Засечная черта

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Большая засечная черта»)
Перейти к: навигация, поиск

Засе́чная черта́ (засечная линия, засека, украинная линия) — система оборонительных сооружений, применявшаяся с XIII века на Руси и получившая особое развитие в XVIXVII веках на южных границах Русского царства для защиты от нашествия монголо-татарских и крымских войск, а также в качестве опоры при наступлении на противника (см. Русско-крымские войны)[1]. Наиболее мощной фортификационной линией являлась «Большая засечная черта», которая входила в общую систему обороны Российского государства и состояла из укреплённых городов-крепостей (в 1630 году их насчитывалось свыше сорока), собственно засечной черты в полосе между Мещёрскими и Брянскими лесами, тыловой линии по течению реки Оки и поселений засечной стражи.[2]

Состояла из звеньев.

За состоянием засек наблюдал Пушкарский приказ.[3]





История

Некоторые сведения о засеках встречаются в Новгородской (11371139) и Троицкой (1216) летописях. Новгородцы, псковичи, ярославцы и другие устраивали засеки на путях движения врага.

В XIII веке на южных границах Руси стали применять для обороны засечные черты (линии), которые представляли уже довольно сложную оборонительную систему на путях движения монголов. В XIV веке великий князь владимирский Иван Данилович для защиты южных рубежей Владимирского великого княжества возвёл беспрерывную линию засек от реки Ока к реке Дон и далее к Волге. Протяженность отдельных засек со временем увеличивалась и они превращались в отдельные линии. Засечные линии состояли из засек в лесах и земляных валов на открытых местах с острожками или городами-крепостцами. Эти линии оборонялись особым земским ополчением, упоминаемым с XIV века под названием засечной стражи.

В 1520-30-х годах по Оке стала создаваться оборонительная линия, включавшая города-крепости Козельск, Калуга, Серпухов, Коломна, Муром, Нижний Новгород и другие. Южнее возводилась передовая линия, связывающая города Новгород-Северский, Путивль, Мценск, Пронск. На основе этих линий возникла «Большая Засечная черта». Строительство «Большой засечной черты» Русского государства было закончено в 1566 году. В том же году Иван Грозный проверял её готовность в районе Козельска, Белёва, Болхова и в других местах. Засечная черта состояла из отдельных участков — засек. Оборонительные сооружения создавались из лесных завалов-засек, чередовавшихся с частиками (частоколами), надолбами, земляными валами и рвами в безлесных промежутках. Глубина полосы засек местами достигала 20—30 км. Для засечной черты использовались также местные естественные препятствия: реки, озёра, болота, овраги. На лесных дорогах ставились укрепления-крепостцы, башни, которые были вооружены пушками. Здесь же селились и ратные люди. Оборона засек возлагалась на пограничную засечную стражу, состоявшую из жителей окрестных селений, собираемых по 1 человеку на 20 дворов. Эту задачу она решала совместно с гарнизонами городов-крепостей (насчитывали в каждом от нескольких сотен до 1,5 тысяч человек). Засечная стража была вооружена топорами, пищалями, от казны получала по 2 фунта пороха и столько же свинца. Засечная стража (ополчение) насчитывала во второй половине XVI века до 35 тысяч ратных людей. Они охраняли черту «станицами» (отрядами), высылавшими от себя «сторожей» (разъезды), которые наблюдали за обширным районом перед засечной чертой. Засеками ведали засечные приказчики, воеводы, головы, которым подчинялись поместные и приписные сторожа. Всей засечной чертой управлял пушкарский стол Рейтарского приказа (конец XVII века). Для покрытия расходов по укреплению засечной черты с населения собирались специальные подати — засечные деньги.

Лесистые участки засек представляли большие удобства для обороны и надёжные убежища для населения при нашествии врага. Засеки назывались по месту их расположения, например Тульская, Каширская, Шацкая и др. В лесах, где проходила засечная черта, запрещалась рубка леса и прокладывание новых дорог и троп. За порчу засечных сооружений и порубку леса взимался штраф. Население проходило через засечную черту только в определённых местах — засечных воротах.

Засечная черта служила не только для пассивной, но и для активной обороны и являлась рубежом, к которому стягивалось войско из укреплённых городков и тыла страны. В районе засечной черты располагалось и постоянное полевое войско, размещавшееся в Переяславле-Рязанском, Михайлове, Пронске, Венёве, Болхове, Туле, Ельце, Черни, Епифани, Богородицке, Дедилове, Крапивне, Одоеве, Новосиле, Ефремове, Данкове, Скопине, и Мценске. В 30-х годах XVII века основной линией обороны полевого войска были Рязань, Тула, Одоев. Штаб его находился в Туле, а передовой полк — в Мценске. В 1616 году в полевом войске было 6 279 человек, в 1636 году — 17 005 человек.

