Болеслав II Смелый
| Болеслав II Смелый Bolesław II Śmiały<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1058 — 1076 | ||
| Предшественник: | Казимир I Восстановитель | |
| Преемник: | Владислав I Герман | |
| ||
| 1076 — 1079 | ||
| Рождение: | ок. 1042 | |
| Смерть: | 2 апреля 1081 | |
| Место погребения: | аббатство Оссиах, Словения | |
| Род: | Пясты | |
| Отец: | Казимир I Восстановитель | |
| Мать: | Добронега Киевская | |
| Супруга: | Вышеслава | |
| Дети: | см. в тексте | |
Болеслав II Смелый (Болеслав II Щедрый; польск. Bolesław II Śmiały; около 1042—2 апреля 1081) — польский князь (1058—1076 годы) и король Польши (1076—1079 годы), представитель династии Пястов.
Биография
Правление
Болеслав II был сыном князя Польши Казимира I Восстановителя и Добронеги (Марии), предположительно дочери Владимира Святославича, великого князя Киевского. Был женат на дочери Святослава Черниговского Вышеславе (1065 год)[1].
Болеслав II возобновил завоевательную политику в духе своего прадеда, Болеслава I Храброго. Князь неоднократно вмешивался во внутренние дела соседних государств: так в Венгрии он оказывал военную помощь герцогу Беле против короля Эндре I в 1057 году, а позднее, в 1074 году помог Гезе I свергнуть с престола короля Шоломона. Опираясь на союз с Венгрией и Древнерусским государством, Болеслав II в 1061 году вмешался в междоусобные войны в Чехии, но потерпел неудачу. В 1068 году «за некие обещания», по словам В. Н. Татищева, оказал помощь Изяславу в восстановлении великого княжения в Киеве. По некоторым данным обещания эти были подкреплены тайным договором с папой римским Григорием VII. Поляки не входили в Киев. Расправился с «обидчиками» Изяслава его сын Мстислав. Когда Изяслав восстановил своё княжение 2 мая 1069 года, он послал поляков по селам для прокормления. Польские войска стали грабить и прибегать к насилию, что вызвало ожесточённое сопротивление и многочисленные жалобы князю. Вскоре Болеславу пришлось увести войско[1].
Укреплению международного престижа польского государства способствовало также удачное вмешательство Болеслава II в борьбу за инвеституру между правителем Священной Римской империи Генрихом IV и папой Григорием VII. Болеслав II выступил на стороне последнего: в 1072 году он отказался выплачивать дань императору и объявил о независимости Польши, а в 1074 году признал польское государство леном папского престола. Это принесло свои плоды: в 1075 году в Польшу прибыл папский посланник, чтобы окончательно закрепить права Гнезненского архиепископства, а 25 декабря 1076 года Болеслав II был коронован королём Польши.
Таким образом Болеславу II удалось решить две важнейшие задачи, стоявшие перед польским государством со времен смут 1030-х годов: восстановить независимость Польши и вернуть польскому монарху королевский титул.
Однако к концу 1070-х годов обострились внутренние и внешние проблемы польского государства. Попытки Болеслава II вернуть в состав Польши Западное Поморье полностью провалились. В 1077 году, по просьбе папы Римского, Болеслав совершил второй поход на Киев. Город был взят, Изяслав вновь стал киевским князем. Однако как только поляки возвратились домой, Изяслав пришёл на помощь своему брату Всеволоду против племянников и погиб в битве на Нежатиной Ниве (1078 год). Основную проблему, однако, представляло усиление независимости крупной польской аристократии, которую поддерживали правители Чехии и Священной Римской империи. После казни обвинённого Болеславом II в измене епископа краковского Станислава (11 апреля 1079 года) в стране начался мятеж магнатов. Во главе восстания встал младший брат короля князь Владислав Герман. В 1079 году Болеслав II Смелый был свергнут с трона и изгнан из Польши. Он был вынужден бежать в Венгрию и умер в изгнании спустя два года. Престол занял мятежный брат Болеслава, Владислав I Герман.
Семья
Жена (с 1067) — Вышеслава. Ребёнок от этого брака:
- Мешко (1069—1089)
Предки
| Болеслав II Смелый — предки |
|---|
Напишите отзыв о статье "Болеслав II Смелый"
Примечания
- ↑ 1 2 Татищев В. Н. История Российская. Том 2.
Литература
- Болеслав, герцоги и короли польские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Norbert Delestowicz, Bolesław II Szczodry. Tragiczne losy wielkiego wojownika, 1040/1042 - 2/3 IV 1081 albo 1082, Kraków 2016, ISBN 978-83-7730-172-2.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 12 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Болеслав II Смелый
Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
