Большая Зеленина улица
Поделись знанием:
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
| Большая Зеленина улица Санкт-Петербург | ||
| Общая информация | ||
|---|---|---|
| Район города | Петроградский | |
| Исторический район | Петроградская сторона | |
| Прежние названия | Большая Зелейная (до 1860 года) | |
| Протяжённость | 1140 м | |
| Ближайшие станции метро |  Чкаловская
| |
| Почтовый индекс | 197110 | |
 Большая Зеленина у пересечения с Корпусной (слева, дом 20/28) и Лодейнопольской (справа) улицами | ||
| [www.openstreetmap.org/?lat=59.96306&lon=30.28861&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap] | ||
| [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=500&slices=1&mapX=3371894&mapY=8354333&descx=3371894&descy=8354333&scale=11 на карте Яндекс] | ||
| [maps.google.com/maps?f=q&hl=en&geocode=&q=%D0%91%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0%D1%8F+%D0%97%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B0+%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0,+%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3,+%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F&sll=37.0625,-95.677068&sspn=37.598824,73.212891&ie=UTF8&t=h&z=15&iwloc=addr на карте Google] | ||
 Большая Зеленина улица на Викискладе
| ||
Большая Зеле́нина улица расположена между Малым проспектом Петроградской стороны и набережной Адмирала Лазарева в Санкт-Петербурге.
Содержание
История и достопримечательности
Проложена в 1710-х годах как дорога от Петропавловской крепости к пороховому заводу, переведённому сюда из Москвы в начале XVIII века и находившемуся при впадении протоки реки Карповки в Малую Невку. Первоначально как завод, так и дорога назывались «зелейными» (от «зелье» — порох).
В 1801 году завод закрыли и улица стала дорогой на загородный Крестовский остров, а название «Зелейная» постепенно изменилось на Зеленина.
Помимо Большой Зелениной его носят пролегающие в этом районе Глухая Зеленина улица и Малая Зеленина улица. Эти топонимы имеют в составе названия форму краткого притяжательного прилагательного женского рода[1]. Первоначально проходила от поворота до конца. В 1940-е годы к ней присоединена Виндавская улица[2][3].
С Большой Зелениной связан ряд Блоковских мест Санкт-Петербурга.
Также до 2007 года по улице пролегала трамвайная линия, которая связывала трамвайные линии на Рыбацкой улице, Чкаловском проспекте, Барочной улице и на Большом Крестовском мосту.
Дома вдоль Большой Зелениной
- Дом № 2 / Малый проспект Петроградской стороны, 42
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — доходный дом А. С. Каценельсона. Начат в 1910 году С. Г. Гингером при участии В. В. Корвин-Круковского, завершён Д. А. Крыжановским в 1912—1913 годах. Шестиэтажное здание, первый этаж которого предназначен для размещения лавок и магазинов. На уровне третьего — пятого этажей на центральном и боковых фасадах находятся эркеры, завершающиеся небольшими балконами с ажурными решётками. Гладкий фасад чётко делится пилястрами, между которыми располагаются по два окна. Портал оформлен в виде полукруглой арки. В центре дома, на крыше, находится небольшая башенка с фронтоном. - Дом № 3 — Колчак снимал квартиру на Большой Зелениной улице, дом 3. 25 января 1908 года у Колчаков родилась дочь Татьяна[5].
- Дом № 8 — современное здание в стиле хай-тек, бизнес-центр «Чкаловский».
- Дом № 9 — дом Н. П. Котроховой памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4], 1911, гражданский инженер Л. Я. Дубнов.
- Дом № 11 / Колпинская улица, д. № 20а / Колпинский переулок, д. № 1 — жилой дом, модерн, 1911, гражд. инж. П. Н. Батуев[6].
- Дом № 13 / Чкаловский проспект, д. № 13 / Колпинский переулок, д. № 2 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — дом дешёвых квартир Императорского человеколюбивого общества, 1899—1900, гражданский инженер М. Ф. Гейслер.
- Дом № 14 / Чкаловский проспект, д. № 18 — доходный дом, архитектор П. М. Мульханов, Перестройка. 1913—1914 год.
- Дом № 15 — доходный дом, построен по проекту К. Т. Андрущенко и А. А. Кулакова в 1862 году, впоследствии надстроен.
