Большая императорская корона


Большая Императорская Корона. Копия, изготовленная компанией «Смоленские бриллианты» в 2012 году. Авторы не ставили задачу точно повторить оригинал. Это невозможно в силу ряда причин: бриллианты царской короны имеют устаревшую огранку. Количество бриллиантов увеличено с 4,936 до 11.426. Вместо серебра использовано белое золото. Вместо шпинели корону увенчивает камень рубеллит

Большая императорская корона Российской империи — главный символ власти российских монархов. Имперская регалия с 1762 до 1917 г.

Большой императорской короной короновались в России все императоры, начиная с Екатерины II Великой.

История

Императорская корона изготовлена придворным ювелиром Георгом-Фридрихом Экартом и бриллиантовых дел мастером Иеремией Позье для коронации императрицы Екатерины Второй в 1762 году. Корона создана в рекордно короткий срок — всего за два месяца.

Руководил работой по созданию короны ювелир Г.-Ф. Экарт. Он создал эскиз и каркас. Подбором бриллиантов занимался И. Позье.

Уникальный памятник ювелирного искусства был отреставрирован в 1984 году. Главный художник В. Г. Ситников, ювелиры — В. В. Николаев, Г. Ф. Алексахин. Время реставрационных работ — 454 часа.

Корона в истории России

Большой императорской короной короновались все императоры России после 1762 г.:

Екатерина II (1762 г.)
Петр III (1796 г. посмертно коронован Павлом I)
Павел I (1797 г.)
Александр I (1801 г.)
Николай I (1826 г.)
Александр II (1856 г.)
Александр III (1883 г.)
Николай II (1896 г).

Последний раз Большая императорская корона использовалась в государственных мероприятиях в 1906 году — на торжественной церемонии открытия первой Государственной Думы с участием последнего императора Николая II.

В настоящее время Большая императорская корона находится в Алмазном фонде Российской Федерации.

Параметры

Использованы материалы — серебро, золото, бриллианты, жемчуг, шпинель.

Мастера оправили в серебро 4936 бриллиантов весом в 2858 карат. Сверкание бриллиантового кружева подчёркнуто двумя рядами крупных матовых жемчужин, всего 75 штук, общей массой 763 карата.

Высота короны с крестом 27,5 см. Длина нижней окружности — 64 см.

Масса короны — 1993,80 грамм.

Корону венчает редкий драгоценный камень ярко-красного цвета — благородная шпинель величиной 398,72 карата.

Символика

Большая императорская корона изготовлена в виде головного убора. Она составлена из двух серебряных полушарий, олицетворяющих соединение Востока и Запада на территории Российской империи.

Величественный рисунок короны не только прекрасен, но и наполнен глубоким смыслом. Снизу сетку полушарий охватывают лавровые ветви — символ власти и славы, а в рисунке гирлянды между полушариями помещены дубовые листья и жёлуди, что символизирует крепость и прочность власти.

Корона изображена у ног императрицы в ансамбле памятника Екатерине II в сквере у Александринского театра в Санкт-Петербурге.

Галерея

Russian Imperial Crown.svg

Рисунок Большой императорской короны
Catherine II by V.Eriksen (1766-7, Statens Museum for Kunst, Denmark).jpg

Императрица Екатерина II в Большой императорской короне
Borovikovskiy PtPavla1GRM.jpg

Император Павел I в Большой императорской короне

См. также

Источники

[almazi.net/ Сайт Алмазного фонда России (смотреть скриншот о короне)]

Напишите отзыв о статье "Большая императорская корона"

Отрывок, характеризующий Большая императорская корона

Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.