Болос из Мендеса

Болос из Мендеса
Βωλος
философ, алхимик
Имя при рождении:	Болос
Род деятельности:	философ, мистик, алхимик, химик, металлург
Дата рождения:	около 200 г. до н. э.
Место рождения:	Мендес (Джедет), Александрия
Дата смерти:	около 250 г. до н. э.

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Болос из Мендеса (древнегреческий: Βῶλος; III век до н.э.) — один из первых авторов алхимического трактата в истории алхимической традиции, в некоторых исследованиях назвал первым алхимиком. Предположительно, Болос был последователем мистической египетской традиции, в особенности заклинаний. Они часто присутствуют в его сочинениях с акцентом на звуки и контроль дыхания. Также Болос был приверженцем философии Пифагора. В своих сочинениях Болос соединяет обе традиции и развивает принципы, которые впоследствии легли в основу алхимической натурфилософии.

Является автором философских и мистических сочинений, многие из которых не сохранились до наших дней. Одно из наиболее известных его произведений — книга «Физика и мистические вопросы». В наше время существуют лишь её фрагменты. Книга состояла из четырех частей, посвященных золоту, серебру, драгоценным камням и пурпуру.

Биография

Болос родился в городе Мендесе, египетском городе в западной части дельты Нила. Он жил во время правления императоров Птолемея I и II. Был очевидцем основания Александрийской библиотеки. Был знаком с Останесом. У Болоса имелись последователи и ученики.

Философия Болоса

Болос был убежден, что в основе всего сущего и материального лежит гармоническое единство. Сама же материя во всех её формах — текучая и непостоянная. Как следствие этого, одна форма материи может переходить в другую. Прежде всего неблагородные металлы, например свинец или железо, могут быть превращены в благородные, например в золото. В своих работах Болос приводит подробные примеры методов трансмутации золота. Можно, например, сплавить медь с металлическим цинком и получить латунь — сплав золотого цвета.

Болос пытался найти и систематизировать силы и элементы, похожие или антиподы (симпатии и антипатии), которые лежали в основе живых и неживых природных форм (камни, растения, животные, люди). Эти силы он хотел использовать для улучшения физического здоровья человека и его морали. Он также изучал «Естественные добродетели» (Φυσικὰ δυναμερά), симпатии и антипатии.

Псевдо-Демокрит

Кроме того, некоторые из сочинений Болоса о магических свойствах животных, растений и драгоценных камней, и содержащие, кроме того, чисто практические советы, например, о земледелии, стали известны как труды Демокрита (ок. 460 — ок. 370 г. до н. э.). До сих пор не выяснено, была ли эта фальсификация намеренной. В определенной мере благодаря этим сочинениям с I в. до н. э. собственно Демокрит стал известен как исследователь природы, которому приписывали различные открытия и изобретения. Болос благодаря этому факту стал известен как Псевдо-Демокрит или Болос-Демокрит. Ещё в большей степени путанице способствовала теория образов форм, разработанная Болосом. Он считал, что объекты излучают потоки и флюиды. Реальный Демокрит тоже имел свою теорию о материи и формах.

Работы

Сохранились фрагменты работ:

• Χειρόκμητα / Cheirokmeta: «Трюки» (в медицине, магии, алхимии и химии, металлургии, ветеринарии, ботанике, магии).
• Φυσικὰ και μυστικά / Phusika kai mustika: «Физика и мистические [вопросы]», восстановлена в 1928 году исследователем Wellmann.
• Περι συμαπθειων και άντιπαθειων / Peri sumpatheion kai antipatheion: некоторые симпатии и антипатии камней, растений и животных.
• Περι Θαυμάσιων / Peri thaumasion: «Книга чудес».
• Γεωργικα / Georgika, трактат о сельском хозяйстве.

Литература

• Перевод Georgika из Bolos Мендеса («Демокрит»): Колумелла, на сельское хозяйство. De Re Rustica (IX, 12, 5, IX, 14, 6, XI, 3, 2)
• (CRM) (о) H. Diels, Die Fragmente дер Vorsokratiker (68-B300). Фрагменты и свидетельства, на греческом языке, вып. II, с. 251 и 424—425.
• Eugène Chevreul et Marcelin Berthelot, L’idée alchimique (1884)
• Robert Halleux, Les alchimistes grecs, t. I : Papyrus de Leyde, Papyrus de Stockholm. Fragments et Recettes, Les Belles Lettres, 1981, p. 62-69.
• «Bolos», dans Richard Goulet (dir.), Dictionnaire des philosophes antiques, C.N.R.S. Éditions, t. II, 1994, p. 133—134.
• (it) «Bolo», dans Dizionario della civilità classica, 2deéd. (2001), notice de F.Ferrari, M.Mantuzzi, M.C. Martinelli, M.S. Mirto.
• Jack Lindsay, The Origin of Alchemy in Graeco-Roman Egypt, Trinity Press, Londres, 1970, p. 90-110.

Ссылки

• [www.summagallicana.it/lessico/b/Bolos%20di%20Mendes.htm#Bolus of Mendes|Bolos de Mendos.en.,fr.]

Отрывок, характеризующий Болос из Мендеса

[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.