Болонья
| Город
Болонья Bologna 
|
Боло́нья (итал. Bologna, /boˈloɲɲa/, эмил.-ром. Bulåggna, лат. Bononia, Felsina) — город на севере Италии, административный центр одноимённой провинции[2], а также региона Эмилия-Романья. Старейший университетский центр Европы: Болонский университет был основан в 1088 году. Население — 386 171 человек (2014)[3]. Уровень жизни в городе — один из самых высоких в Италии благодаря развитой промышленности и удачному расположению на перепутье транспортных коридоров[4]. Болонью нередко называют кулинарной столицей Италии.
Покровителем города считается святой Петроний. Праздник города отмечается 4 октября.
Содержание
География
Болонья расположена на Паданской равнине, у юго-восточного подножия Северных Апеннин между долинами рек Рено и Савена. Площадь города — 140 км². Высота варьируется от 54 до 300 м над уровнем моря.
Климат
Климат Болоньи близок к субтропическому влажному, имеет довольно много общего с климатом Сочи. Он отличается от доминирующего южнее типичного средиземноморского климата равномерностью осадков в течение года. Зимы в Болонье мягкие, иногда выпадает снег, но редко ложится. Вместе с тем в отдельные годы возможны сильные морозы. Лето, как правило, жаркое и душное, а осень очень дождливая.
| Климат Болоньи | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средняя температура, °C | 2 | 4 | 8 | 13 | 19 | 21 | 23 | 23 | 20 | 14 | 8 | 3 | 13 |
| Норма осадков, мм | 50 | 40 | 50 | 80 | 70 | 60 | 40 | 40 | 60 | 100 | 70 | 40 | 750 |
| Источник: [www.weatherbase.com/weather/weather.php3?s=4161&refer=&units=metric www.weatherbase.com] | |||||||||||||
История
Античность
Болонья была основана этрусками приблизительно в 510 году до н. э. Первоначально город назывался Фельсиной (вероятное этрусское название — Вельсна) и развивался вокруг святилища на холме и близлежащего некрополя. В IV веке до н. э. город был захвачен кельтским племенем бойев, получив имя (от названия племени) Боннония. В 189 году до н. э. Болонья сделалась римской колонией и украсилась множеством памятников, ни один из которых до наших дней полностью не сохранился. В эпоху расцвета Римской империи в Болонье проживало порядка 10 000 человек, это был один из богатейших городов Италии.
Средние века
В средние века в Болонье наступило некоторое оживление уже в V веке при епископе Петронии, в частности, была построена церковь Св. Стефана. В VI веке Болонья вошла в состав Равеннского греческого экзархата, а затем, в 728 г., отдалась под власть ломбардского короля Луитпранда. Карл Великий даровал Болонье права свободного города, в гербе которого отныне помещено слово «свобода» (libertas).
В XI веке Болонья, получившая статус свободной коммуны, стала расти. В 1088 г. был основан первый в Европе университет — Студио. В 1256 г. в Болонье был принят «закон рая» (Legge del Paradiso), отменявший крепостное право.
В 1164 г. Болонья вошла в состав Ломбардской лиги, противостоявшей Фридриху Барбароссе. В спорах, происходивших между старыми итальянскими городами, Болонья всегда отличалась своей ревностной преданностью папскому престолу; она сражалась ожесточенно с гибеллинами. Энцо, любимый сын Фридриха II, находился здесь в плену в течение 22 лет, до самой своей смерти. Дворянство в Болонье не несло общественной службы; в ней отдавалось предпочтение демократическому строю городов Тосканы перед аристократическим режимом городов Ломбарда.
В XV веке Екатерина Болонская основала в Болонье монастырь клариссинок Corpus Domini. В течение всего XV столетия в Болонье происходила борьба за власть между двумя могущественными фамилиями, Бентивольо и Ченедули. В 1512 г. Юлий II овладел Болоньей и присоединил её вновь к римским владениям. В ней произошло, по случаю заключения Конкордата 1516 года, свидание между Львом Х и Франциском I, а Карл V торжественно был коронован здесь в 1530 году Папою Климентом VII, после того, как раздал своим союзникам различные провинции Италии.
