Большая прогулка
| Большая прогулка | |
| La Grande Vadrouille | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Композитор | |
| Длительность |
132 мин. |
| Страна | |
| Язык |
Французский |
| Год | |
| IMDb | |
«Большая прогулка» (фр. La Grande Vadrouille) — кинокомедия 1966 года, рассказывающая о французах, помогающих экипажу британского бомбардировщика, сбитого над оккупированным Парижем, скрыться от нацистов.
Второй фильм режиссёра Жерара Ури (после «Разини»), в котором он свёл вместе двух знаменитых комиков — Бурвиля и Луи де Фюнеса. В данном комическом дуэте режиссёр вновь попытался противопоставить персонажей с разными темпераментами (флегматика и холерика), принадлежащих разным социальным слоям общества.
Фильм считался самым успешным во Франции со времени премьеры и до 1997 года, когда на экраны вышел «Титаник»[1]. Также 42 года фильм «Большая прогулка» был лидером французского кинопроката среди французских лент — его посмотрело более 17 миллионов зрителей, этот рекорд был побит лишь в 2008 году комедией «Бобро поржаловать»[2].
Съёмки фильма начались 16 мая 1966 года, а уже 8 декабря состоялась премьера картины. В советском прокате фильм шёл в 1968 году в дубляже киностудии «Союзмультфильм» (режиссёр дубляжа — Георгий Калитиевский, перевод — Евгений Гальперин).
Содержание
Сюжет
Действие фильма разворачивается во время Второй мировой войны на территории оккупированной Франции. Лето 1942 года. После выполнения задания, бомбардировщик B-17 Британских Королевских Военно-воздушных сил сбился c курса и был сбит немецкими зенитными орудиями над Парижем. Экипаж самолёта парашютировался прямо над городом. Трём лётчикам (сэр Реджинальд Брук, Питер Каннингем и Алан Макинтош) помогли спрятаться маляр Огюстен Буве и ворчливый дирижёр Парижской Оперы — Станислас Лефор. И Буве, и Лефор вовлечены в охоту за лётчиками, которую ведёт офицер вермахта майор Ашбах. Для того, чтобы спасти британцев, им приходится воспользоваться помощью отдельных представителей Французского Сопротивления. После долгого бегства от немецких оккупационных сил герои фильма благополучно переправляются на безопасную территорию Виши.
Награды
- 1977 — Премия «Золотой экран», Германия
Роли исполняли и дублировали
- Луи де Фюнес (Владимир Кенигсон) — Станислас Лефорт, дирижёр Парижской Оперы
- Бурвиль (Андрей Попов) — Огюстен Буве, маляр
- Терри-Томас (Алексей Полевой) — сэр Реджинальд Брук («Big Moustache»)
- Бенно Штерценбах (Степан Бубнов) — майор Ашбах
- Клаудио Брук (Владимир Ферапонтов) — Питер Каннингем
- Майк Маршалл — Алан Макинтош
- Мари Дюбуа — Жюльетта
- Колетт Броссе — хозяйка гостиницы
- Ги Гроссо — болтливый музыкант
- Мишель Модо — косоглазый солдат
- Анри Жене — сторож Венсенского зоопарка
- Поль Пребуа — рыбак
Использованная в фильме музыка
- В самолёте пилоты насвистывают мелодию американской песенки «Tea for Two» («Чай вдвоём»).
- В сцене на просёлочной дороге англичане маршируют, насвистывая «Rule, Britannia» («Правь, Британия, морями»).
- В финале картины звучит «Ракоци-марш» из драматической легенды «Осуждение Фауста» Гектора Берлиоза.
Интересные факты
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 22 июня 2011 года. |
- Станислас (Луи де Фюнес) показан играющим на рояле в Парижской Опере. В годы немецкой оккупации Франции де Фюнес зарабатывал на жизнь игрой на фортепьяно в парижских барах.
- В Америке фильм был выпущен под названием «Don’t Look Now — We’re Being Shot at».
- Версия фильма для Западной Германии на 31 минуту короче.
- Снятый в фильме B-17 (B-17G-85VE 44-8846) — реальный участник Второй мировой войны.
- В сцене допроса Луи Де Фюнес на вопрос майора Ашбаха: «В каком году вы родились?», называет…свою дату рождения: 1914 год (с подсказки Бурвиля).
- В той же сцене де Фюнес заявляет, что должен был встретиться с человеком по фамилии Марешаль. Это фамилия героя Бурвиля из фильма «Разиня».
- В советском прокате фильм был удлинён на ~10 минут, чтобы быть двухсерийным, за счёт «краткого содержания 1-й серии» и дополнительных начальных и конечных титров.
Технические данные
Оригинальный негатив фильма снят анаморфотной оптикой на 35-мм киноплёнке в широкоэкранном формате «Панавижн» с соотношением сторон кадра 2,35:1[3]. Длина фильма 3385 метров. Оригинальная фонограмма — оптическая одноканальная[3]. В советском прокате фильм вышел в совместимом с «Панавижн» формате «Широкий экран» с тем же соотношением сторон изображения.
См. также
- «Разиня»
Напишите отзыв о статье "Большая прогулка"
Ссылки
- «Большая прогулка» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.web-yan.com/louis/rus/60/vadro.shtml Инфо и фотогалерея на web-yan.com] [www.web-yan.com/louis/rus/60/vadro02.shtml Доп. фотогалерея]
Примечания
- ↑ [www.pointscommuns.com/autant-en-emporte-le-vent-commentaire-cinema-68355.html Le palmarès historique des films les plus vus en france : commentaire sur Autant en]
- ↑ [www.allocine.fr/article/fichearticle_gen_carticle=18419912.html Box-office : les Ch’tis dépassent «La Grande vadrouille»]
- ↑ 1 2 [www.imdb.com/title/tt0060474/technical Technical specifications for «La grande vadrouille»] (англ.). IMDb. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/68fw3alqf Архивировано из первоисточника 25 июня 2012].
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Большая прогулка
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
