Бомбардировка Лондона 8 сентября 1915 года

Бомбардировка Лондона 8 сентября 1915 года
Основной конфликт: Первая мировая война
L-13 над Лондоном 8 сентября 1915 года (художественное изображение)
Дата	8 сентября 1915
Место	Лондон, Великобритания
Итог	Успешная бомбардировка британской столицы
Противники
Германская империя Британская империя
Командующие
Петер Штрассер (неизвестен)
Силы сторон
1 жесткий дирижабль Цеппелина 26 зенитных орудий >5 истребителей
Потери
0 22 убитых, 87 раненых, 1 истребитель, >500000 фунтов ущерба

Бомбардировка Лондона 8 сентября 1915 года — наиболее успешная бомбардировочная операция против Великобритании, осуществленная воздушными силами Германской Империи во время Первой Мировой Войны. Также, одна из самых удачных бомбардировочных операций, осуществленных цеппелинами. Была предпринята кораблем L-13 из состава Дивизиона Воздушных Кораблей германского флота, под командованием Хайнриха Мати.

История

Германия начала бомбардировочные операции против территории Британских Островов в январе 1915 года. Однако, Лондон длительное время был исключен из списка возможных целей для атаки: это было связано с наличием родственных отношений между кайзером Вильгельмом II и британской правящей династией.

Только в мае 1915, этот запрет был официально отменен и германские дирижабли — как армейские так и флотские — получили возможность бомбардировать британскую столицу. Хотя эти бомбардировки наносили сравнительно небольшой материальный ущерб, германское командование считало их экономически эффективными, так как для противодействия воздушным налетам на тылы британское правительство было вынуждено оттягивать с фронта зенитные орудия, прожекторные установки, истребители и тысячи обученных солдат. Бомбардировки также негативно сказывались на боевом духе британских граждан, а мероприятия по затемнению, эвакуации и воздушные тревоги (в том числе и ложные) создавали перебои в работе фабрик и заводов.

Седьмого сентября, армейские жесткие дирижабли LZ-74, LZ-77 и SL-2 осуществили удачный налет на Великобританию. Петер Штрассер, командир флотского Дивизиона Воздушных Кораблей, распорядился на следующий день организовать аналогичное нападение силами дирижаблей ВМФ.

Подготовка операции

Для воздушного налета на Лондон были выбраны три цеппелина Дивизиона Воздушных Кораблей ВМФ Германии: L-11, L-13 и L-14. Все эти дирижабли относились к новой серии «P», имели объём около 31900 кубических метров, развивали скорость до 98 километров в час и имели статический потолок около 2800 метров.

Корабли вылетели из Вильгельмсхафена в 14.00 дня. В 20.30 вечера, на час раньше предполагавшегося срока, соединение прибыло к побережью Британии и было вынуждено дожидаться в воздухе наступления темноты. При этом L-11 прервал полет из-за неисправности и вернулся на базу.

Оставшиеся два дирижабля направились к Лондону, но пролетая над Норфолком, L-14 также столкнулся с неисправностью двигателей, сбросил бомбы на Ист-Дерхем и вернулся на базу. В результате, британской столицы этой ночью достиг только один дирижабль — L-13 под командованием капитан-лейтенанта Хайнриха Мати. Он нес на борту бомбовую нагрузку из 55 зажигательных 5-килограммовых бомб, 14 фугасных 100-килограммовых и одной тяжелой 300-килограммовой фугасной бомбы. Последняя являлась технической новинкой и впервые была применена в данном рейде.

Ход операции

Корабль Хайнриха Мати вышел к британской столице с наименее ожидаемого направления — с севера, со стороны Кембриджа. К удивлению экипажа, британские посты наблюдения не заметили ни пересечение цеппелином линии побережья, ни полета над территорией страны. Затемнение отсутствовало: навигация по ярко освещенным городам и руслам рек не составляла никакого труда для экипажа L-13.

К 22.40, дирижабль L-13 находился над Лондоном. Затемнение по-прежнему отсутствовало, и британцы не подозревали о присутствии германского корабля. Пользуясь уникальной ситуацией, Мати потратил некоторое время на выбор специфических целей для бомбардировок (что не составляло труда при ярком освещении столицы и хорошем знакомстве командира корабля с географией Лондона), с намерением нанести максимальный урон.