- Дом 21 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — доходный дом Е. Ф., В. Е. и Г. Е. Овчинниковых. Архитектор Д. А. Крыжановский, 1902 год. Фасад здания имеет характерное ступенчатое построение; сквозь парадную арку открывается перспектива дворовых подворотен.
- Дом 26 — Доходный дом ([www.citywalls.ru/house1945.html фото]), построенный в 1902 году по проекту Вейнберга Е. П. в краснокирпичном гражданском стиле (необританская эклектика). Достопримечательности — кирпичная фасадная кладка, двойная фасадная перспектива с асимметричной системой подворотен.
- Дом 28 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — доходный дом герцога Н. Н. Лейхтенбергского, построен в 1904—1905 гг., модерн, арх. Ф. Ф. фон Постельс. Украшение и достопримечательность — мозаичный фриз по эскизам С. Т. Шелкового мастерской В. А. Фролова.
- Дом 29 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — доходный дом А. Г. Покровской (Я. И. Шика), построен в 1912 году по проекту А. Л. Лишневского.
- Дом 33 / Барочная, 2 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — Дом А. Ю. Кейбеля с живописной башенкой-эркером, 1899—1901, арх. Г. Г. фон Голи.
- На участке дома 35—37 на Большую Зеленину улицу выходит здание Петроградского хлебозавода ([kirill-kravchenko.narod.ru/werksdenkmal/gebiet_petrograd/07/petrograd_07.htm фото]) (юридический адрес Барочная, 4а) памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — 1930-е, предположительно арх. А. С. Никольский, инженер Г. П. Марсаков.
- Дом 41 / Левашовский проспект, 28 — доходный дом, построенный в 1896 году по проекту П. М. Мульханова.
- Дома 43 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — здание конторы лесопильного производства Ф. Я. и Н. Я. Колобовых (1900-е).
- Дома 43а памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[4] — особняк Ф. Я. и Н. Я. Колобовых, 1913—1914, гражданский инженер Н. Ф. Романченко.
- Дом 44 / набережная Адмирала Лазарева, 2 — доходный дом, построенный в 1900 году по проекту П. М. Мульханова. Включён существовавший дом.
См. также
Большая Зеленина улица пересекает или граничит со следующими проспектами, улицами и переулками:
- Малый проспект Петроградской стороны
- Колпинский переулок
- Чкаловский проспект
- Корпусная улица
- Лодейнопольская улица
- Барочная улица
- Глухая Зеленина улица
- Резной переулок
- Набережная Адмирала Лазарева
Упоминание в кинематографе
Улица упоминается в кинофильме «Новые приключения неуловимых», в разговоре Валерки с Овечкиным в бильярдной, как улица Зеленина в Питере, на которой до революции проживали оба собеседника.
Напишите отзыв о статье "Большая Зеленина улица"
Примечания
- ↑ [www.gov.spb.ru/law?d&nd=8424731&prevDoc=8424731&mark=00000000000000000000000000000000000000000000000001GP0H66#I0 Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 6 февраля 2006 года № 117 О Реестре названий объектов городской среды]
- ↑ Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга. — СПб.: Информационно-издательское агентство ЛИК, 2002. — С. 370
- ↑ Андрей Рыжков. [www.spbvedomosti.ru/print.htm?id=10244358@SV_Articles Пойду по Опочининой, сверну на Карташихину…]. Санкт-Петербургские ведомости, № 154 (21 августа 2007). Проверено 25 февраля 2016. [archive.is/SsC3 Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Включён в [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=0&nd=8348128&nh=1 «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»] (утверждён приказом КГИОП от 20 февраля 2001 года № 15 с изменениями на 1 декабря 2010 года).
- ↑ Зырянов, 2012, с. 196.
- ↑ Кириков Б. М. [www.citywalls.ru/forum/topic153.html Топографический указатель (каталог петербургского модерна)]
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 134—135. — 511 с.
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 48. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
- [www.ruthenia.ru/mints/papers/pbtekst.html Минц З. Г., Безродный М. В., Данилевский А. А.] «Петербургский текст» и русский символизм // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. СПб.: Искусство — СПб, 2004. Кн. 3: Поэтика русского символизма. С. 103—115.
| ||||||||||||||||||||||||||
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Зырянов, 2012 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Большая Зеленина улица
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
