Болтин, Иван Васильевич

Иван Васильевич Болтин
Обер-прокурор Святейшего Синода
19.06.1722 — 11.05.1725
Предшественник:	Должность создана
Преемник:	Алексей Петрович Баскаков
Сибирский вице-губернатор
1727 — 30.12.1731
Рождение:	около 1680 года Российская империя Российская империя
Смерть:	до 10 августа 1736 года Российская Империя
Военная служба
Годы службы:	1696 — 1722
Принадлежность:	Российская Империя
Род войск:	Кавалерия
Звание:	полковник
Командовал:	Каргопольский драгунский полк
Сражения:	Северная война: Лесная Полтава

Иван (Иуда) Васильевич Болти́н (около 1680 года — до 10 августа 1736 года) — российский военный и государственный деятель, сподвижник Петра Великого — герой Полтавы, первый Обер-прокурор Святейшего Правительствующего Синода.

Полковник — командир Каргопольского драгунского полка. Вице-губернатор Сибири, директор Кригс-комиссариатской конторы Военной коллегии.

Биография

О частной жизни Ивана Васильевича сохранилось не много сведений. Согласно некоторым первоисточникам, приводимым специалистами по петровскому времени, возможно, при крещении получил имя Иуда, а Иван - позднейший "псевдоним".

Военная служба

Службу начал в 1796 году в жильцах. С 1700 года — в драгунских полках.

В чинах подполковника (исправляя дела за сформировавшего полк И. А. Мусина-Пушкина), а затем — полковника, Болтин командовал в Северной войне Каргопольским драгунским полком с момента его создания 7 мая 1707 года — до назначения Ивана Васильевича на вновь созданную должность обер-прокурора Синода 19 июня 1722 года — с небольшим перерывом в 1708 — 1709 гг., на который, однако, приходится боевое крещение полка — сражение при Лесной. В это время полком командовал полковник иноземец Морель де ла Карьер, а Болтину было определено быть под его началом.

С 11 апреля 1709 года полковник — и вновь полковой командир каргопольцев.

Полтавская битва

Под Полтавой Болтин с полком находился в корпусе князя Меншикова, принявшем на себя первый удар шведской кавалерии. Отразив её двухчасовые атаки, драгуны корпуса захватили 14 шведских знамён и штандартов. В 9 утра корпус успешно контратаковал шведскую кавалерию Крейца, а после разгрома шведов — преследовал их до Переволочны.

В том же году полк его "побил запорожцев". В 1711 году Болтин с полком находился в Бреславле, куда Пётр I приказал выслать ему 3000 рублей и амуницию.

В феврале 1722 года — кандидат на должность прокурора Военной коллегии.

Обер-прокурор Синода

19 июня 1722 года Болтин из полковников Каргопольского драгунского полка именным указом Петра Великого назначен был первым обер-прокурором вновь созданного Святейшего Синода.

Должность обер-прокурора, по выражению Петра I, «ока государева и стряпчего о делах государственных в Синоде», была отдана им в ведение Ивану Васильевичу, несомненно, в знак высочайшего доверия и благоволения. К своим обязанностям Болтин приступил в июле 1722 года и исполнял их честно. В частности, добился суда над секретарём синодальной типографии, бравшим взятки, — а когда Феофан Прокопович получил от Синода взаймы 3200 рублей, Иван Васильевич напомнил, что с казенными деньгами так не поступают — и Синод постановил вернуть долг.

В феврале 1723 года был среди кандидатов на должность генерал-фискала.

Почти немедленно по смерти Петра Великого — 27 апреля 1725 года — взят под стражу по делу новгородского архиепископа Феодосия — на которого, по должности своей обер-прокурора, Болтин был обязан донести, но не сделал этого, — 10 мая отрешён от должности и 11 мая в наказание «отослан к делам в Сибирь», но — «тут открылись на нём ещё вины, не означенные в указе», за которые его безо всякого промедления выслали с семьёй в Сибирь с наказом «не употреблять его к делам» впредь до особых распоряжений. В личной характеристике Болтина, данной позднейшими исследователями, высказывается предположение, что излишне прямолинейный и честный полковник пал жертвой интриги после смерти своего патрона.

Вице-губернатор Сибири

В 1727 году ему были «прощены его вины», и он получил назначение на должность сибирского вице-губернатора.

В 1728 году, когда князь Михаил Владимирович Долгоруков, сибирский губернатор, был уволен по болезни, управлять Сибирской губернией, впредь до назначения нового губернатора, было поручено Болтину. Фактически, Иван Васильевич исполнял должность губернатора, за отсутствием такового, несколько лет. 30 декабря 1731 года он был уволен от вице-губернаторства.

Директор Кригс-комиссариатской конторы

31 января 1732 года Болтин получил разрешение вернуться в Москву. С 19 февраля 1736 года — директор Кригс-комиссариатской конторы Военной коллегии. Однако прослужил в своей последней должности Иван Васильевич едва пол года. 10 августа 1736 года в Сенате слушался вопрос о назначении умершему директору Болтину преемника. Очевидно, Иван Васильевич скончался в Москве незадолго до указанной даты.

Ссылки

• Серов Д.О. Прокуратура Петра I. С. 78, 107–108, 135, 192.
• Сборник РИО, т. 114 (Бумаги Кабинета министров Императрицы Анны Иоанновны), с. 378. - 1736 год.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [archive.is/20131129120150/ng.ru/history/2011-01-19/6_reforms.html?insidedoc Уздой железной. Размышления накануне 290-летия церковной реформы Петра I]
• Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698—1725. — М, 1977. №606.

Отрывок, характеризующий Болтин, Иван Васильевич

– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.