В XVII веке Болонья являлась интеллектуальным центром Европы, туда съезжались молодые люди изо всех стран для изучения математики, астрономии и других наук (именно в Болонском университете обучался Н. Коперник). Особенность университета состояла в том, что преподавательский состав назначался студенческой корпорацией, имевшей право уволить неугодного им лектора.
Новое время
В 1796 г. Болонья была занята французами и вошла сначала в состав Цизальпинской республики, а затем сделалась столицей департамента Рено вновь образованного Итальянского королевства. Будучи возвращена в 1815 г. папскому престолу, она служила очагом революционной борьбы против Григория XVI. В ней было провозглашено временное правительство и конституция. Но австрийцы заняли город, изгнали мятежников и закрыли университет (1831—1832). Другое революционное движение, нашедшее поддержку в Пие IX, вспыхнуло в 1846 г.; патриоты ещё раз потерпели поражение после трёхлетней борьбы (1849 г.). Болонья стала опять столицей одного из четырёх папских владений. В 1860 г. она вместе со всей Романьей присоединилась к Итальянскому королевству.
Архитектура
К началу XX века Болонья все ещё сохраняла колорит средневекового города: она окружена кирпичной стеной, имеющей 6 км в окружности, с 12 воротами, городские улицы большей частью тесные и кривые, вдоль многих из них тянутся портики и аркады, размещенные внутри стен города многочисленные памятники старины — церкви, дворцы и палаццо — почти все относятся к XIII и XIV ст. с их неизбежными башнями, зубчатыми стенами и пр., все это окрашено в серый или красноватый цвет, покрыто трещинами и расселинами.
Рост значения Болоньи как крупного железнодорожного узла Итальянского королевства подтолкнул в 1881 году муниципалитет составить план развития и расширения города, причем за основу была принята та же идея развития города, что и при Османизации Парижа. Городские стены были частично разрушены в 1903—1906 гг., прорублены новые широкие улицы — улица Независимости (via Indipendenza, закончена в 1890 г.), современные улицы Фарини и Гарибальди.
Центральные площади
Центром города с давних пор являются смежные и расположенные под углом друг к другу площади. На одной из них — Пьяцца-Неттуно (итал. Piazza Nettuno) — площади Нептуна, с 16 века стоит фонтан Нептуна работы скульптора Джамболонья. Другая площадь — пьяцца Маджоре (Piazza Maggiore) — называется просто Большая площадь.
На восточной стороне площади Нептуна находятся :
- palazzo di Re Enzo — построенный в готическом стиле. Дворец известен тем, что в нём с 1249 по год своей смерти в 1272 году был заключён король Сардинии и сын императора Фридриха Второго Энцио (итал. Enzio)
- palazzo del Podestà, прилегающее к дворцу Энцио, построенное в 1201 году и широко реконструированное в стиле Ренессанса между 1472 и 1484 годами семейством Бентивольо. Здание снабжено донжоном Torre delľArengo.
Далее, уже на Большой площади находятся, на востоке:
- Palazzo dei Notai, возведенное для общества Нотариусов между 1384 и 1422 годами по проекту Антонио ди Винченцо,
На северной стороне —
- palazzo dei Banchi, построенное в 1412 году для нужд городских банков и перестроенное в 1568 году по проекту Виньолы с характерным портиком.
На площадь выходит неоконченный фасад базилики Сан-Петронио. Эта базилика, посвящённая св. Петронию, была начата в 1390 году, должна была стать одной из величайших церквей, когда-либо известных, имея в длину 208 м и в поперечнике 142 м, но постройка её была прервана в 1759 г. Всеобщее внимание привлекают наружные барельефы работы Якопо делла Кверча, изображающие историю сотворения мира. В 1530 году в этой базилике происходила коронация Карла V.
