Большой Эл-гомосек и его гомояхта

Эпизод «Южного парка»

Большой Эл-гомосек и его гомояхта
Big Gay Al's Big Gay Boat Ride
Стэн спрашивает у мистера Гаррисона, кто такие геи
Сезон:	Сезон 1
Эпизод:	104 (#4)
Сценарист:	Трей Паркер Мэтт Стоун
Режиссёр:	Трей Паркер Мэтт Стоун
Вышел:	3 сентября 1997 года

«Большой Эл-гомосек и его гомояхта» (англ. Big Gay Al's Big Gay Boat Ride) — четвёртый эпизод сериала «South Park», премьера которого состоялась 3 сентября 1997 года.

Сюжет

Пока Кайл, Стэн, Кенни и Картман ждут школьный автобус, к Стэну приходит его новый пёс Спарки, чтобы проводить его в школу. Во время спора, возникшего между Стэном и Картманом на тему того, какая собака круче, ребята внезапно узнают, что Спарки голубой — ведь он выдрал злобного пса Сильвестра, с которым состязался. До приезда автобуса Картман издевается над Стэном за то, что его собака — гей; то же делают мальчики из класса Терренс и Фосси, дразня Спарки «пёс-гомопёс».

На школьном стадионе Шеф рассказывает ребятам, что им предстоит игра с командой Миддл-Парка. Во время тренировки все понимают, что Стэн великолепно играет. Когда тренировка заканчивается, Спарки вновь приходит навестить Стэна и вновь насилует другого пса — собаку Клайда по имени Рекс.

Благодаря своему футбольному таланту Стэн получает пятёрку с минусом за невыполненное домашнее задание и освобождение от дальнейшей домашней работы; мистер Гаррисон говорит: «К спортсменам отношение лучше, потому что они лучше». После урока Стэн спрашивает у мистера Гаррисона, кто такие геи, на что получает ответ: «это люди, у которых вместо крови густая зловонная жижа, которая течет по их венам и собирается сгустками в их крошечных мозгах, что вызывает нацистские вспышки жестокого насилия».

Джимбо надеется, что команда Саут-Парка наконец прервёт рекордно долгую череду поражений. Он делает ставку у букмекера и на всякий случай придумывает запасной план: он привязывает взрывчатку к талисману команды Миддл-Парка. Таймер должен среагировать на верхнюю «фа», которую старший брат Джона Стамоса возьмёт в песне, исполняемой в перерыве матча.

После уроков ребята пытаются отучить Спарки быть геем, приводя к нему красивую собачку, но он только срывает с неё красивый ошейник и надевает на себя. Стэн, отчаявшись, пытается через телепередачу «Иисус сотоварищи» узнать у Иисуса, как тот относится к геям, но как раз перед ответом Христа трансляцию прерывают. Спарки, подслушав всё это, сбегает из дома. Блуждая по лесу, он натыкается на «убежище Эла-гомосека для голубых животных», где человек по имени Большой Эл-гомосек предоставляет убежище животным-геям.

Стэн отказывается играть в футбол, пока не найдёт своего пса, и отправляется на его поиски. Тем временем команда Саут-Парка существенно отстаёт в счёте. Старший брат Стамоса в перерыве начинает петь, но выясняется, что он не может взять верхнюю «фа» и всегда лажает в этом месте. Джимбо в ужасе.

Блуждая по лесу, Стэн натыкается на убежище большого Эла-гомосека, где находит своего пса и пытается уговорить его вернуться. Но Эл-гомосек предлагает Стэну прокатиться на его «гомояхте» и рассказывает ему о роли голубых в истории человечества. После экскурсии Стэн извиняется перед Спарки за то, что сердился на него за его гомосексуальность.

Вернувшись от Эла, Стэн успевает на игру и отыгрывает последнюю подачу, тем самым сокращая разрыв в счете. В речи после матча Стэн заявляет, что голубым быть нормально, и отводит всех на место, где было убежище голубого Эла. Однако, они его не обнаруживают. Зато на этом месте жители Саут-Парка находят своих голубых животных, которые сбежали из дома.

В это время старший брат Джона Стамоса наконец-то чудом берёт верхнюю «фа». Раздаётся взрыв.

Смерть Кенни

Во время финальной игры на линии 30 ярдов команда соперников Саут-Парка хватает Кенни за руки и за голову и разрывает на части. Крысы немедленно начинают его пожирать. Это возмущает Шефа: «Это была грубая игра. Дайте хоть нам соскрести его с газона».

Однако, позже Кенни снова можно увидеть на поле среди других игроков.

Персонажи

В этом эпизоде впервые появляются:

• Спарки
• Бармен
• Иисус (не считая появления в короткометражке «Дух Рождества»)
• Большой Эл-гомосек

В классе сидят (слева направо): Билл (первое появление); Биби (первое появление в классе); Клайд; Фосси (первое появление); Картман; Токен; Кевин; Кайл; Дог Пу; Кенни; Стэн; Энни; Берта.

Сводная таблица матча «Коровы Южного Парка — Ковбои Миддл Парка»

Команда	Первый период	Второй период	Третий период	Четвёртый период	Результат
Коровы Южного Парка	0	0	0	6	6
Ковбои Миддл Парка	28	31	7	7	73

Факты

• В этом эпизоде появляются инопланетяне. Их можно заметить в правом верхнем углу в толпе фанатов Саут-парка.
• Спарки в этом эпизоде озвучивает Джордж Клуни, хотя Спарки только несколько раз гавкает. Паркер и Стоун объясняли, что это было насмешкой над идеей «приглашённой звёзды» — получить суперзвезду, Джорджа Клуни, и заставить его озвучивать тявканье пса-гея.
• В этом эпизоде впервые упоминается о гомосексуальности мистера Гаррисона.
• Школьный автобус едет в одном направлении как в школу, так из неё.
• Во время игры Неда можно заметить с искусственной металлической рукой; обычно он её не носит, но её можно было увидеть ранее в эпизоде «Вулкан».
• Песня, которую поёт брат Джона Стамоса, — «Lovin' You» Минни Рипертон.
• В конце серии мистера Гаррисона можно заметить без мистера Шляпы на руке.
• В этом эпизоде впервые называют фамилию Кенни.
• На финальных титрах звучит песня «Now You’re A Man» в исполнении группы Трея Паркера и Мэтта Стоуна DVDA. Эта песня является заглавной темой снятого ими в 1996 году фильма «Оргазмо».
• Оказывается что Нед и Джимбо каждый год похищают талисман команды Миддл Парка.
• В третьей серии фильма «Поколение убийц», в одном из эпизодов, морские пехотинцы обсуждают «Южный парк» и эту серию, а после, один из бойцов, пародируя Эла-гомосека, произносит его реплику.
• В этом эпизоде мистер Гаррисон появляется без очков. (сцена в которой Стэн спрашивает у Гаррисона кто такие голубые.)
• Во время игры на трибунах сидит белый Токен
• В этой серии можно заметить ошибку, которую сделали авторы. Так у Кайла Брофловски во время тренировки по американскому футболу можно увидеть на спортивной форме цифру 12, а на спине той же формы - цифру 14.

См. также

Советский м/ф Голубой щенок реж. Е. Гамбурга.

Ссылки

• [www.southparkstudios.com/show/display_episode.php?season=1&id1=104&id2=4 «Big Gay Al’s Big Gay Boatride» на South Park Studios]
• [spscriptorium.com/Season1/E104script.htm Сценарий серии «Big Gay Al’s Big Gay Boat Ride»]
• «Большой Эл-гомосек и его гомояхта» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Большой Эл-гомосек и его гомояхта

– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.