия выберет собственного главу государства, мы обсуждали эту проблему самым тщательным образом, и она не была ни удивлена ни встревожена, и не приказала отсечь мне голову»[9].
Смешанная избирательная система
В 1996 году в Нововой Зеландии были проведены первые выборы по новой избирательной системе и Болджер приступил к исполнению обязанностей премьер-министра до создания коалиции парламентского большинства. И Болджер и лидер лейбористов Хелен Кларк искали поддержки в новом парламенте партии Новая Зеландия прежде всего. Её лидер Уинстон Петерс, вышел из Национальной партии, чтобы создать собственную и выступал против многих рыночных реформ проводимых Национальной и Лейбористскими партиями. В декабре была сформирована коалиция Национальной партии и партии Новая Зеландия прежде всего, а Петерс был назначен на специально созданный пост казначея (стоявший выше существующего поста министра финансов, на который был назначен представитель Национальной партии Билл Бирч).
Уступки по договору Вайтанги
Правительство Болджера удовлетворило три главные претензии по договору Вайтанги. В основном во время работы министра юстиции и переговоров по договору сэра Дугласа Грэхэма, были достигнуты уступки по Нгаи Таху, Уаикато-Тайнуи и по рыболовству. Однако, создание правительством Болджера так называемого «бюджетного конверта» в 1 млрд долларов для всех претензий и соглашений — максимальный лимит по общей сумме выплат компенсаций стало непопулярным среди маори.
Отставка
Растущая оппозиция осторожному курсу Болджера привела к верхушечному перевороту во главе с министром транспорта Дженни Шипли в 1997 году. После возвращения из зарубежной поездки Болджер обнаружил, что лишился поддержки руководства партии, чтобы занимать пост её лидера и премьер-министра. 8 декабря он подал в отставку и его сменила на посту Дженни Шипли, став первой женщиной во главе правительства Новой Зеландии. Болджер стал младшим министром в правительстве Шипли.
Жизнь после ухода из политики
В 1998 году он оставил своё место в парламенте, в связи с дополнительными выборами в округе Таранаки-Кинг Кантри, и был назначен послом в США. Он вернулся в Новую Зеландию в 2001 году, и был назначен Председателем государственной Почты Новой Зеландии и входящего в её состав Кивибанка. Он также возглавляет компании Express Couriers Ltd, Trustees Executors Ltd, Gas Company Ltd и наблюдательный совет Всемирного сельскохозяйственного форума в Сент-Луисе, США, Совет США — Новая Зеландия, и совет директоров фонда Ian Axford Fellowships in Public Policy. В 1997 году Болджеру присвоено звание кавалера ордена Новой Зеландии.
1 июля 2008 года, спустя почти 15 лет после того как его правительство продало Новозеландские железные дороги, лейбористское правительство выкупило их обратно. Болджер возглавил железнодорожную компанию переименованную в KiwiRail. Некоторые, включая Уинстона Петерса отнеслись к этом весьма критически. В ответ Болджер признал своё участие в приватизации железных дорог, заметив, что «моя жизнь полна усмешек»[10].
14 февраля 2007 года Болджер был избран канцлером Университета Уаикато, сменив на этом посту Джона Джекмана. В апреле 2007 года Болджер сообщил на конференции что он страдает от болезненного нервного заболевания невралгии троичного нерва, которая не опасна для жизни.
Болджер и его жена Джоан — католики, у них девять детей. Болджер выступает против абортов. Он является членом Collegium International[11].
Интересные факты
- Болджер единственный премьер-министр Новой Зеландии родом из Таранаки[1].
- Болджер известен под шутливым провищем «Spud» (означающее «Картошка», а также «Ирландец»), за характерные черты лица и ирландское происхождение. Королевские ВВС Новой Зеландии присвоили его самолёту Боинг 727 позывной «Spud One». Болджер недолюбливает это прозвище, но однажды на пресс-конференции отозвался, когда журналист обратился к нему «Yo, Spud».
- Во время публичной встречи с премьер-министром Ирландии, Болджер (который имел привычку копировать манеры собеседника), разговаривал с ирландским акцентом[1].
Напишите отзыв о статье "Болджер, Джим"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Richard Wolfe. Battlers Bluffers & Bully Boys. — Random House New Zealand.
- ↑ Michael Bassett. [www.michaelbassett.co.nz/article_bolger.htm Jim Bolger biography] (December 1997). Проверено 7 апреля 2010. [www.webcitation.org/676tBOivO Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ [executive.govt.nz/93-96/minister/pm/INDEX.HTML Rt Hon Jim Bolger]. New Zealand Government. Проверено 7 апреля 2010. [www.webcitation.org/676tC4gMS Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=9C0CE6D81431F935A35752C1A966958260 New Zealand Bank Bailout]. The New York Times (6 November 1990). Проверено 7 апреля 2010. [www.webcitation.org/676tCeU8d Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ 1 2 [www.guide2.co.nz/politics/news/a-summary-of-some-major-budgets-from-the-past/11/8091 A Summary Of Some Major Budgets From The Past]. NZPA (Sunday, 24 May 2009). [www.webcitation.org/676tDBXcU Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ [www.moh.govt.nz/moh.nsf/82f4780aa066f8d7cc2570bb006b5d4d/8399fc0f59415f4bcc256c7e007165be/$FILE/expenditure.pdf Health Expenditure Trends in New Zealand 1990 - 2001](недоступная ссылка — история) (2001).
- ↑ [www.nzherald.co.nz/auckland-region/news/article.cfm?l_id=117&objectid=10598019 Brian Rudman: Government must plug those leaks] — The New Zealand Herald, Friday 18 September 2009
- ↑ Jim Bolger. Bolger: A view from the top - my seven years as Prime Minister. — Viking, 1998.
- ↑ Maggie Tait. [www.nzherald.co.nz/section/1/story.cfm?c_id=1&objectid=10436441 Bolger told Queen monarchy's time numbered]. Проверено 7 апреля 2010. [www.webcitation.org/6BfiqESas Архивировано из первоисточника 25 октября 2012].
- ↑ [www.nzherald.co.nz/section/1/story.cfm?c_id=1&objectid=10519449 Govt: We paid top dollar for rail (+video) — 2 July 2008 — NZ Herald: New Zealand National news]
- ↑ [collegium-international.csregistry.org/tiki-index.php?page=Members&bl=y Members]. Collegium International. Проверено 7 апреля 2010. [www.webcitation.org/676tDkEV5 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Болджер, Джим
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