Наконец, на западной, общей для обеих площадей стороне, находится грандиозное здание
- palazzo Comunale (муниципалитет), включающее в себя palazzo D’Accursio, построенное в 1290 году и реконструированное после пожара (1425) архитектором Фьораванте. Здание и ныне выглядящее как огромное и суровое укрепление,
- Palazzo di Re Enzo.jpg
Палаццо Ре Энцо
- Palazzo del Podesta,jpg.jpg
Палаццо Подеста
- Palazzo Comunale (Bologna).jpg
Палаццо Коммунале
- Neptunbrunnen (Bologna).jpg
Фонтан Нептуна
Неподалеку расположен кафедральный собор св. Петра (итал. Cattedrale di San Pietro (Bologna)), возведенный в стиле рококо.
Также из городских церквей в художественном отношении интересны:
- Сан-Доменико (Basilica di San Domenico (Bologna)), в которой находится могила этого святого, умершего в Болонье в 1221 г., знаменитая своими скульптурными украшениями работы Никколо Пизано, Niccolò dell'Arca и Микеланджело,
- Сан-Джакомо Маджоре с фресками Лоренцо Коста, Франческо Франча и Амико Аспертини.
- Санто-Стефано, комплекс из четырёх церквей, выстроенных на месте древнего храма Исиды в V веке
Комплекс находится на площади одноименного названия.
Вход в комплекс производится через Chiesa del Crozifisso, построенную вначале в романском стиле, но перестроенную в 1837 году. Центральным зданием комплекса служит восьмиугольная (XII век) Chiesa del San Sepolcro, в которой находится могила св. Петрония. Далее после прохождения двора и крестового хода следует Chiesa dell Trinita (XIII век) и, наконец, романская Chiesa deiSanti Vitale e Agricola, старейшее здание на площади (между VIII и XI веками, но с фасадом 1885 года).
Пройдя к северу от комплекса по одноименной улице, можно попасть на небольшую площадь, на которой расположен дворец Мерканси.
Вертикальными доминантами города, расположенными здесь же, являются две знаменитые «падающие» башни из простого кирпича. Более высокая башня (97 м), продолжающая наклоняться и ныне, — Башня Азинелли, с вершины которой видны Эвганейские горы, расположенные к северу от реки По. Башня Гарисенда достигает половины высоты своей соседки и наклонена ещё сильнее, так как по плану была выстроена наклонной.
Знаменитый Болонский университет, за время своего существования менявший несколько раз своё помещение, ныне помещается в палаццо Челлези. Болонская академия художеств обладает одним из лучших собраний предметов искусства и в особенности галереей картин всех итальянских мастеров. Особенное внимание знатоков обращает на себя «Святая Цецилия» Рафаэля. Академия богата преимущественно полотнами старых мастеров, стоявших во главе болонской школы живописи: Франча, Карраччи, Гвидо Рени, Доменикино и Гверчино.
Вне города, на маленьком возвышении, находится женский монастырь с Мадонною св. Луки, куда стекаются пилигримы. К церкви ведет протянувшаяся на 3,5 км галерея XVIII века, состоящая из 666 арок и 15 часов, символизирующая змея.
В окрестностях Болоньи находится монастырь и монументальное кладбище, одно из самых красивых.
Транспорт
В Болонье находится аэропорт Гульельмо Маркони, названный в честь Маркони. Аэропорт был реконструирован в 2004 году, увеличена взлетно-посадочная полоса для того, чтобы аэропорт мог принимать большие по размеру самолеты.
Также в Болонье находится вокзал, который считается самым большим и важным транспортным узлом Италии из-за своего стратегического местоположения. На вокзале 33 пути, и он занимает первое место в Италии по размеру и объёму движения. В памяти итальянцев вокзал неразрывно связан с террористическим актом в августе 1980 года, который унёс 85 жизней, было ранено более 200 человек. В связи с этим в одном из залов ожидания старого вокзала настенные часы показывают всегда одно и то же время — то, в которое произошел теракт.
В настоящее время построено новое здание железнодорожного вокзала, а железнодорожные пути за последние несколько лет были расширены. В частности, с путей 16-19 отправляются скоростные поезда «Frecciarossa» — «Красная стрела».
