Болевой порог

Болевой порог — это уровень раздражения, причиняемого нервной системе, при котором человек чувствует боль. Болевой порог индивидуален для каждого, один и тот же уровень раздражения может выразиться как в незначительной, так и в сильной боли для разных людей. Если при минимальном воздействии человеку уже больно, то у него низкий болевой порог, если же воздействие, причиняющее боль, должно быть достаточно сильное, то болевой порог высокий.

В психофизике за порог боли принимают минимальную мощность стимула, который в 50 % предъявлений вызывает боль.

Следует однако, иметь в виду, что повторяющаяся стимуляция приводит к изменению порога боли, кроме того физические единицы, характеризующие раздражение, строго говоря, не адекватны для измерения субъективных болевых ощущений.

Понятие уровня (порога) переносимости боли определяется как наибольшая сила боли, которую субъект готов переносить в данных конкретных условиях.

Ни порог боли, ни уровень её переносимости не могут определяться параметрами внешних воздействий, которые вызывают боль. Однако практически именно в этих параметрах они и определяются.

Кроме того, различия в порогах боли обусловлены особенностями актуального патологического процесса. Болевая чувствительность представляет собой важнейший параметр, определяющий основные свойства личности и психо­сома­ти­чес­кие отношения человека, служит информативным показателем адекватности и эффективности его биологической и социальной адаптации, состояния здоровья и болезни. Например, обследование лиц, предпринимавших суицидальные попытки, показало, что у них повышен уровень переносимости боли.

Болевая чувствительность тесно связана с индивидуальными психологическими особенностями каждого человека как отдельно взятой личности.

Стенические эмоции, связанные с агрессивной мотивацией, сопровождаются повышением порога боли. Астенические эмоции (страх, беззащитность), сопровождающие стратегию пассивной адаптации и прекращение текущей деятельности, развиваются на фоне снижения порога боли.

В зависимости от особенностей восприятия боли природа разделила людей на 4 так называемых ноцицептивных, или болевых типа. Узнать, к какому из них принадлежит тот или иной человек, медикам помогает специальный измеритель боли — алгезиметр. Болевой порог резко возрастает при ошеломлении человека (может возрасти на 100 процентов); также можно переступить болевой порог, если физический ущерб, нанесенный организму, будет превышать порог в 1,5 раза, тогда у организма сразу проявляется боль (без болевого шока

Ссылки

• Боль, явление // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Болевой порог

Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.