Болен, Лев Леонтьевич

Лев Леонтьевич Болен
Дата рождения	1783(1783)
Дата смерти	1855(1855)
Принадлежность	Пруссия, Россия Россия
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Галицкий пехотный полк, 1-я бригада 7-й пехотной дивизии
Сражения/войны	Война четвёртой коалиции, Русско-турецкая война 1806—1812, Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 гг., Русско-турецкая война 1828—1829, Польская кампания 1831 г.
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1812), Орден Святой Анны 4-й ст. (1812), Орден Святой Анны 2-й ст. (1814), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1823), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1831), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1833), Орден Святой Анны 1-й ст. (1838).

Лев Леонтьевич Болен (1783—1855) — сенатор, генерал-лейтенант, участник Наполеоновских войн и подавления Польского восттания 1830—1831 гг.

Биография

Родился в 1783 году. Сын секунд-майора прусской службы.

Болен в 1794 году был записан юнкером в прусский 1-й конно-артиллерийский батальон, в 1803 году, имея чин подпоручика, переведён во вновь формировавшийся прусский 2-й конно-артиллерийский батальон.

В 1805 г. перешёл в русское подданство, причем получил чин поручика, и в том же году определён на службу в военно-сиротский дом (позже именовавшийся Павловским кадетским корпусом).

В 1807 г. Болен перевелся в Астраханский гренадерский полк и участвовал в кампании этого года против французов, в 1809—1810 гг. сражался в Галиции против австрийцев, а по окончании войны с Австрией перешёл на театр военных действий против турок и участвовал в операциях 1810—1811 гг. в Молдавии и за Дунаем.

Произведённый в 1811 г. в штабс-капитаны, Болен принял участие в Отечественной войне 1812 г., за отличие в Бородинской битве получил орден св. Владимира 4-й степени с бантом и чин капитана, затем сражался под Тарутиным, Малым Ярославцем (за это сражение награждён орденом св. Анны 4-й степени) и других.

В 1813 г. он перешёл вместе со своим полком границу, в сражении под Люценом получил две тяжкие раны и, награждённый чином майора, послан был для излечения в Теплиц. Однако уже в августе он вновь сражался с французами и участвовал в походе на Париж, после чего вернулся в Россию, награждённый за занятие Парижа орденом св. Анны 2-й степени.

1815 год снова заставил Болена двинуться во Францию, но в боях он не был, а только участвовал в Высочайшем смотру возле Вертю и затем вернулся со своей частью в Россию.

В 1816 г. Болен был переведен в учебный карабинерный полк, в 1818 г. получил чин подполковника, 1 февраля 1822 г. произведён в полковники и назначен командиром Галицкого пехотного полка, 13 февраля 1823 г. за беспорочную выслугу награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 3641 по списку Григоровича — Степанова), а в 1827 г. пожалован бриллиантовыми знаками к ордену св. Анны 2-й степени.

В русско-турецкую кампанию 1828 г. Болен участвовал в блокаде Силистрии и Журжи, а затем оставался со своим полком в Молдавии до 1830 г.

6 апреля 1830 г. он был произведён в генерал-майоры и назначен командиром 1-й бригады 7-й пехотной дивизии, с которой принял участие в усмирении Польского восстания 1831 г. В апреле и мае этого года Болен производил инженерные работы под Брестом, затем, в отряде генерал-лейтенанта Головина, действовал против поляков в Беловежской Пуще и уничтожил их главный опорный пункт в этой местности — под Светличанами. После выступления Головина на усиление войск 6-го корпуса Болен остался в Пуще для водворения в ней полного спокойствия, а потом двинулся к Седлецу на соединение с Головиным и принял деятельное участие в сражении у м. Желтикова; при отступлении наших войск от Крынки к Бресту Боден успешно командовал арьергардом, затем отразил нападение поляков на Брест и потом участвовал в преследовании польских отрядов до австрийской границы. За эту кампанию Болен был награждён орденом св. Владимира 3-й степени.

9 октября 1831 г. Болен был назначен военным начальником Плоцкого воеводства и 6 декабря 1833 г. за отличное исполнение этой должности получил орден св. Станислава 1-й степени. 28 февраля 1835 г. он переведён на тот же пост в Краковское воеводство, в 1838 г. награждён орденом св. Анны 1-й степени, в 1841 г. — получил корону к этому ордену, 16 апреля 1841 г. произведён в генерал-лейтенанты, с назначением состоять при главном штабе действующей армии, в 1845 г. вновь отчислен к армии, а 26 сентября 1845 г. Высочайшим приказом назначен сенатором Варшавских департаментов Сената.

Исключен из списков умершим 10 января 1855 г.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Болен, Лев Леонтьевич

– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.