Болдырев, Дмитрий Васильевич

Дмитрий Васильевич Болдырев

Дми́трий Васи́льевич Бо́лдырев (20 апреля 1885, Российская империя, Санкт-Петербург — 12 мая 1920) — русский философ, общественный деятель, участник Белого движения на Востоке России.

Происхождение, учёба довоенная деятельность

Родился в Санкт-Петербурге в семье военного. Высшее образование получил, окончив в 1910 году Петербургский университет, историко-филологический факультет. После окончания ВУЗа работал при кафедре философии. Проходил стажировки в Марбургском и Гейдельбергском университетах. С 1918 года — приват-доцент историко-филологического факультета Пермского университета.

Философские взгляды

Основная философская работа Болдырева — «Знание и бытие», осталась незавершенной и была опубликована его вдовой в Харбине в 1935 с предисловием Н. О. Лосского. Последний видел в Болдыреве своего последователя и яркого представителя интуитивизма. Действительно, Болдырев считал, что интуитивистские концепции Н. О. Лосского и С. Л. Франка открыли новые перспективы для философии, поскольку «преодолевают» дух субъективизма. Собственную гносеологическую теорию он называл «объективизмом», подчеркивая её антипсихологическую направленность. В своей книге Болдырев обосновывал принципиальную несводимость знания к субъективному психологическому опыту, утверждал онтологизм познания, фундаментальную особенность бытия мира: «Единственный субъект, держатель знания, есть его объект, то есть весь мир… Знание, очевидность есть свойство самого мира». Субъективизм, согласно Болдыреву, не может претендовать и на возникающие в человеческом сознании образы действительности. Он настаивал на том, что «между образом и предметом нет разницы по существу». Образ столь же объективен, хотя объективность эта и может иметь «ослабленный» характер. Знание и бытие по существу едины, и относительная вторичность знания определяется различием отношений в самом бытии. Даже в своих фантазиях человек не утрачивает связи с реальным, «объективным» бытием. Отношение Болдырева к российскому революционному опыту 20 столетия было последовательно отрицательным. Он был убежден в необходимости и плодотворности духовного «первенства» православной Церкви в общественной жизни России.

Белое движение

С 1919 года работал директором пресс-бюро при Правительстве Верховного Правителя России адмирала Колчака. Вдохновитель и организатор добровольческого движения в Сибири, товарищ председателя «Братства Св. Гермогена по организации Дружин Святого Креста». В январе 1920 года был арестован в Иркутске вместе с адмиралом А. В. Колчаком. Умер в тюрьме от сыпного тифа.

Сочинения

• Огненная купель // Русская мысль, 1915. № 11-12.
• Голос из гроба. Воскресение церкви // Русская свобода. 1917.№ 4. С. 11-19.
• Церковные впечатления. Демократическое духовенство.// Русская свобода.1917.№ 9. С.11-19.
• Золотой век Августа // Русская свобода.1917. № 12-13. С. 13-18.
• Заливы и проливы // Русская свобода.1917.№ 14-15. С. 8-12.
• Официальная Россия // Русская свобода.1917.№ 23-24. С.10-14.
• Сила креста // Сибирская речь. 1919.№ 180.
• Знание и бытие. Харбин, 1935.
• Болдырев Н.В., Болдырев Д.В. «Смысл истории и революция» М., 2001.– 400 с. ISBN: 5-89097-036-4

Литература

• Новая философская энциклопедия в четырех томах. М., 2010. Т. 1. С.295.
• Русская философия: Энциклопедия. Под общей редакцией М.А.Маслина. М.:Алгоритм, 2007. С.64-65.
• В. Ж. Цветков. Генерал Дитерихс. — НП «Посев», 2004. — 719 с. — (Военно-историческая серия «Белые воины»).
• Иванов В.Н. Огненная душа (Памяти Дмитрия Васильевича Болдырева). // Русское обозрение.1921. № 6/7. С. 280-293.
• А. В. Болдырева (Казакова)"Рыцарь Святого Креста" или памяти брата Д. В. Болдырева.Харбин, 1936.
• К.И.Зайцев "Профессор -крестоносец".
• Вейдле В. Памяти Д.В. Болдырева // Последние новости. Париж, 1936, 2 января.
• Лосский Н.О. Д.В. Болдырев (Некролог).// Мысль, 1922.№ 1. С. 156.
• Лосский Н.О. Предисловие // Болдырев Д.В. Знание и бытие. Харбин, 1935.
• Лосский Н.О. История русской философии. М.: Высшая школа, 1991. С.377-378.
• Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2.Ч. 2. Ленинград, 1991. С.228.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/filosofiya/BOLDIREV_DMITRI_VASILEVICH.html Болдырев Дмитрий Васильевич] — статья в Энциклопедии Кругосвет

Отрывок, характеризующий Болдырев, Дмитрий Васильевич

Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.