Болеслав IV Кудрявый

Болеслав IV Кучерявый Bolesław IV Kędzierzawy<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет работы Яна Матейко</td></tr>
Великий князь Польши
1146 — 1173
Предшественник:	Владислав II Изгнанник
Преемник:	Мешко III Старый
Князь Мазовии
1138 — 1173
Преемник:	Лешек Болеславович
Рождение:	1120 или 1121
Смерть:	5 января 1173(1173-01-05)
Род:	Пясты
Отец:	Болеслав III Кривоустый
Мать:	Саломея фон Берг-Шелкинген
Дети:	см. в тексте

Болеслав IV Кучерявый (польск. Bolesław IV Kędzierzawy) (1120/21 — 5 января 1173) — представитель династии Пястов. Князь Мазовии (с 1138), Кракова, Куявы, Гнезно и Калиша (с 1146), Сандомира (с 1166), князь всей Польши (1146—1173).

Биография

Сын Болеслава III и Саломеи фон Берг-Шельклиген, дочери герцога Бергского.

После смерти отца в соответствии с его завещанием Болеслав получил Мазовецкое княжество. В первые годы правления он находился под сильным влиянием матери Саломеи, а также воеводы Вшебора, который опасался, что старший брат Болеслава — Владислав, возглавивший Сеньориальный удел — сместит младших братьев.

Конфликт со старшим братом начался, когда Саломея — без ведома Владислава — собрала остальных своих сыновей у себя в Ленчице. На встрече было решено, что её младшая дочь — Агнешка Болеславовна — выйдет замуж за рюриковича Мстислава Изяславовича, а вдовья доля Саломеи, выделенная ей согласно завещанию Болеслава Кривоустого, после её смерти не войдёт в Сеньориальный удел, а будет разделена между сыновьями. Однако Всеволод Ольгович, великий князь киевский, в польской междоусобице предпочёл поддержать Владислава, выдав свою дочь Звениславу за его сына Болеслава Долговязого, в результате выступление Болеслава Кучерявого и его братьев потерпело неудачу. В качестве дополнительного унижения Болеслав Кучерявый с братьями по поручению Владислава были вынуждены отправиться в 1142—1143 годах послами в Киев. В 1144 году умерла мать Саломея. Большинство её сыновей считали, что её вдовью долю (земли вокруг Ленчицы) следует передать младшим сыновьям Генриху и Казимиру, но Владислав предпочёл присоединить эти земли к Сеньориальному уделу. Болеслав и Мешко в 1145 году выступили против Владислава с оружием в руках, но были разбиты, и им пришлось согласиться с присоединением земель матери к Сеньориальному уделу. Владислав не удовлетворился смирением братьев, и решил полностью лишить их уделов, но на их сторону встал воевода Пётр Властович. Несмотря на то, что Владислав ослепил Петра и лишил его языка, это выступление ближайшего соратника его отца подорвало его позиции, а отправившийся в Киев Петр убедил рюриковичей разорвать альянс с Владиславом.

К весне 1146 года Владислав захватил Мазовию, изгнав Болеслава, и осадил Гнезно в Великопольше, однако неожиданно начался мятеж в его собственных землях, а архиепископ Гнезнинский Якуб из Жнина отлучил Владислава от церкви. Владислав с семьёй был вынужден бежать в Священную Римскую империю, где его приютил король Германии Конрад III, а победившие братья произвели передел Польши. Болеславу достались княжество Силезия и Сеньориальный удел вместе с титулом «великого князя Польши», Мешко было возвращено Великопольское княжество, Генрих наконец-то получил Сандомирские земли, а малолетний Казимир опять остался без удела. Агнесса — жена изгнанного Владислава — уговорила короля Конрада организовать военную экспедицию для восстановления её мужа на престоле, но немецкие войска были разбиты поляками в августе 1146 года.

В последующие годы Болеслав с братьями попытались улучшить отношения с Гогенштауфенами, поддерживающими изгнанного Владислава. Для этого в 1148 году они устроили съезд в Крушвице, на который был приглашён бранденбургский маркграф Альбрехт Медведь. На съезде было решено, что сестра Болеслава Юдита выйдет замуж за сына Альбрехта Оттона. Пясты также поддержали немцев в их крестовом походе против славян.

На стороне Владислава выступил папа Евгений III, снявший с него отлучение, наложенное гнезненским архиепископом. Прибывший в 1148 году папский легат Гвидо Кремский отлучил братьев от церкви и наложил на Польшу интердикт, но благодаря солидарной позиции польской церковной верхушки, поддержавшей Болеслава с братьями, это не имело практического эффекта.

В 1157 году на стороне изгнанного Владислава выступил император Фридрих I Барбаросса. На этот раз экспедиция была организована гораздо лучше, чем в 1146 году, и потерпевший поражение Болеслав был вынужден принести императору вассальную клятву, а его младший брат Казимир был отправлен к императорскому двору в качестве заложника. Тем не менее, к разочарованию Владислава, Болеслав был оставлен великим князем Польским. Два года спустя Владислав умер в изгнании, а в 1163 году, по настоянию императора, его сыновьями Болеславу Долговязому и Мешко Плясоногому было возвращено Силезское княжество.

Избавившись от угрозы немецкого вторжения, Болеслав решил покончить с язычниками-пруссами, угрожавших его родовым землям в Мазовии. При поддержке папы и императора был организован крестовый поход. Однако к 1166 году эти усилия так и не увенчались успехом, а в одном из сражений погиб младший брат Болеслава — Генрих Сандомирский.

После смерти Генриха Болеслав решил (в нарушение завещания отца) присвоить его земли, однако это вызвало восстание многих дворян, предпочитавших, чтобы эти земли отошли Казимиру (до сих пор не имевшему удела). В 1168 году на съезде в Енджеюве повстанцы избрали новым великим князем Польским брата Болеслава — Мешко III, а Сандомирскую землю отдали Казимиру. Однако Болеслав пошёл навстречу требованиям восставших, и в итоге всё ограничилось разделом Сандомирской земли: Казимир получил Вислицу, Болеслав — сам город Сандомир, а остальная часть отошла Мешко III.

Семья и дети

В 1137 году Болеслав Кучерявый женился на Верхуславе — дочери новгородского князя Всеволода Мстиславовича. У них было трое детей:

• Болеслав (1156—1172)
• дочь (род. до 1160 — ум.после 1178), которая в 1172/1173 году вышла замуж за Василько Ярополковича, князя Шумского и Дрохичинского
• Лешек (1162—1186), князь Мазовии

После смерти первой жены Болеслав около 1173 года женился на женщине по имени Мария, детей у них не было.

Предки

Болеслав IV Кудрявый — предки

Мешко II               Казимир I Восстановитель                       Рыкса Лотарингская               Владислав I Герман                             Владимир Святославич Киевский               Мария Добронега Киевская                       Болеслав III Кривоустый                                   Бржетислав Чешский               Вратислав Чешский                       Юдита Швайнфуртская               Юдита Чешская                             Андраш I Венгерский               Аделаида Венгерская                       Болеслав Кучерявый                                         Поппо Бергский                       Генрих Бергский                             София (возможно, дочь Шаламона Венгерского)                       Саломея фон Берг                                   Дипольд II Гинген-Фобург                       Адельгейда фон Гинген-Фобург                           </center>

Литература

• Болеслав, герцоги и короли польские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Болеслав IV Кудрявый

Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.