Болдырев, Михаил Фёдорович

Михаил Фёдорович Болдырев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Народный комиссар здравоохранения СССР
2 августа 1937 — 16 июля 1938
Глава правительства:	Вячеслав Михайлович Молотов
Предшественник:	Григорий Наумович Каминский
Преемник:	Николай Иванович Проппер-Гращенков
Председатель Ярославского окружного исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся
1929 — сентябрь 1930
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Председатель Ярославского губернского исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся
декабрь 1928 — 1929
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	1894(1894) с. Архангельские Борки, Задонский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Смерть:	25 февраля 1939(1939-02-25) Москва
Партия:	ВКП(б) с 1917 года
Профессия:	фельдшер

Михаил Фёдорович Болдырев (1894—1939) — советский государственный деятель.

Биография

Родился в октябре 1894 года в селе Архангельские Борки Задонского уезда Воронежской губернии (ныне Липецкого района Липецкой области) в крестьянской семье. Окончил в 1909 году Задонское городское училище.

В 1909—1910 годах «мальчик» в магазине. В 1910—1912 годах ученик конторщика, конторщик, приказчик в магазинах в Воронеже, Ельце, Ростове-на-Дону и Таганроге. В 1912—1915 годах станочник, вагонщик, камнелом на шахтах в Донбассе. В 1914 году арестован за участие в революционном движении, но сразу освобождён. В 1915 году окончил школу военных фельдшеров. В 1915—1917 годах старший фельдшер в царской армии.

Член РСДРП(б) с 1917 года. В 1917—1919 годах председатель Задонского уездного исполкома. Участник подавления восстания левых эсеров в Москве в 1918 году. В 1919—1922 годах член Воронежского губернского исполкома, председатель Острогожского уездного ревкома, член Воронежского губернского ревкома, секретарь и заместитель председателя Воронежского губернского исполкома. В 1922—1924 годах заместитель председателя Донского областного исполкома.

В 1924—1928 годах секретарь Совнаркома РСФСР.

В декабре 1928—1929 годах председатель Ярославского губернского исполкома. В 1929—1930 годах председатель Ярославского окружного исполкома. В 1930—1931 годах заместитель директора Ярославского резинового комбината.

В 1931—1932 годах секретарь Московского областного исполкома. В 1932—1937 годах заведующий Московским областным отделом здравоохранения.

В 1937—1938 годах народный комиссар здравоохранения СССР. Член ЦИК СССР 5 созыва, депутат Верховного Совета СССР 1 созыва.

Арестован 16 июля 1938 года. Осуждён и расстрелян 25 февраля 1939 года. Реабилитирован 9 апреля 1955 года.

Литература

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. — М., 1999. — ISBN 5-8243-0014-3

Отрывок, характеризующий Болдырев, Михаил Фёдорович

– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.