Болин, Томми

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Томми Болин
Основная информация
Полное имя

Томас Ричард Болин

Дата рождения

1 августа 1951(1951-08-01)

Место рождения

Су-Сити, Айова, США

Дата смерти

4 декабря 1976(1976-12-04) (25 лет)

Место смерти

Майами, Флорида, США

Годы активности

1966 — 1976

Страна

США США

Профессии

Гитарист

Инструменты

гитара, ударная установка, синтезатор, фортепиано

Жанры

Хард-рок, блюз-рок, фанк-рок, джаз-фьюжн

Коллективы

Zephyr
Energy
James Gang
Moxy
Deep Purple

Сотрудничество

Билли Кобэм, Альфонс Музон, Доктор Джон

[www.tbolin.com lin.com]

Томас Ричард Болин (англ. Thomas Richard Bolin; 1 августа 1951, Су-Сити, Айова, США — 4 декабря 1976, Майами, Флорида, США) — американский гитарист, автор песен.

Сотрудничал с группами Zephyr (с 1969 по 1971 год), Energy (с 1971 по 1973 год), James Gang (с 1973 по 1974 год) и Deep Purple (с 1975 по 1976 год), джаз-роковыми легендами Билли Кобэмом, Альфонсом Музоном, Яном Хаммером.

Для музыки Болина характерно сочетание силы и утонченной красоты. Будучи новатором в работе со звуком, в молодом возрасте завоевал признание в среде джазовых и рок-музыкантов. Среди музыкантов, бывших постоянными слушателями Томми Болина и отметивших его влияние на формирование джаз-рока, — Джон Маклафлин и Джефф Бэк.





Биография

Томми Болин родился Су-Сити, штат Айова. Он был первым ребёнком в семье Ричарда и Барбары Болин.

Связать карьеру с рок-музыкой он решил ещё в детстве, когда увидел по телевизору выступление Элвиса Пресли.

В подростковом возрасте он решил брать уроки игры на гитаре, однако вскоре забросил, так как его учитель настаивал, чтобы тот начинал учиться на гавайской гитаре.

В 12 лет научился играть на ударной установке, затем два года он увлекался игрой на органе, и вновь вернулся к гитаре.

Zephyr

В 1969 году вошёл в состав денверской группы «Zephyr», вместе с которой записал два альбома — «Zephyr» (1969) и «Going Back To Colorado» (1971). В этот период Болин получил признание в музыкальной среде благодаря новаторскому стилю игры и мастерскому владению гитарными эффектами Echoplex.

Energy

В 1971 году основал собственную джаз-роковую группу «Energy». В создании группы принял участие барабанщик «Zephyr» Бобби Бёрджи. По рассказам вокалиста Джеффа Кука, группа имела слишком авангардное звучание и импровизационный подход, чтобы получить контракт. Сохранились концертные записи и нереализованный студийный альбом, увидевший свет в 90-е годы.

Billy Cobham

В 1971 году выдающийся джазовый музыкант Билли Кобэм пригласил Томми участвовать в записи альбома «Spectrum» в студии Джими Хендрикса Electric Ladyland. Этот диск, выпущенный в октябре 1973 года, считается эталоном стиля фьюжн. В записи принимал участие выдающийся джаз-роковый музыкант Ян Хаммер («Mahavishnu Orchestra»). Записи альбома предшествовали сессии с флейтистом Джереми Стигом (эти записи, включающие оригинальную версию сочинения Яна Хаммера «Sister Andrea» из репертуара «Mahavishnu Orchestra» доступны на сборниках «Tommy Bolin From the Archives», vol.1 и vol.2). К этому же периоду относятся совместные выступления Болина с Джереми Стигом в нью-йорских клубах, частью доступные на сборнике «Fever».

James Gang

В августе 1973 года Болин принял предложение коммерчески успешной группы «James Gang», заменив ушедшего лидера Джо Уолша. Альбом «Bang» (1973) года был практически полностью составлен из композиций, сочинённых Болином. Здесь же состоялся дебют Болина-вокалиста (Alexis). Композиция «Must be Love» занимала высокие позиции в американских чартах. В следующем году свет увидел альбом «Miami», снова содержавший облегчённые версии композиций «Energy» (Red Skies). Болин исполнил «Spanish Lover». В конце года Болин покинул «James Gang» для организации сольной карьеры.

Alphonse Mouzon

В декабре 1974 года Болин участвовал в записи ещё одного классического альбома жанра фьюжн — «Mind Transplant» барабанщика Альфонса Музона, знаменитого участием в проекте Ларри Корьелла «Eleventh House» (считается наиболее известным джаз-роковым коллективом в истории), концертах Жако Пасториуса и пр. Альфонс Музон являл собой, по его собственным словам, «Лос-Анджелесскую альтернативу» лидерам Нью-Йоркской джаз-роковой сцены барабанщикам Билли Кобхэму и Нарада Майкл Уолдену. Примечательно, что оба сольных альбома двух выдающихся джазовых барабанщиков, в которых принял участие Болин, считаются наиболее успешными в их дискографиях.

