Болландисты

Болландисты — католическая конгрегация, состоящая преимущественно из учёных—иезуитов, занимающаяся собиранием, сочинением и изданием Житий святых и манускриптов. Получили название по имени одного из основателей Жана Болланда.

История

Болландистами назывались монахи, преимущественно иезуитского ордена, занимавшиеся разработкой «Acta Sanctorum» (1643—1794), собрание которых было начато Гербертом Росвеем и Болландом. Антверпенский иезуит Росвейд собрал громадное количество манускриптов и предполагал издать жития всех святых, распределив материал на 18 частей (2 для жизнеописания Иисуса и Марии, 1 для праздников святых, 12 для их житий, 3 для мартирологов, примечаний и указаний), но успел провести только предварительные работы и в 1624 умер. Двое учеников последнего, Годфруа Геншен (1600—1681) и Даниэль Папеброх (1628—1714), продолжали работу Болланда с таким же рвением.

Папеброх вложил все свои средства на создание в Антверпене библиотеки и музея Болланда. Вокруг них начали собираться другие ученые: Яннинг, Бартс, ди Соллье, Пиэн, Кюиперс, Ван-ден-Бош, Ван-ден-Вельде, Лимпен, Штикер, Штилтинг, Сюискен, Перье, Кле, де Бье, Гескьер де Би, Губен и Бертод.

Болландистами было совершено несколько путешествий по Италии, Германии, Австрии, Франции и Испании с целью пополнить изыскания, сделанные Геншеном и Папеброхом. Необходимые для этого средства получались от различных владетельных князей, плативших за посвященные их имени труды. Кроме того, Яннингу удалось добиться покровительства австрийского императора, и в 1716 году Карл VI согласился на единовременную уплату обществу недостававших ему 10800 франков и на выдачу ежегодного пособия в размере 3620 франков в течение 10 лет. Выдача пенсии продолжалась до 1773 года.

Работы общества продолжались правильно до 1773 года, когда вследствие начавшихся гонений на иезуитов последовала папская булла Климента XIV и указ Марии-Терезии о роспуске самого общества, причем П. Кле подвергся даже двухлетнему тюремному заключению. Но уже в 1778 году Канденбергское аббатство получило разрешение созвать вновь болландистов, которым приказано было окончить их труды в течение 10 лет и на протяжении 10 томов.

С уничтожением, спустя два года после того, Канденбергского аббатства, Болландисты основали свою резиденцию в Брюссельской иезуитской коллегии. К иезуитам присоединились премонстрантские монахи и бенедиктинцы. Музей болландистов был продан Иосифом II аббатству Тонгерлоо за 23 тысячи флоринов. Но революция вновь разогнала монахов (6 декабря 1791 года).

Музей был спасён от разграбления фермерами аббатства. Прошло после того более сорока лет, прежде чем работы болландистов стали продолжаться. В 1825 году остатки музея были вновь куплены Виллемом I, королём Нидерландов; и его печатные коллекции были помещены в Гааге, рукописи — в Брюсселе. Честь восстановления общества боллендистов принадлежит известному французскому историку Гизо. Он обнародовал в 1836 году проект дальнейших работ во Франции. Король Леопольд I тотчас же возложил их на бельгийских иезуитов.

Спустя двести лет после появления первого тома в 1845 году появился LIV том. С этого времени преобразованное общество болландистов помещается в коллегии Сен-Мишеля в Антверпене.

Всего вышло в свет 63 тома. Кроме «Acta Sanctorum» в этом огромном собрании сочинений находится много важных рассуждений по различным вопросам церковной истории: «Propyleum Diplomaticum» Папеброха и пр.

«Acta Sanctorum» много раз перепечатывались. Кроме оригинального издания, имеется издание, вышедшее в Базеле в XVIII веке, и другое, принадлежащее Виктору Пальмэ (1863—1867). К нему издан Риголло один том «Actuaria» (1875). Дополнения издаются с 1882 в Париже и Брюсселе в «Analecta Bollandiana».

Во главе работы последнего поколения болландистов с 1877 становится Шарль Де Смедт (умерший в 1911 году), стремившийся примирить устаревший и неудобный план издания с требованиями современной науки и критики. В 1912—1941 году председателем общества был Ипполит Делеэ, один из основоположников современного научного изучения агиографических текстов.

Литература

• Болландисты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Большая советская энциклопедия
• Энциклопедия «Христианство, в 3—х томах»,— М.: БРЭ, 1993—1995, 863+671+783 сс.

Ссылки

• [www.bollandistes.org/index.php Société des Bollandistes]

Отрывок, характеризующий Болландисты

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.