Культура
В Болонье находится один из ведущих итальянских оперных театров, «Театро коммунале ди Болонья». На его сцене ставили свои произведения Россини (12 премьер), Беллини (7 премьер) и другие. Оркестром оперы дирижировал Артуро Тосканини в 1894 году, здесь прошла итальянская премьера «Лоэнгрина» Вагнера. В городе расположены Национальная пинакотека, Болонский университет и Болонская академия наук.
Первое европейское печатное издание «Географии» Клавдия Птолемея
В 1477 в Болонье тиражом 500 экземпляров был впервые напечатан знаменитый трактат Клавдия Птолемея «География», который позднее неоднократно переиздавался и оказал колоссальное влияние на развитие географических представлений европейцев[5].
Язык
Помимо стандартного итальянского, в Болонье распространен собственный, болонский диалект, весьма от него отличающийся и относящийся к эмилиано-романьольскому наречию.
Спорт
Болонья — итальянский футбольный клуб, основанный в 1909 году. Шестой в списке самых титулованных клубов Италии. Выступает в Серии A, на стадионе «Ренато Далл’Ара» вместимостью 39 444 зрителей.
Кухня
Болонью называют кулинарной столицей Италии[6]. Болонья - родина не только соуса «болоньезе», но и тортеллини, и суго болонезе, колбас сальсичча и мортаделла. По легенде, в Болонье были изобретены и тальятелле из яичного теста, специально к свадьбе Лукреции Борджиа и Альфонса д’Эсте.
Города-побратимы
-
Ковентри, Великобритания, 1984 -
Харьков, Украина, 1966 -
Ла-Плата, Аргентина, 1988 -
Лейпциг, Германия, 1962[7] -
Сент-Луис, США, 1987 - Портленд, США, 2003
-
Салоники, Греция, 1981 -
Сан-Карлос, Никарагуа, 1988 -
Сен-Луи, Сенегал, 1991 -
Тулуза, Франция, 1981 -
Тузла, Босния и Герцеговина, 1994 -
Валенсия, Испания, 1976 -
Загреб, Хорватия, 1963[8] -
Прага, Чехия
В астрономии
В честь Болоньи назван астероид (361) Бонония, открытый в 1893 году.
Известные персоналии
- Этторе Бастико (1876—1972) — итальянский военный и государственный деятель. Маршал Италии.
- Донато Крети (1671-1749), выдающийся итальянский живописец.[9]
- Джованни Баттиста Пьянтанида (1705—28 октября 1773, Болонья) — итальянский скрипач-виртуоз и композитор, сочинявший виртуозные сочинения для скрипки.
См. также
Напишите отзыв о статье "Болонья"
Примечания
- ↑ Городецкая И. Л., Левашов Е. А. [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%91%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D1%8C%D1%8F Болонья] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 52. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
- ↑ Болонья, город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [corrieredibologna.corriere.it/bologna/notizie/cronaca/2014/21-luglio-2014/a-bologna-cresce-popolazione-siamo-385253-223607113990.shtml A Bologna cresce la popolazione: siamo in 385.253]
- ↑ Болонья // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
- ↑ Борисовская Н. А. Старинные гравированные карты и планы. — Москва: Галактика, 1992. — 272 с. — С. 7 - 9.
- ↑ [www.rusrep.ru/2007/04/news_tri_dnya_v_bolone/ Александр Механик. Три дня в Болонье — Русский репортер] // Русский репортёр, № 4 (4), 14 июня 2007 (Проверено 2 августа 3909)
- ↑ [www.leipzig.de/int/en/int_messen/partnerstaedte/ Leipzig — International Relations]
- ↑ [www1.zagreb.hr/mms/en/index.html Intercity and International Cooperation of the City of Zagreb]
- ↑ [www.bibliotekar.ru/slovar-impr2/189.htm Итальянский художник Донато Крети. Биография художника.]
</ol>
Литература
- Болонья, город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Болонья
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
