Болл, Джон (священник)
| Джон Болл |
Джон Болл (англ. John Ball; ок. 1330 — 15 июля 1381, Сент-Олбанс, Хартфордшир) — английский священник-лоллард, проповедник социального равенства, распространял религиозные доктрины Джона Уиклифа. Жил в Сент-Олбансе и Колчестере, затем вёл жизнь бродячего проповедника без прихода. С 1366 года ему было запрещено проповедовать архиепископом Кентерберийским, он неоднократно заключался в тюрьму за ересь.
Когда началось восстание Уота Тайлера, Болл сидел в тюрьме в Мейдстоне (Кент) и был освобождён повстанцами. В Блэкхите он произнёс перед ними проповедь, где были знаменитые слова: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?» Он провозгласил, что рабство (в библейском контексте; в контексте Англии bondage — крепостное право) неестественно, а все люди созданы Богом равными, призвал свергнуть рабство и установить свободу (liberty).
После победы над восставшими Болл был взят в плен в Ковентри, предан суду (на котором ему позволили говорить) и четвертован в Сент-Олбансе 15 июля 1381 года. Его голова была выставлена на Лондонском мосту в присутствии короля Ричарда II.
В своих проповедях Болл цитировал «Видение Петра Пахаря», поэму его современника Уильяма Лэнгленда. Ряд исследователей полагает, что Лэнгленд действительно мог вдохновляться схожими идеями.
Напишите отзыв о статье "Болл, Джон (священник)"
Литература
- Dobson, Richard B. (1970). The Peasants Revolt of 1381. Bath: Pitman. pp. 373–375.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Болл, Джон (священник)
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