Первые бомбы были сброшены в 22.49. Их целью стали склады к северу от Собора Святого Павла, которым был нанесен тяжелый ущерб: сам собор уцелел по чистой случайности, когда 150-кг бомба взорвалась на соседней улице. Только после этого, британцы, наконец, осознали, что находятся под атакой, включили зенитные прожекторы и открыли огонь из зенитных орудий. В воздух поднялись пять аэропланов: однако, ни один из них даже не заметил цеппелина. Один из них позднее разбился при посадке.

Пользуясь замешательством противника, Мати направил дирижабль к центру города, рассчитывая нанести удар по зданию Национального Банка. Однако, в этот момент дирижабль оказался захвачен на несколько секунд лучом прожектора и зенитные орудия наконец открыли прицельный огонь. Хотя прожектористы не сумели удержать корабль в луче, Мати, сочтя дальнейший риск неразумным, приказал сбросить бомбовый груз с высоты 2800 метров и уходить. В этом ударе было сброшено несколько десятков зажигательных и фугасных бомб, и новейшее оружие германских дирижаблей — 300-килограммовая тяжелая бомба. Она упала около Смитфилт-Маркет, разрушив несколько домов и убив двух человек.

Последний удар L-13, уже отступая, нанес по Ливерпульскому Вокзалу. Две бомбы были сброшены, но промахнувшись мимо здания, попали в стоящие на площади омнибусы. Вслед за этим, избавившийся от бомбового груза дирижабль, набрал высоту около 3000 метров и ушел в сторону моря. После десятичасового полета над морем, он вернулся на базу в Вильгельмсхафене.

Последствия

Последствия рейда были удручающими для Великобритании. Одиночный дирижабль сумел незамеченным проникнуть в воздушное пространство Британских Островов, добраться до столицы, и нанести по ней удар. При этом, служба ПВО не сумела обнаружить корабль и не подозревала о нём до тех пор, пока первые бомбы не начали взрываться на улицах.

В результате расследования данного инцидента были сделаны следующие выводы о причинах произошедшего:

• Служба обнаружения и предупреждения была построена неадекватно и не гарантировала своевременного предупреждения о приближающихся дирижаблях
• Затемнение не вводилось в обязательном порядке по ночам
• Прожектористы были обучены недостаточно, осуществляли поиск цели неумело, и не могли удержать дирижабль в луче
• 12-фунтовые зенитные орудия имели прицельный потолок не более 2000 метров, и их расчеты не сумели определить правильно высоту полета дирижабля
• Аэропланы противовоздушной обороны не были приспособлены к ночным полетам, и не имели эффективного вооружения, способного бороться с цеппелинами.

В результате рейда, в британской столице погибло 22 человека и 87 были ранены. Общий материальный урон составил 534287 фунтов стерлингов. Кроме того, бомбардировочная операция удручающим образом сказалась на настроениях жителей Лондона: внезапная атака без предупреждения и беспомощность противовоздушной обороны вызвала панику и страх.

Ссылки

• www.da.mod.uk/wwi/gallery/wwi-artwork/zeppelin-raid-over-london-8-september-1915-john-fraser-1858-1927
• Jones, H. A. The war in the air: being the story of the part played in the Great War by the Royal Air Force. Volume III. Oxford: Clarendon Press, 1931.
• Rimell, Raymond Laurence. Zeppelin! A battle for air supremacy in World War I. London: Conway Maritime Press, 1984.
• Robinson, Douglas H. The Zeppelin in combat: a history of the German Naval Airship Divisions 1912—1918.London: Foulis, 1962.
• Дирижабли на войне / Сост. В. А. Обухович, С. П. Кульбака. — Мн.: Харвест; М.: ООО «Издательство ACT», 2000. — 496 с. (Профессионал). // Под общей редакцией А. Е. Тараса. ≡ Тираж 7000 экз. ISBN 985-13-0153-1 (Харвест). ISBN 5-17-001637-9 (ACT)

Отрывок, характеризующий Бомбардировка Лондона 8 сентября 1915 года

Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.