В 1638 году были предприняты крупные работы по восстановлению засечной черты, которая за период Смутного времени была заброшена и местами сильно разрушена. Составлено также её описание. В 16591660 и 16761679 годах вновь предпринимались попытки возобновления засечной черты, но, поскольку границы России продвинулись далеко на юг и потребовалось создание оборонительных сооружений значительно южнее, эти работы прекратились. В 16481654 годах была возведена Симбирская засека, в 16521656 — Закамская линия и др. В 1736 году на смену Закамской оборонительной линии было начато строительство Самаро-Оренбургской линии[4], но термин «засечная черта» к тому времени уже для обозначения фортификационных сооружений не употреблялся.

К нашему времени большинство засечных лесов просто вырублены, а небольшая оставшаяся часть была взята под охрану в заповедниках «Калужские засеки» и «Тульские засеки». Впрочем, последний существовал только до 1951 года, и сейчас рассматривается вопрос о его восстановлении[5][6].

См. также

Напишите отзыв о статье "Засечная черта"

Примечания

  1. Яковлев А. Засечная черта Московского государства в XVII в. — М., 1916.
  2. Засечные черты // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  3. [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=3065 Институт Русской Цивилизации.]
  4. Строительство Самаро-Оренбургской линии было начато по распоряжению основателя Оренбургской крепости, инициатора освоения края статского советника И. К. Кириллова в 1736 году. Состояла из участков (дистанций): Нижнеуральский (Нижне-Яицкий), Самарский, Кизильский и др. В состав этой линии входили крепости Красно-Самарская, Борская, Ольшанская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Новосергиевская. В настоящее время это населенные пункты, имеющие в основном те же названия и расположенные вдоль русла реки Самары (левого притока Волги).
  5. [www.jarus.org/node/323 Национальный парк «Тульские засеки». Обращение к губернатору Тульской области]
  6. [old.mk.tula.ru/2942.html По сусекам на засеки. Тульская областная газета «Молодой коммунар» ]
  7. </ol>

Литература

  • Яковлев А. И. Засечная черта Московского государства в XVII в.: Очерки из истории обороны южной окраины Московского государства. М., 1916.
  • Карпов Д. А. Была ли Передовая засечная черта единым оборонительным рубежом // Преподавание истории в школе. — 2008. — № 2 (спецвыпуск). — С. 39-41.
  • Новосельский А. А. [www.runivers.ru/lib/book8298/471860/ Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века] / Под ред. С. В. Бахрушина; Академия наук СССР. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. — 450 с.
  • Лебедев В. И. Легенда или быль: По следам засечных сторожей. — Саратов - Пенза: Приволж. кн. изд-во, Пенз. отд-ние, 1986. — 136 с.
  • Курнаев С. Ф. Тульские засеки, их природа, научное и хозяйственное значение // Природа. — 1980. — № 3. — С. 87-99.
  • Карпов Д. А. [cheloveknauka.com/ukreplennye-punkty-yugo-zapadnogo-porubezhya-moskovskogo-gosudarstva-v-xvi-seredine-xvii-veka Укрепленные пункты юго-западного порубежья Московского государства в XVI - середине XVII века: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук]. — Брянск, 2009.
  • Солодкин Я. Г. [www.russiancity.ru/hbooks/h051.htm Засечный приказ] // Вопросы истории. — 1999. — № 11-12. — С. 169-170.
  • Волков В. А. [e-notabene.ru/urb/article_8175.html Московские засеки. Южный рубеж] // Урбанистика. — 2013. — № 1. — С. 100-116.
  • Каргалов В. В. Засечные черты и их роль в обороне Русского государства в XVI-XVII вв. // Военно-исторический журнал. — 1986. — № 12. — С. 61-67.
  • Моташенко С. В. Семянников Б. Г. [sc.mil.ru/files/morf/military/archive/4_04_2014.pdf Засеки как вид инженерных заграждений] (рус.) // Армейский сборник : журнал. — 2014. — Апрель (т. 238, № 4). — С. 14-17.
  • Бурцев И. Г. [www.hse.ru/data/2015/10/17/1076669943/part_1.pdf Тульские засеки XVI–XVII в.: Историко-археологическое изучение] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2015. — № 3(61). — С. 18-19.

Ссылки

  • Засечные черты // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=3065 Институт Русской Цивилизации.]
  • [info.senatorvtule.ru/info/index.php?id=216&Itemid=48&option=com_content&task=view Обзор Тульской области — Растительный мир] (Тульские засеки)

Отрывок, характеризующий Засечная черта

– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.