Teaser

В 1975 году Томми Болин начал работу над первым сольным альбомом «Teaser» (в записи участвовали такие звёзды рок- и фьюжн-, как Ян Хаммер, Джефф Поркаро, Дэвид Санборн, Фил Коллинз, Гленн Хьюз, Нарада Майкл Уолден). По первоначальному плану, альбом планировался как двойной — для первой пластинки планировались песни, а для второй — инструментальные пьесы. В итоге свет увидела одна пластинка с 9 классическими композициями разных лет. Альбом получил восторженные отзывы критиков и музыкантов.

Deep Purple

Летом 1975 года Томми Болин был приглашен в английскую группу «Deep Purple», чтобы заменить гитариста Ричи Блэкмора. Записал с группой альбом «Come Taste the Band», вышедший в октябре. Как и в случае с «James Gang», альбом снова состоял преимущественно из композиций Болина разных лет (в частности, «Lady Luck» периода «Energy»). В конце года «Deep Purple» начали мировое турне, наиболее успешными были концерты в Австралии, Новой Зеландии и США (концертный альбом «Live at Long Beach»). Летом 1976 года Deep Purple прекратили существование, ещё прежде Томми Болин приступил к формированию нового коллектива. В 2016 году не включен в Зал славы, как гитарист группы.

Tommy Bolin Band

Весной 1976-го Болин сформировал «Tommy Bolin Band» — супергруппу (термин применяется в отношении коллективов с участием особо известных музыкантов) с участием вдохновителя стиля Deep Purple, лидера Vanilla Fudge клавишника Марка Штайна, знаменитого барабанщика Нарада Майкл Уолдена (Mahavishnu Orchestra), саксофонистки Нормы Джин Белл (ex-Frank Zappa), басиста Реджи МакБрайда (ex-Stevie Wonder). В июне группа приступила к записи второго альбома Томми Болина «Private Eyes», вышедшего в сентябре.

Первоначальный план снова предполагал выход двойного альбома — теперь уже одна из пластинок должна была содержать кавер-версии композиций Болина, записанных с другими коллективами — Alexis и т. д. И снова выпущена была лишь одна пластинка. Соавтором нескольких композиций снова выступил вокалист «Energy» Джефф Кук. В записи также принял участие барабанщик «Zephyr» и «Energy» Бобби Бёрджи. В новом турне принимали участие брат Томми барабанщик Джонни Болин (сотрудничал с «Black Oak Arkanzas»), басист Джимми Хэслип («Yellowjackets»), клавишник Макс Карл Гроненталь (сотрудничал с Родом Стюартом, Элтоном Джоном, Джо Кокером).

Смерть

После концерта, который состоялся вечером 3 декабря, Томми скончался в гостиничном номере в Майами от сердечного приступа, спровоцированного передозировкой героина и других веществ, включая алкоголь, кокаин и барбитураты[1][2].

Использованное оборудование

Томми Болин использовал гитары Fender Telecaster, Fender Stratocaster, Gibson Les Paul, Ibanez Destroyer, Yamaha SX900. Педаль Sam Ash Fuzzz Boxx, эхо-машину Echoplex EP-3 и Sculte Compact Phaser, усилители Hiwatt DR103 и Sound City Сabs, струны Ernie Ball Extra Super Slinky[3].

Дискография

Zephyr:

Energy

  • The Energy Radio Broadcasts 1972 (1998)
  • Energy (1972) (1999)
  • Tommy Bolin & Energy, Live in Boulder / Sioux City 1972 (2003)

James Gang:

Billy Cobham:

Alphonse Mouzon:

  • Mind Transplant (1975)
  • Tommy Bolin & Alphonse Mouzon Fusion Jam (Rehearsals 1974) (1999)

Moxy

Deep Purple:

Напишите отзыв о статье "Болин, Томми"

Примечания

  1. [www.tbolin.com/articles/rollingstone_1977.html «Tommy Bolin dead at 25 of overdose» — журнал Rolling Stone, 13 января 1977 г.] (англ.)
  2. [books.google.com/books?id=eyvXOydfVt8C&pg=PT284&dq=%22Tommy+Bolin%22+dead+OR+death+OR+died&cd=10#v=onepage&q=%22Tommy%20Bolin%22%20dead%20OR%20death%20OR%20died&f=false The great rock discography — Google Books]
  3. [www.tbolin.com/interviews/guitarplayer_mar77.html=false Guitar Player, март 1977 г.] (недоступная ссылка с 08-09-2013 (3854 дня))


Отрывок, характеризующий Болин, Томми

Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.