Большая Орда
| Большая орда | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Столица | Сарай-Берке | |||
| ← Золотая Орда | ||||
Больша́я орда́ (Великая Орда, Волжская Орда) — термин, используемый в средневековых источниках и современной историографии для обозначения татарского ханства, являвшегося остатком Золотой Орды после отделения от неё в середине XV века других ханств: Казанского (1438), Крымского (1441), Ногайской Орды (1440) и др. Современники Большой орды её никак от Золотой Орды не отделяли, а ханы считали себя верховными правителями в пределах всех татарских государств бывшего улуса Джучи. Территория Большой орды включала земли между Доном и Волгой, Нижнее Поволжье и степи Северного Кавказа. Столицей был г.Сарай-Берке («Новый дворец» или «Дворец Берке»). Первым ханом Большой Орды считается[1] Сайид-Ахмад I, внук Тохтамыша, потомка Чингисхана.
Содержание
История
В середине XV века Большая Орда играла важную роль в политической жизни Восточной Европы. Однако как и Золотую Орду, её раздирали внутренние противоречия. В 1455-56 Большая Орда потерпела поражение от крымского хана Хаджи I Гирея. В 1459 от Большой Орды отпала Астрахань, где хан Махмуд (правил 1459-65), бежавший от восставшего против него брата, основал независимое Астраханское ханство.
При хане Ахмате (правил 1459-81) Большая Орда несколько усилилась, был заключён союз с Польшей и Литвой (1472) и установлены дружественные отношения с Османской империей (1476). Сохранились серебряные монеты Ахмата [2]. Были предприняты военные походы на Крымское ханство (1474-78) и Московское княжество (1472 и «Стояние на Угре» 1480 года). Однако попытки Ахмата вновь навязать окрепшему Московскому государству вассальную зависимость потерпели неудачу.
После неудачного похода на Москву Ахмат распустил войска и был убит в своей ставке небольшим отрядом, возглавляемым Сибирским ханом Ибаком и ногайцами во главе с Мусой и Ямгурчи. В этот раз Ибак и не пытался захватить власть в Большой Орде. Убийство видимо было вызвано тем, что ногайцы и сибирский хан опасась усиления Ахмата и возможного восстановления его власти над ними.
Дети Ахмата уже не обладали таким политическим влиянием. Сеид-Ахмед-хан собрав армию в 1485 году выгнал своего старшего брата Муртазу-хана из Сарая. Тот бежал в Сибирь, и Ибак опять захватил Сарай через 2 года.
В 1486 году началась война между Большой Ордой и Крымским ханством. Муртаза-хан погиб в битве с Крымским войском. Большая Орда была разгромлена крымским ханом Менгли I Гиреем. Большая Орда стала вассалом Крыма. Ибак вторгается в Поволжье и захватывает Сарай.
Ибак был убит во время мятежа в Сибири. В Сарае ханом становится сын Сеид-Ахмед-хана Шейх Ахмад-хан.
В 1502 году Крымское ханство напало на Большую Орду и захватило Поволжье. Большая Орда перестала существовать, и крымские ханы стали считать, что золотоордынское достоинство перешло к ним. Заволжские земли вошли в состав Ногайской Орды, а земли между Доном и Волгой формально отошли к Крыму, но вскоре, в 1556 году, были присоединены к Русскому государству.
Ханы Большой Орды
- Сайид-Ахмед-хан, сын Керимберды, хан Большой Орды (1435—1465)
- Ахмад-хан, сын Кичик Мухаммад-хана, хан Большой Орды (1465—1481)
- Сеид-Ахмед-хан, хан Большой Орды (1481)
- Ибак, хан Большой Орды (1481)
- Муртаза-хан, хан Большой Орды (1481—1485)
- Сеид-Ахмед-хан, хан Большой Орды (1485—1487)
- Ибак, хан Большой Орды (1487)
- Муртаза-хан, хан Большой Орды (1487—1491)
- Менгли I Герай, хан Большой Орды (1491)
- Ибак, хан Большой Орды (1491—1495)
- Шейх Ахмед-хан, хан Большой Орды (1495—1502)
Напишите отзыв о статье "Большая Орда"
Примечания
Литература
- Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже 14-15 вв.). — М., 1975.
- Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. — Саранск, 1960.
Отрывок, характеризующий Большая Орда
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
